* * *
Раз утопленник над яром
Скукотою маялся,
Увидал в кустах доярку
И с задка приладился!
Не то чтобы юноша, девять лет проживший в окраинном городе среди селян и орков, материться не умел… Просто подходящих неподобающих слов не смог подобрать, когда вернулся домой и заглянул в погреб, а подобающие совсем не подходили.
— Здорово, Эртан! А чего это вы в подполе мёрзнете?
— О, хозяин веррнулся! — орк отсалютовал кружкой, дубовой, пузатенькой, с забавной остроухой конопатой рожицей на бочке — словом, любимой пивной кружкой Арвиэля, которую сам Эртан и подарил ему на шестнадцатилетие.
— Мы прохлаждаемся! Днём такая духота была, что я чуть заживо не скоптилась. Хорошо, Эртан, рясочка моя прилипчивая, меня сюда перенёс и водичку сменил.
Вытряхнув последние капли рябиновки на язык, Мириада поставила бутылку к пяти пустым. На полке оставалось ещё четырнадцать полных. Орк многозначительно покосился на гранёный стакан из Кондрашкиной стеклодельни, но Арвиэль отрицательно мотнул головой.
— Хозяин, кумушшка, он такой… хозя-а-аин… — Симка отсосался от своей бутылки, смачно рыгнул и снова присосался.
— Симеон ко мне днём забегал, сказал, дескать, Мирриадка наша совсем у тебя от жарры загибается, — пояснил орк, клыком откупорив нежной приятельнице новую порцию креплёного «нектара».
На самом деле русалочка загибалась без мужской компании. Не то чтобы она всерьёз хотела соблазнить мужа подружки-дриады, просто такой уж любвеобильный нрав у водяных дев, а против Матушки-Природы, как известно, не попрёшь.
— А Симку не могла попросить?
— Я — кот, а не лошшадь! Шушшеля ма-ать!!! — бешено вращая глазами, рявкнул Симеон и… хрррясь бутылкой об пол!
За девять лет жизни среди селян и орков Арвиэль Винтерфелл усвоил непреложное правило: с пьяными лучше не спорить, тем более не ругаться.
— Симочка, ты — домовой, и в этом доме даже печку можешь сдвинуть мановением лапы, — с тёплым оскалом урезонил кота хозяин, мечтая засунуть эту пьяную гадину в бутылку, плотно закупорить и спустить в Истринку русалкам на радость. — И вообще ты же раньше не пил!
— А рази жшш я пю?
— Дрружище, ты мне не ррад? — помрачнел Эртан.
— Ну что ты, дружище! Я всем рад! Всегда! А когда у меня в подполе устраивают плавучий трактир с живой музыкой, ажно до потолка прыгаю!
[25]
Балалайку принести, чтоб ты под занавес эффектно раздолбал её об Симкину голову?
Эртан не хотел ни балалайки, ни раздолбайства, зато вдруг вспомнил, что ему пора в собственный трактир, к жене. Прихватив рябиновки на дорожку (Арвиэль был только «за»), орк отчалил, но обещал вернуться. Как девушка благоразумная, Мириада не вмешивалась и обиженного из-за балалайки Симку за ухом почесала, а когда тот задремал, уложила на полку на расстоянии вытянутой лапы от опохмелки.
Известно, что только дураки повторяют свои ошибки, а умные совершают новые. Арвиэль Винтерфелл искренне считал себя дураком и пополнять арсенал ошибок не спешил. С тех пор, как он стал жить отдельно от Берена, горожане приходили по поводу и без, пили, пели, в карты резались (а потом проигравший кукарекал с чердака на весь Северинг), иногда дрались; тянули в «шалаш» под столом всё, что на глаза попадётся, малевали на стенках вареньем и топили печку старой обувью из чулана (если при гостях были дети); оставались ночевать… Но никогда юноша не мог сказать «нет» и выдворить гостя за дверь. Ведь для аватар гости — это святое.
Равно как и другу помочь, особенно если друг загостился. Вот как сейчас.
— Как этот шушелев гребень выглядел? — проводив Эртана, тихонько шепнул Арвиэль, но домовой всё равно чутко дёрнул ухом.
— Не шушелев, а дедов.
— Ну хорошо, дедов.
— Гребень как гребень — обычное чесало, деревянное! — описала пропажу русалка, лениво потягивая настойку. — Эх, хорошо пошла, прям по течению! — девушка томно погладила чешуйчатый животик.
— Хто куда чщщесало? — затравленно озираясь, подскочил Симеон.
— Н-ну, куда чесало, туда и учесало… — глубокомысленно пояснила Мириада.
— А-а… Вот оно какое… загадошшное…
У кого что, а у Симки лапы чесались до выпивки. Оставив друзей сходить с ума дальше, Арвиэль отправился на реку. Впрочем, кое-что он ещё успел услышать…
Что за дивная причуда:
Хвост у рака вместо уда!
Если раку хочется,
Он хвостом щекочется!
— Mirabelle Daenna, Thie’am tannish!
[26]
* * *
— Йоланда! Хэледа! — свесившись над омутом, позвал стражник.
— Привет, Арвиэль! — Девушки вынырнули сразу, как будто специально поджидали у поверхности. Да наверняка так оно и было. Младшие русалки походили друг на друга как двойняшки, и на их фоне Мириада эффектно выделялась не только зелёными волосами и более зрелой женственностью, но и бесшабашным характером, что восхищало северингских парней и порой доводило дядьку Водника до состояния, итог которого можно уложить в три слова: «Здесь купаться нельзя!!!»
— Привет, девочки! — заулыбался Арвиэль обеим сразу и каждой персонально. — Позовите деда, а?
— Он сейчас не в настроении — всё дно замутил, — развела руками Йоланда. — Сестрёнка из дому ушла, а нам соврала, что к тебе жить…
— Кхе-кхе… Она правда ко мне… в гости пришла.
— Да-а?! А мы думали, пошутила… — сёстры хитренько переглянулись. — Сейчас деда позовём!
Впервые увидев водяного девять лет назад, Арвиэль принял его за утонувшую собаку и собирался вытащить на берег, но вдруг «падаль» высунула из воды голову с вполне человеческим лицом, обрамлённым сивой бородищей, и доступно пояснила, куда деятельный отрок может засунуть свой багор. Мальчик тогда чуть вторично не свалился в омут. Потом перестали пугать когти на перепончатых бобриных лапах, лохматое тело и длинный как у угря хвост, а приветствие больше не казалось верхом идиотизма:
— Чего тебе надобно, вьюнош? Дело пытаешь, от дела лытаешь аль топиться пришёл?
Склониться к последнему варианту Арвиэлю не дали. Вынырнув по бокам от водяного, русалки с умильными рожицами взяли деда под локотки, причём стала очевидной причина их заговорщицкого перемигивания — девушки уже нарядились в накидки из водорослей и сунули в волосы по солнечной кубышке:
— Дедушка, а можно и мы в гости…
— Нет! Марш в омут, пока хвосты не пообрывал!
