— Да-да! — Арвиэль обрадованно затряс головой. — Вам Эртан про окуней проболтался? Вот засранец, а я хотел сюрприз сделать!
— Эх, малыш, малыш… — наставник растроганно смахнул несуществующую слезинку…
…Дома всё было по-прежнему, разве что народа стало больше. Мириада снова высушила хвост и расхаживала в рубашке Арвиэля, демонстрируя собутыльникам безупречные ноги, но вслух воздыхал только Симка, а развалившийся посреди комнаты Кусай вообще норовил последовать зову своего имени.
— Карасик мо-ой! — девица бросилась на шею приятелю, попутно отдавив хвост взвизгнувшей собаке. — А Эртан рыбки покушать принёс!
— И я тоже!
Арвиэль торжественно вручил Мириаде пряник, которым русалка, с чувством расчмокав всех, включая ошалевшего Кусая, поделилась с подружкой-дриадой. Места на диване для всех было мало, и Эртан по старой привычке оседлал перевёрнутое ведро, проигнорировав табурет. Симка угнездил в оленьих рогах, заменяющих вешалку, старую ушанку, а в оной угнездился сам с ответственным видом вперёдсмотрящего, вышедшего в ночной дозор с чаркой в напарниках, дабы не замёрзнуть под ледяным небом. Из распитой тары Ксанка составила башню, пояснив, дескать, это — праздничная ёлка в абстрактном стиле, так как до новогодней Щедрой Яблони ещё далеко, а праздника хочется. Когда Мириада предложила поводить хоровод, а Эртан поддержал первым, Арвиэль окончательно утвердился в мысли, что плевать ему и на бардак в доме, и на рыбный дух, и на шум — главное, друзья рядом.
А завтра — выходной.
Арвиэль залез в чулан и достал пыльную коробку с единственным сервизом из синего стекла: побьют так побьют.
— Интересно, сколько за них можно выручить, если сдать изготовителю? — осторожно сцедив глоточек, аватар приценился к «ёлке». Рябиновка действительно пошла мягко, крепость практически не замечалась — не удивительно, что стоимость приличная.
— Полушку выручишь, а должен три империала и четыре детинки, — русалка проницательно усмехнулась. — Но ты не волнуйся, рыба моя, — сегодня я угощаю. Расплатиться можно на выбор камушками либо монетами… чеканка, правда, века, эдак, позапрошлого, ну да золото — оно и в Океане золото.
— Откуда у тебя? — изумился Арвиэль.
— А-а, сваты в прошлый раз привозили. Сами смотали удочки, а дары я как трофей оставила.
— Да я сам как-нибудь рассчитаюсь…
— Не вопррос, ррассчитаюсь я, — сказал Эртан, как само собой разумеющееся. Ксанка поддакнула.
— Не мечите икру, ребята! — отмахнулась бокалом Мириада. — Не на хвост же мне эти монетки вешать, чтоб со дна не всплыть? А так на полезное дело пойдёт! Давайте лучше споём о вечном…
— О чём именно?
— О смерти, например… Чёрный у-угорь, что ты вьё-ошься…
Говорят, будто пение русалок сводит мужчин с ума…
И это — истинная правда!
Иначе с чего бы не чуждый эстетики аватар поддержал и про угря, и про несчастную любовь утопленки с сомом, которые, как известно, не пара? О частушках и говорить нечего. К тому времени, как Кусай увёл хозяев домой (Эртан всё порывался испробовать собачий способ передвижения, но его останавливала прихваченная у Арвиэля сковорода в руках любящей жены), в избе осталась одна полная бутыль рябиновки, одно храпящее «тесто» в ушанке да более-менее трезвая парочка на диване.
— Почему ты так замуж не хочешь? — поинтересовался Арвиэль. — Силль-Адара — река большая, Вековечный лес на берегу, да и до столицы рукой подать. Там купеческие ладьи ходят с цветными парусами, жизнь, точно речка золотая течёт, да и салют не только на Новый год устраивают, но и летом — сама ведь мечтала посмотреть…
Мириада задумчиво поболтала в бокале мизинцем, дунула — воронка не успокоилась, затягивая взгляд ровно омут.
— Почему? Понимаешь, карасик, это место — особенное, и все вы тоже особенные. Вот когда вас не станет, я уплыву, а пока буду здесь. Ты куда ходил вечером?
— Ну-у… — и Арвиэль всё рассказал, заодно попросив приятельницу пошугать от реки энтузиастов с прикормом, чтоб на глаза водяному не попались.
— Я же говорю — особенные, — с такой непривычной серьёзностью вздохнула Мириада, что Арвиэль даже немного испугался — не перепила ли? — Другой стражник в другом месте пригрозил бы деду магов натравить, если бушевать вздумает, а ты, вон, помочь хочешь. Что теперь делать думаешь?
— Закон о частной собственности нарушать. Симеона отправлю дома обыскивать. Когда он протрезвеет.
— Йа-а могу вотпрямщщас-сс! — Симка просочился сквозь ушанку и заковылял к дивану.
— Не можешь.
— Да плюнь ты на этот шушелев гребень! Дед побурлит, потом новый себе сделает и утихнет. Никого он не тронет, в том числе из-за того, что ты сам помощь предложил — нам, обычной нечисти.
— Зато в каждом из нас, обычных горожан, теперь потенциальное ворьё будет видеть. А человек, может, шёл по бережку, гребень увидал и решил, что наши девки обронили. Сунул в карман и пошёл себе дальше…
— Да разве ж его в карман сунешь?! — захохотала Мириада. — Он же огроменный и по весу как якорь!
— Как… якорь?.. — стражник упал лицом в колени. — Гы-гы-ы-ы…
* * *
Надо отдать должное Симеону, хоть он к утру и не протрезвел окончательно, но суть позывного «кошка на дереве» уяснил и удрал с поручением, даже почти не путаясь в лапах и направлении. Рыбаки вернулись к вечерней заре, и лодка, как и при отплытии, едва не черпала бортами воду, только уже по другой причине: теперь бочонки были забиты рыбой.
— Язь! Язя везё-ом! — поднявшись во весь рост, издали закричал капитан Прокопий.
— Надо же, наловили как-то! — изумился Сатьян. В подробности Арвиэль не вдавался, просто позвал сослуживца на реку, заявив, дескать, весело будет. И действительно, встречать рыбаков выплыл сам водяной вместе с русалками, включая вернувшуюся беглянку, у Сатьяна, естественно, оказалось «при себе»… в общем, получилось весело.
— Ну я же говорил! — аватар подмигнул хихикающей Мириаде.
Вскоре лодка подошла к берегу, и Геварн вылез, чтобы вытянуть её на сушу. Впрочем, на ногах он не удержался, и вытаскивали всем миром.
— Сушите вёсла, бросайте якорь! — сияя, как самовар, объявил Арвиэль. Он остался стоять по пояс в речке рядом с приятельницей. — А Симка где?
— Вон там он, — Темар ткнул корявым пальцем в бочонок, откуда доносилось характерное бульканье. — Прибёг ещё до полудня, балаболит что-то, лапами машет — мы и не поняли ничего, кроме того, что похмелить его надобно, а то совсем исстрадался, бедолага. Он и бряк в бочонок. До сих пор не вылазит, видать, вкусно ему там. Вот это я понимаю — наш человек, не то что хозяин. Ну и сами мы решили вернуться — клюёт-то шибко здорово, рыбу девать уже некуда, да и самопляс у нас почти закончился…
Пока Темар счищал тину с вёсел, Геварн принялся разгружать лодку. Сначала почтительно выставил бочонок с «утопленником», затянувшим нечто маловразумительно-унылое, затем вынес рыбу.
