Юнкера и Рахья молча смерили друг друга взглядом и молча же осторожно разошлись. Путь к Смольному вновь был свободен… Только товарищ Ленин неожиданно куда-то исчез… Догадливый Рахья наклонился над канализационным люком и постучал в крышку.
— Влат-тимир Ильиць! Вихотит-те, опас-сносьць миноваль.
Чтобы вытащить испуганного пролетарского вождя из люка канализации Рахье пришлось немного потрудиться…
У входа в Смольный наблюдалась давка — часовой не пускал в штаб революции толпу людей с липовыми пропусками. Рахья, остановившись с Лениным у решётки, внимательно рассмотрел свои бланки и даже, мусоля языком химический карандаш, попытался подделать число — что вышло совсем плохо и неубедительно…
Тогда снова изображая пьяного, Рахья медведем-шатуном двинулся прямо на часового.
— Эй, ты! Рэнэг-гат и пособник мир-ровой п-пурзюазии!.. Ты пос-сему не пускаес в Смольный нас — трут-довой народ?..
У часового, при взгляде на косолапо идущего прямо на него страшного Рахью, чуть глаза не вскочили из орбит…
— Пусти, конт-тра нед-доп-питая! — взревел Рахья, бросившись на часового и схватив его за грудки!
Оттеснив часового с вцепившимся в него Рахьей, вся компания, включая Ленина, водицей свободно протекла в Смольный.
Миновав скопления революционной общественности и найдя Троцкого спящим у себя в кабинете на полу, товарищ Ленин начал расхаживать по кабинету классной дамы из угла в угол, намеренно спотыкаясь ногами о лежащего на полу Троцкого. Троцкий открыл глаза, надел пенсне, и, узнав Владимира Ильича, даже попытался встать…
— Лежите, лежите, батенька, — заботливо остановил его Владимир Ильич, — Вы столько ночей не спали… Уж лучше я к Вам!
Расстелив газету, Ленин улегся с Троцким по соседству. Троцкий, вновь засыпая, даже сладко всхрапнул…
— Лев Давыдович, — бодрым голосом поинтересовался Ильич, — А госудайственный банк взяли?
— Взяли, давно взяли, Владимир Ильич, — ответил Лев Давыдович, вновь погружаясь в дремоту, — Хр-р-р…
— А Зимний? — токарным станком прозвенел Владимир Ильич, — Ведь, до сих пой не взят? Не вышло бы чего?..
Троцкий снова потянулся за пенсне и попытался привстать к телефону…
— Лежите, я сейчас сам, — заботливо остановил Льва Давыдовича Владимир Ильич, — Сам… кому-нибудь по-ючу!..
На «Авроре» у кормового орудия прогуливался тот же самый опухший матрос в бескозырке и исподнем — покуривал самокрутку и планировал у себя в мозгу, где бы сейчас можно похмелиться без лишних хлопот и проблем. А по верёвочному трапу на судно уже взбирался уполномоченный Лениным комиссар…
— Огонь! — скомандовал комиссар, увидев прогуливающегося по палубе праздного матроса.
— Тока такой! — недружелюбно парировал некстати трезвеющий матрос, показывая комиссару огонёк своей самокрутки.
Матрос сперва позволил уполномоченному свой окурок внимательно разглядеть; затем, щёлкнув пальцами, не глядя, метнул окурок прямо за борт — через собственное плечо в холодную Неву. Окурок тут же развернуло и задуло встречным ветром в ствол бортового орудия.
И окурок весело покатился в самое чрево стапятидесятимиллиметрового бортового орудия, с некодиционным снарядом и рассыпанным порохом внутри своей зарядной части…
Порох тут же вспыхнул, снаряд активизировался и, не заставляя себя более ждать, над Невой раздался мощный орудийный взрыв! Мгновенно контуженный комиссар раскрыл рот, зажал уши руками и закачался…
Матрос тоже удивлённо поковырял пальцем в ухе…
— Ого!.. Во шарахнуло! — удивился матрос, — Аж, на всю, твою мать, Рассею!
Вспышка и грохот выстрела в Петропавловской крепости. У Зимнего Дворца снарядом откалывает угол.
На Дворцовой площади эхо выстрела «Авроры». Иван прячется за штабелем дров. Через площадь, руки в карманы, насвистывая, идёт Джон Рид с фотоаппаратом и блокнотом. В него никто не стреляет. Полный энтузиазма Красногвардеец, бросается в атаку в полный рост. За ним идут ещё несколько красногвардейцев, а за ними прячутся солдаты, в том числе ИВАН. За солдатами, в свою очередь, прячутся агитатор и Антонов-Овсеенко. В окне дворца показывается винтовка со штыком, на штыке надета белая нижняя женская юбка.
ГОЛОС УДАРНИЦЫ Эй, большаки! Не стреляй, мы здаёмси-и-и…
Откуда ни возьмись, изо всех щелей вылезают матросы, солдаты, красногвардейцы. Толкаясь и гогоча, они лезут во дворец.
Коридор Зимнего Дворца. У двери кабинета министров маленький худенький юнкер. К нему подходит Джон Рид.
ДЖОН РИД Джон Рид, амэрикански социалистически пресс, имэю аккредитейшн.
Джон Рид проходит в кабинет. Настроение у министров мрачное, но спокойное. Джон Рид поджигает магний и фотографирует министров, затем поворачивает фотоаппарат в сторону входной двери. Входит Антонов-Овсеенко в сопровождении толпы представителей революционного народа. Вспышка магния. Вошедшие пугаются, но ненадолго. Толпа запрудила зал. Маленький Антонов-Овсеенко вскакивает на стол, снимает свою кожаную шляпчонку и машет ей, призывая к тишине.
АНТОНОВ-ОВСЕЕНКО (надрывая голос и раздуваясь от гордости) Това-ри-щи!.. Именем… Военно-Революционного комитета… Петроградского Совета Рабочих и Солдатских депутатов, во главе с… пламенным революционером… товарищем Троцким… объявляю!.. Временное Правительство… НИЗЛОЖЕННЫМ!.. (радостные крики толпы) Граждане бывшие министры, вы… арестованы!
Толпа бросается арестовывать министров. Джон Рид фотографирует Антонова Овсеенко. Тот позирует. Вспышки магния. С трудом протиснувшись сквозь толпу в дверях, Джон Рид идёт по коридору дворца. Заглядывает в одну комнату — там два Матроса волокут Ударницу на царскую кровать с пологом. Джон Рид тоже суётся за полог, но получает сапогом в морду.
ДЖОН РИД (потирая ушибленное место) Sorry…
В другой комнате мародёрствуют солдаты. Иван обдирает кожаную обивку с кресла.
ДЖОН РИД Товарищ, ви это затшем?
ИВАН (ворчливо) Зачем-зачем… (восторженно) Гля, какой «товар» заздря гибнет! Я себе знашь, каки сапоги справлю.
Другой солдат поставил драгоценную вазу у края стола, забрался на стол и спускает портки.
ДЖОН РИД Нэ дэлайте этого, товаришч!.. Совсэм рядом прекрасни работающи уотерклозет!
СОЛДАТ (кряхтя) Тапериче — всё наше! Где хочу, там и гажу!.. Уйди, не мешай, харя нерусская… (миролюбиво) Не препятствуй срать, товарищ!
Джон Рид благоразумно ретируется и выходит во двор. Там колонна разоружённых «ударниц» в плотном окружении возбуждённых солдат и матросов. Победители спорят, кому уводить ударниц, дошло до драки.
СОЛДАТ-ПАВЛОВЕЦ К нам надыть вести, в Павловский полк! Там у нас — штаб!
МАТРОС Дык, у нас свой штаб есть! Вша пехотная!..
К ссорящимся подходит Антонов-Овсеенко, внимательно выслушивает.
