«Кого тот ангел победил,
Тот правым, не гордясь собою,
Выходит из такого боя
В сознанье и расцвете сил.
Не станет он искать побед.
Он ждет, чтоб высшее начало
Его все чаще побеждало,
Чтобы расти ему в ответ».
Джо, с улыбкой на лице, закрывает глаза и… неожиданно засыпает. Ева смотрит на него с нежностью, затем тихонько приподнимается со своего сидения.
Лицо Таси — спокойное, бодро-сосредоточенное. Из-за спинки Тасиного сидения возникает Ева, заглядывает в Тасино лицо. Ева и Тася улыбаются друг другу.
ТАСЯ Всё под контролем… Пассажиры — отдыхают…
Поцеловав Тасю, Ева скрывается за спинкой сидения. За бортом — тьма. Кабина освещена только огоньками приборов управления.
Пролетающий выше над нами и удаляющийся самолет — среди рваных свинцовых облаков. Вскоре его силуэт теряется среди туч; только горящее сопло сияет во тьме медленно тающим горячим пучком света. Откуда-то снизу, сначала еле заметно, — вырастают смутные стрелообразные тени: они устремляются вверх, в сторону удаляющегося огонька самолёта… Тишина наполняется странным булькающим шипением, вздохами-стонами, глухим и невнятным ворчанием, хлопаньем множества крыл. Будто мыши затеяли где-то в соседнем доме перебранку… Тени превращаются в гигантские стрелоподобные щупальца. Картинка с хлюпающим треском наполняется смутно порхающими тенями существ с перепончатыми крыльями. Весь этот сонм видений и звуков устремлен вперёд и вверх — в сторону удаляющегося самолёта…
Выражение Тасиного лица — пожалуй, слишком уж, спокойное… Может, она спит с открытыми глазами?.. Будто что-то прилипло к ветровому стеклу и медленно по нему расползается… Ещё, ещё: спереди, справа, слева…
Лицо Таси побелело и замерло, искажённое ужасом… Прямо перед Тасиным лицом к стеклу приникло, вдавившись в него одной щекой, горящее ненавистью, лицо Киллермашины. Его глаза — мёртвые и неподвижные, — устремлёны прямо на неё… Другое пятно оказывается лицом Гули Корде Д`Армон: оно тоже исполнено ненависти; оно «двоится», как тогда в машине МЧС… Оно завидует и злорадствует — одновременно…
Все стёкла самолёта оказываются облепленными этими жуткими мёртвыми лицами; руками, настойчиво скребущими по стеклу; впечатавшимися в него иссиня-бледными ладонями, которые пытаются выдавить его снаружи! Киллермашина, Гуля Корде Д`Армон, какой-то сине-чёрный негр, Паша Садовое Кольцо, Питер Фольи, Али Сабах, возмущённая Оксана Небаба, изумлённый Виталий Ретивой, какие-то карлики, шоумены, менеджеры высшего и среднего звена, «воины Ктулху»…
ТАСЯ (медленно, будто превозмогая сильнейшее сопротивление) Да воскреснет Бог, и расточатся враги Его, и да бегут от лица Его ненавидящие Его…
Самолёт начинает трясти в воздушных ямах…
ТАСЯ (её голос крепчает) Как исчезает дым, да исчезнут; Как тает воск от лица огня, так да погибнут бесы от лица любящих Бога, и знаменующихся крестным знамением, и в веселии возвещающих: радуйся, Пречестный и Животворящий Крест Господень, прогоняй бесов силою на тебе распятого Господа нашего Иисуса Христа, во ад сошедшего и поправшего силу дьявола, и даровавшего нам Крест Свой Честный, на изгнание всякого супостата!
Жуткие мёртвые личины за стеклом словно оживают: вместо ненависти — их «корёжит» страхом и мукой…
ТАСЯ (её голос звенит) О, Пречестный и Животворящий Крест Господень, Помоги мне со Святою Госпожой Девой Богородицей и со всеми святыми, во веки!.. Аминь.
За стёклами — облака.
Тасино лицо совершенно мокрое от напряжения и слёз. Взгляд — твёрдый и ясный… Неожиданно, её губы подёргиваются в спокойной и приветливой улыбке; и она, повернув голову вправо от себя, обращает её на кого-то, сидящего на соседнем сидении.
Это — Серьга… Его лицо — светлое и жизнерадостное; на плечи опадает темная грива густых вьющихся волос; на нём длинное белоснежное одеяние, поверх которого надеты лёгкие стальные доспехи; в руках — сверкающий золотом и сталью меч. За плечами — большие, едва поместившиеся в кабине, крылья с белоснежным оперением… Серьга, заговорщически подмигнув Тасе, прикладывает палец к губам; с улыбкой поворачивается на сидении: смотрит на Еву и Джо.
Джо и Ева уснули: щека Евы — на плече Джо; лицо Джо поверх головы Евы; ладони переплетены пальцами… Джо, улыбнувшись, открывает глаза. Смотрит на Серьгу.
ДЖО Ты жив, Мефодий?
СЕРЬГА (широко улыбаясь) С некоторыми исключениями. Водку не пью, не ругаюсь матом…
ДЖО Надеюсь, это тебя не испортит… (обращает внимание рукоять меча) А как с боевыми шутерскими навыками «Галактического витязя»?.. Похоже, пригодились?
СЕРЬГА И ещё не раз пригодятся! Армагеддон, знаешь ли… (переводит взгляд на Еву; улыбнувшись, отворачивается) Главное: ты её нашёл… (пауза) Что в самом начале было разделено для любви — в самом конце должно в любви воссоединиться.
Пауза.
ДЖО Мефодий, мы ещё увидимся?
Из-за спинки переднего сидения снова появляется улыбающееся лицо Серьги.
СЕРЬГА Не волнуйся, Гош… Я всегда буду близко.
Напряжённое лицо Джо расслабляется; с умиротворённой улыбкой он закрывает глаза. Улыбается с закрытыми глазами…
Джо и Ева, откинув головы, смотрят друг другу в лицо. Все молчат. Сверкают редкие и короткие зарницы.
Чёрно-серая субстанция облаков всё чаще простреливается молниями-зарницами. Зарницы — всё чаще, всё ярче… Раскаты грома всё настойчивее оживляют и разгоняют свинцовую монотонность полёта.
Кабина быстро начинает наполняться солнечным светом, идущим снопом спереди движения. Вдруг, облачность резко обрывается, и радужный яркий свет заполняет собой всё пространство за бортом самолёта…
Тася, Ева и Джо — не могут справиться с неожиданным, охватившим всех троих восторгом и радостно и громко вскрикивают!..
ТАСЯ (хохоча) Мама, тебе, случайно, не знаком этот «симулятор»?!
Внизу — бирюзовая морская гладь; справа по курсу — медленно плывущая в небе лебединая стая…
ТАСЯ Мама, а давай на этот раз все вместе отклонимся от маршрута сезонной миграции лебедей!
ЕВА В направлении Эдема?.. Конечно, дочка.
Джо смеётся.
ДЖО Эдем — это то место, где женщину попутал Змий? А если он снова начнёт её искушать?
ТАСЯ Она не поддастся!
Джо, улыбаясь, смотрит в глаза Еве.
ЕВА Я не поддамся. Тогда, давно (в прошлый раз), я была слишком молодой и наивной. Теперь, после всего, что с нами произошло, Змию не увлечь меня своими вульгар-теориями познания добра и зла…
ДЖО Женщина перестала быть любопытной?
ЕВА Пожалуй… Зачем брать силой то, что итак уже принадлежит тебе по праву любви? (задумавшись) Любопытство — это похоть ума…
ДЖО (смеётся) Ева, Ева!.. Это — уже какая-то новая антропология! Значит, эволюция человечеству больше не угрожает?.. (серьёзно) Ты — удивительнейшая из женщин.
