Из раздумий Парда вывел хлопок по плечу. Пард приподнял голову с надутого жилета, прикрылся ладонью от солнца.
— Надо бы идти, шеф!
Над лежащим Пардом склонился уже одетый Халькдафф.
— Чего-то торпедники нервничают!
Команда облачалась во влажную одежду. Это было неприятно, Пард вскоре ощутил на себе, но торчать дальше на узком мысу и впрямь было глупо.
И они двинули прочь от восточного края косы. Сначала по чонгарскому берегу, но постоянный ветер со стороны Киева за долгие годы нагнал к Тузле столько всякой плавучей дряни, что чонгарский берег жизнь весть когда превратился в сплошное малопроходимое болото. Пришлось идти по черноморскому. Этот берег, напротив, был чист, словно пляжи курортных районов. Разве что песок кое-где был разбавлен россыпями битых ракушек: зимние штормы, бывало, перехлестывали косу, будто притопленное бревно.
Коса становилась шире. Правый, северный берег постепенно пропал из виду. Голый песок сменился сначала редкими кустиками травы, потом просто травяной полосой, а дальше стали попадаться даже маленькие деревца. Через километр деревца стали выше хольфингов, еще через полкилометра — выше гномов.
Пард помнил, что в самой широкой части море от Чонгара отделено четырьмя сотнями метров суши. А в длину Тузла протянулась на добрых семь километров. Или пять миль — как кому больше нравится.
Пропали куда-то еще два катера, но оставшаяся пара продолжала неотступно сопровождать неровную цепочку живых, бредущих по песку.
— Чего им неймется? — ворчал Бюскермолен, зыркая на катера.
— Эх, ракетницу бы… — вздыхал в ответ Беленький.
«Ну, дойдем мы до западного края косы, — рассеянно думал Пард. — А дальше что? Опять вплавь? Крымский берег оттуда должен быть виден…»
Он уже собирался посоветоваться с Халькдаффом, Вольво и Инси, когда идущий первым Иланд вдруг замер, издав короткое негромкое восклицание.
Невдалеке, метрах в семидесяти от берега, в зарослях деревьев-маслин что-то краснело. Что-то до боли знакомое.
Надувной спасательный плот, похожий издали на натянутую палатку. И по тугому резиновому борту плота змеилась черная, ясно различимая надпись: «Гелиодор».
А потом из плота-палатки выбралась высокая тень в темно-зеленой маскировочной одежде, на миг замерла в недоумении и бросилась к ним. А Иланд бросился навстречу, нелепо, словно чайка на взлете, раскинув руки.
— Иланд!
— Вахмистр!
Вольво даже остановился.
— Ну и ну! Выплыл, чертяка!
Впервые за много дней Пард видел улыбающегося Иланда.
— Привет, Вахмистр! — поздоровалась с эльфом Инси. — Как ты здесь оказался?
— Течением принесло, не поверите! Тащило в пролив, но я сумел запустить двигатель на плоту. Но вы-то как здесь оказались?
«Действительно, — подумал Пард рассеянно. — Вахмистр должен удивиться сильнее нас…»
— А нас потопили, — объяснил неунывающий орк Вася. — Слыхал пальбу пару часов назад?
— Слыхал! — кивнул Вахмистр.
— Это мы! — гордо объяснил Вася, словно подчинение дикого броненосца была целиком его, Васина заслуга.
Все невольно засмеялись, даже раненые Роелофсен и Мина.
— А ты, гляжу, неплохо устроился, — сказал Иланд, обернувшись к плоту. Рядом, в тени маслин виднелся над погасшим кострищем котелок на треноге, а на натянутой между ветвей веревке сушилась внушительная низка бычков и несколько крупных кефалей.
— Пришлось… — Вахмистр уныло вздохнул. — Я раз шесть удрать пытался, да катера крымские, заразы, тут же назад загоняют. Как они только плот не прострелили, ума не приложу. Вот, решил выждать, может, снимут оцепление…
— Жди, снимут они, как же, — проворчал Халькдафф.
Вахмистр впервые поглядел седому эльфу в лицо.
— Кстати, — сказал он. — Здравствуй, Халькдафф. Сколько мы с тобой не виделись?
— Здравствуй, Вахмистр, — вежливо ответил Халькдафф. — Давненько не виделись, ты прав. С войны за Балеары, кажется.
— Халькдафф в команде, Вахмистр. А за хозяина теперь у нас Пард, — предупредил Вольво.
— Значит, — бесстрастно уточнил Вахмистр, — все получилось?
— Еще не все, — вздохнул Вольво, — но многое. Броненосец, например, по рецепту Парда мы подчинили… правда, таким способом, что я и за тысячу лет изобрести не сумел бы.
— Выходит, ваш выбор оказался верным, — пожал плечами Вахмистр. — Я рад, что мы снова в одной команде, Халькдафф, хоть я всегда и осуждал твои методы.
— Не вижу ничего недостойного в моих методах, — огрызнулся Халькдафф.
— Прекратите, — решительно оборвала их Инси. — Я, конечно, недолго пробуду Техником Большого Киева, но пока я все еще Техник.
Эльфы, тысячелетние эльфы послушно склонили головы перед ней, перед женщиной-лонгером, только начинающей жить. И Пард вдруг понял, как нелегко дается им эта покорность. И попытался представить — каково это, строить надгробный памятник и себе, и собственной расе.
Ведь все долгоживущие в команде Техника Большого Киева последнее время занимались именно этим — рыли собственную могилу, чтоб однажды исчезнуть из этого мира. Раньше срока, отпущенного свыше.
И Пард с трудом сдержался, чтоб не вздрогнуть от прогулявшейся по спине стужи.
А Бюскермолен с отвращением огляделся — его, конечно, расстраивала жалкая полоска песка и целое море воды.
— Значит, отсюда нас добром не выпустят? — сказал он угрюмо и поднял глаза на Парда. — Шеф, придумай способ покинуть этот островок. Только побыстрее, а?
— Я постараюсь, — честно пообещал Пард.
34. Манслу — Чо-Ойо
Первая удачная мысль посетила Парда только следующим вечером.
Он сидел на берегу и второй час кряду пялился на волны, что лениво накатывались на влажный песок. Совсем рядом, в прибое бродили чайки, подпрыгивая, когда набегала очередная волна, и сосредоточенно копаясь в клубках водорослей, когда море отступало.
Мимо острова проходил катер — не торпедник, обычный катер, вроде «Гелиодора», только поменьше. Шел он далеко, но Парду показалось, что он не дикий.
Сбегать к Вольво за его любимым биноклем было делом минуты.
Так и есть — в рубке маячил силуэт рулевого. На катере хозяйничали живые.
Пард пошарил взглядом по морю, и долго ему это делать не пришлось. Катера крымской береговой охраны все время крутились где-то неподалеку.
«Ну, — подумал Пард, не выпуская из рук бинокля, — сейчас снова стрельба начнется!»
Но он ошибся. Катерок с живыми на борту храбро шел на сближение с охраной. И охрана с какого-то момента потеряла к нему всяческий интерес. Торпедники свернули на обычный патрульный маршрут, а храбрый катер скрылся на фоне крымского берега.
