Стоило ли удивляться, что Зеппелин не спешил выбрасывать свой пистолет? Да и остальное оружие живые Техника Большого Киева не выбросили — оставили на плоту или на палубе. Не за борт же его швырять?
Коса Тузла плавно проползала мимо. Точнее, это катер полз вдоль косы, но из рубки казалось, что «Аксенов» застыл посреди водной глади, а близкий берег мерно уползает к корме. К корме — и дальше.
Незадолго перед выходом в Керченский пролив Чиж забеспокоился, нервно сжимал руки на рожках штурвала, косился в иллюминатор. Потом негромко предупредил:
— Пора подавать сигнал.
Вольво метнул Парду быстрый взгляд, как бы спрашивая: «Не врет?»
Пард на мгновение прикрыл глаза — вычисленная им условная линия пролегала действительно где-то тут.
— Давай, Халькдафф! — ровно призвал Пард, и эльф тотчас клюнул указательным пальцем по клавише «Enter». Рация коротко и послушно мигнула огоньками на панели, почти неразличимыми в свете дня. А потом в рубке зазвучал незнакомый писклявый голос.
— Эй! На «Аксенове»!
Вольво с ледяным лицом протянул Чижу гарнитуру-микрофон, а Зеппелин выразительно приставил к голове крымчанина ствол автомата. Никто не проронил ни слова — слова были излишни.
— Да! — хрипло отозвался Чиж.
— Чиж, ты, что ли? — уточнил писклявый.
— Я…
— А где кэп?
— Он… занят.
— От тля… — огорчился писклявый. — И сильно занят?
— Сильно.
Чиж испуганно косился на автомат у своей башки, и струйки пота обильно текли по его лицу.
— Ну, ладно, — вздохнул писклявый. — Передай, пусть из портофлота в управу звякнет — Писарев с утра мечет громы и вставляет пистоны всему отделу. Как бы и портофлоту не влетело из-за вас…
— Передам, — пообещал Чиж, облизнув пересохшие губы. — Обязательно.
— Все, отбой, — проворчали с берега и рация, щелкнув, отключилась. Сама.
— Отлично, Чиж! Я рад за тебя! — Вольво похлопал рулевого по плечу и отобрал гарнитуру. — Ты прекрасно себя ведешь, и я думаю, нам не придется тебя убивать.
Чиж судорожно вздохнул, когда Зеппелин убрал автомат от его головы. Впрочем, убрал его полувирг не слишком далеко.
Пард, приникнув к биноклю, осматривал море прямо по курсу «Аксенова». Вдали, у самого берега, торчал на рейде одинокий торпедник, но непохоже было, чтоб «Аксенов» его сильно заинтересовал.
«Неужели пронесло? — подумал Пард с надеждой. — Хоть бы правда…»
Ему совершенно не хотелось вновь окунаться в соленую воду Черного моря, не хотелось отчаянно выгребать из жадной воронки со свинцовой тяжестью на ногах… И совершенно не хотелось возвращаться на косу и начинать все с начала.
О смерти Пард даже не подумал.
Он стоял на палубе желтого катера, вероятно, собранного живыми. И лихорадочно соображал — что же кажется ему странным? Что бередит душу, что беспокоит? Те же борта, та же подрагивающая палуба под ногами, тот же тихий рокот двигателей… И все-равно что-то не так.
— Эй, старшой! — окликнул его Вольво, отвлекая от тревожных мыслей. — Спросил бы ты что-нибудь, а? Для порядка.
Пард оторвался от бинокля и задумчиво поглядел на Чижа. Тот исподлобья зыркал в ответ.
— Скажи, а кто такой Василий Аксенов? — спросил вдруг Пард. Ничего другого сейчас в голову просто не пришло.
Чиж пискнул, словно жабу проглотил. Потом удивленно взглянул на Парда.
— Аксенов? Это человек, открывший остров Крым. А вы что, не знали?
37. Макалу (Хумбакарма) — Канченджанга
Пард даже не представлял, что когда-нибудь увидит столько кораблей сразу. Берега Керчи представляли собой сплошной непрерывный причал, у которого в несколько рядов стояли корабли — небольшие катерки, белоснежные теплоходы, ржавые гиганты непонятного назначения, размерами не уступающие даже броненосцам, — лес мачт и полчища нацеленных в небо труб.
Кажется, здесь было больше плавучих машин, чем во всем остальном мире.
Торпедники, шнырявшие у входа в бухту, «Аксенова» не тронули. Правда, всем в рубке пришлось присесть, чтоб попусту не маячить в иллюминаторах. Только Чиж и Зеппелин остались стоять.
Как Чиж умудрился отыскать среди причалов единственный нужный — Пард просто не понял. На его непривычный взгляд все причалы были совершенно одинаковы и почти все заняты. Но Чиж уверенно вертел штурвалом, ведя желтый катер портовым лабиринтом. Чиж, кажется, даже слегка воспрял духом и поверил, что выберется живым из сегодняшней передряги.
Прожаренный солнцем человек на берегу принял носовой и ловко намотал его на рогатый кнехт. «Аксенов» подтянул к причалу корму, дыркнул напоследок двигателем и затих. Человек на причале вяло махнул Чижу рукой и ушел прочь.
«Снова человек! — подумал Пард. — У них тут что, ни эльфов, ни орков не живет, что ли?»
Тогда Пард еще не знал, что его безумная догадка абсолютно верна. Остров Крым был населен исключительно людьми.
Чижа они связали. Очнувшихся капитана и помощника — тоже, заткнув им рты первыми попавшими под руку тряпками. Моториста эльфы заперли в машинном, на всякий случай тоже связав. Все это проделали быстро и по возможности так, чтобы не появляться лишний раз на палубе.
— Ну, что? — спросил Вольво, выразительно глядя на Парда. — Вроде тихо… Попробуем выйти?
— А что, у нас есть выбор? — пожал плечами Пард. — Я пойду первым.
— Почему ты?
— Потому что я человек, — наугад ответил Пард.
Он шагнул через борт и прыгнул на облупившиеся доски причала. Прошел к берегу, минуя неподвижные катера. Прожаренный человек дремал в будочке за полосатым шлагбаумом; рядом лениво грелись на солнце две лохматые собаки. На Парда они не обратили никакого внимания.
«Что, тут чужаки каждый день шляются?» — подумал Пард отстраненно.
Он огляделся. Обычный городской пейзаж промзоны, и не скажешь, что это таинственный Крым. Краны торчат повсюду, железо валяется, какие-то загадочные машины неподвижно застыли меж хлипких и большей частью невысоких строений… Ворота впереди виднеются, и рядом стоит автомобиль, похожий на странноватых очертаний джип.
И живой рядом.
Пард присмотрелся и понял, что знает этого живого. По крайней мере, видит его не впервые.
Пард замер на мгновение. Потом обернулся и, разом перечеркивая всю маскировку и прекращая прятки, позвал:
— Вольво! Выходи. Гляди, кто нас встречает…
Вольво показался на палубе, так же перелез через борт и направился к Парду. За виргом уже тянулись Халькдафф, Инси, Гонза…
Вольво казался бесстрастным. Но живого он тоже узнал.
