Ну-ка, нажмем плашку «Биография». Кузнецк, учеба в Москве, женитьба на дочери министра тяжмаша… Так, тут есть подраздел «Без галстука»… Может, там что-то человеческое найду? «В школе Виктор был блестящим учеником и заядлым драчуном: он всегда отстаивал справедливость, а если слова не действовали, то и с кулаками… Выпускники Бауманки с удовольствием вспоминают высокого русоволосого спортсмена, отличного товарища и блестящего студента… Добился реальных успехов как инженер, ученый и политик, прекрасно состоялся как сын, отец и дед».
А как муж? Что ж это упустили? В полукруглую годовщину августовского путча шеф довольно похоже изобразил, как гэкачепист-неудачник с дрожащими руками, когда стал замом Горбачева, похваливался, что жена, мол, довольна… Скоро, глядишь, и длину эрегированного члена станут указывать.
Скудноватый словарь у его пиарщиков. Но как меняются представления об идеальной биографии… Раньше бы ни за что не упомянули про драки. Вот она какая, современная разновидность триады «комсомолка, спортсменка, красавица»…
Но и это ничего не дает…
А что в анонсах?
Прочитав первое объявление, Анжела хлопает ладошками: завтра в десять утра у Бизяева пресс-конференция.
«Отменит или нет? Наверняка давно запланирована, тема дежурная, но ведь без вопросов об Олеге не обойдется… Струсит или ринется в бой? Ладно, что гадать. Пойду!» – решает она, скосив глаза на циферки в правом нижнем углу экрана: ровно три ночи… Ого…
Ее ежесуточная норма – восемь часов беспрерывного одиночного сна на широком ортопедическом матрасе средней жесткости с независимым пружинным блоком. Часом меньше – и уже не та реакция при выходе на ринг, которым ей представляется вся ее жизнь, и не только профессиональная.
Но сейчас выбора нет.
Никогда не была и не буду рабой режима – ни политического, ни гигиенического.
Еще полчаса уходит на то, чтобы выудить информацию о связях Бизяева с люберецкими, о какой-то секретной коллекции бриллиантов…
«Ладно, хватит!» – зевает Анжела, настраивая будильник на вставание, а себя на сон…
18. Глеб
«Я не могу сейчас! Хотите поговорить – подчаливайте к “Новостям”!» – эхом повторяется в ушах категоричность Анжелы. Отчеканила-отбрила.
«К каким “Новостям”?» – недоумевает Глеб. Ладно, хоть трубку подняла. А не выждал бы до половины десятого, возник бы раньше – и подалее «новостей» могла бы послать…
Но приказной тон подчиняет, и он, немного тушуясь, спрашивает:
– А где это?
– Господи, да посмотрите в Интернете! Зубовский бульвар, агентство «РИА-Новости». Некогда мне объяснять!
– Как вас там найти? – продолжает тупить Глеб.
– Пресс-конференция Бизяева в десять. Все-все, я и так опаздываю!
Глеб держит у уха трубку, издающую короткие «пи-пи». Словно ждет хоть «пока» или какого другого слова или знака, обозначающего прощание. Не сердится на Анжелу – встреча-то в результате назначена. Да еще и Бизяев в придачу! Вот что значит интуиция профессионала. Дернул за правильную нитку – и, глядишь, весь клубок начнет разматываться.
Доехать до «Парка культуры» – 26 минут, минут десять накинем на пеший ход… Надо бежать! Если начнут, как объявлено, то он все равно опоздает… Да и Анжела в своей девчачьей машине может в пробке застрять… Хотя, я же не знаю, откуда она со мной говорила… Может, от мужика, от какого-нибудь олигарха… И он ее на вертолете домчит вовремя…
Мысли Глеба, которые он всю дорогу старательно направляет в сторону расследования, то и дело своевольничают и увиливают в сторону. В сторону Анжелы. Командирша! Такая не повиснет на шее, не разнюнится, если вдруг случится какой облом. И по всему видно – башковитая. На допросе – все только по делу, никаких там дамских «а вот я, например…» Пусть и снобка…
«Но я тоже не простак!» – приосанивается Глеб.
И все же немного неуютно: она-то будет в своей привычной среде, а он…
Да и как пройти в здание, не светясь? Уже было, получал от начальства, когда всего лишь переговорил с районным депутатом, свидетелем по делу об изнасиловании. А это была ключевая фигура – отец подозреваемого. Пришлось попотеть, пока нашел других очевидцев, чтобы арестовать защищенного отпрыска. Но не успел тот испугаться общей камеры, как его выпустили. Облом, который можно было предвидеть, – жертва забрала свое заявление. Купили девчонку, а может, пожадились и просто запугали…
Ну а после той неудачи все медленно, но явно пошло наперекосяк. Сперва он стал спиной чувствовать, что ему уже никто не завидует.
Если б только начальство держало в черном теле… Быть в явной опале – тоже доблесть. Тайная поддержка коллег обеспечена. Но Глебом стали пренебрегать все.
Ему доставались самые бесперспективные, муторные дела, самые неудобные дежурства… И твоя производная демонстрирует, что ты ползешь или даже валишься вниз. Если он пробовал отказаться от черновых предложений, то коллеги даже не снисходили до просьбы, а равнодушно так бросали: «Не хочешь – не надо». Мол, связываться противно. После чего он поспешно соглашался подежурить в новогоднюю ночь, пойти в отпуск слякотной зимой, когда в Москве тошно, а на полет в края, где тепло или по-настоящему зимно, не хватает ни денег, ни времени. Его покорность принимали за слабость, и уже начинали презирать, не скрываясь. Сколько раз было – заглядывает он в соседний кабинет по делу, а там – большая или малая пьянка. «У тебя что-то срочное?» – спрашивает хозяин, даже из вежливости не приглашая Глеба к столу, за которым сгрудился весь отдел… Буквально все… Им весело… Один только раз новичок-криминалист по доброте душевной осмелился предложить: «Рюмочку выпьете?» – но, конечно, пришлось отказаться.
Сколько бы Глеб ни хорохорился наедине с собой, сколько бы ни говорил себе: вот я им сейчас покажу! – в реальности все шло хуже и хуже.
Как выбраться из ямы одиночества? Углубляющейся…
Раскрутить громкое дело. Может, удастся что-то выжать из родственной связи Олега с Бизяевым?
Это путь. Надо попасть на пресс-конференцию. Там наверняка двойной кордон… Лучше бы не предъявлять корочки… Если до шефа дойдет, что я без спроса сунулся к депутату, то крика не оберешься… И черт знает, как на это среагируют бизяевские охранники. Инкогнито бы понаблюдать… Но пустят ли человека с улицы? Аккредитация-шмонация, наверное, нужна… На месте сориентируюсь.
Длинная какая дорога! Выбраться из глубокой станции «Парк культуры», потом по ступенькам в подземный переход на другую сторону Зубовского бульвара, дальше – нескончаемая высокая ограда и, наконец, будка. Пропускают по обычному паспорту.
Но когда Глеб минует широкий вольготный двор, вымощенный квадратными плитами, поднимается на второй этаж и оказывается перед дверями в зал, документ не срабатывает: парень при галстуке в черном костюме сверяется со списком и безразлично бурчит: «Вас нет!» Так произносит, что у Глеба сразу пропадает намерение поуговаривать и он отходит в сторону. Инстинктивно начинает выполнять команду исчезнуть. «Вас нет!» – звучит в ушах.
