Высший класс! И Глеб сразу опомнился. Нечего и некого ему бояться!
Минут пять никто их не беспокоил, а потом снова начался трезвон, но они уже одевались. Анжела вышла, неплотно прикрыв дверь спальни. Поэтому он все слышал.
Оказалось, близкая подружка заглянула на секунду. Анжела случайно взяла мобильник подруги и отключила его, думая, что это ее телефон. Посмеялись и разошлись. Ни одного упрека, даже интонация у подруги такая успокаивающая… Живут же люди…
А пришедшая – Глеб подглядел в щелочку – та самая дама, что навещала Светлану Бизяеву перед смертью. Была свидетелем?… Послезавтра вызвана на допрос…
– Опомнись, дорогой мой Глебушка! – Олеговна приземляет Глеба с небес на землю. – Ты где витаешь? Явная же профурсетка! Наглая, спесивая…
И, словно подтверждая характеристику, Анжела с экрана кричит:
– Да вы на себя посмотрите!.. За вас в базарный день гроша не дадут! Я на вас в суд подам за оскорбление!
Из-за чего она так сорвалась? Непохоже на нее… Никакой грубости внутри нее нет. Взрывается только в ответ на незаконное внешнее вторжение… И кто же вломился? Да ладно, вникать некогда.
Глеб судорожно думает, как ответить Олеговне. Ни в коем случае нельзя выдать свою тягу к Анжеле.
Все отрицать!
Тогда она уловит, что дело нечисто…
Проигнорировать реплику?
Тоже опасно. Олеговна не отступится.
И, чувствуя, что предает Анжелу, а значит, и себя, Глеб нарочито спокойно соглашается:
– Никто и не спорит.
33. Ада
– Поговорить надо!
Ада вздрагивает, услышав за спиной знакомый шепот. Оборачивается, на всякий случай не останавливаясь, а убыстряя шаг. Метро еще далековато.
Господи! Витек собственной персоной. Ее Витенька. Муж. Бывший… В серой курточке, нефирменных джинсах, стрижка неровная… И слишком короткая. Только подчеркивает отсутствие солидности. Женат? Не похоже – неухоженный какой-то…
Не забыла его голос…
– Как ты меня нашел? – ляпает она первое, что приходит на ум, и замолкает, двигаясь вперед чуть медленнее.
В это говорящее молчание вмещается вроде уже пережитое, изжитое ею, но, оказывается, никуда не девшееся отчаяние, горе от брошенности, ее собственные безрезультатные поиски пропажи… Да как он смел! Теперь-то зачем объявился? Неужели вернуться хочет? Дошло наконец, какую ошибку сделал?
Пусть теперь помучается…
Он, должно быть, институт уже закончил… По-прежнему в органах служит? Занимается расследованием убийств? Иначе как он ее здесь нашел? Ведь первый раз пошла в этот фитнес-клуб. Тот, что рядом с домом, закрыли на недельную профилактику, а пропускать четверговое взбадривание никак нельзя. Стоит раз полениться – и все кувырком пойдет. Все вернется…
Апатия, ненависть к каждому, особенно к клиенткам, ночью сон не приходит, а утром сил нет рукой-ногой шевельнуть… Снова таблетки…
Как завязавшему алкоголику нельзя даже лизнуть спиртного, так и ей лучше не нарушать режим. Ее распорядок – это путевые столбы, за которые она держится, чтобы не заблудиться в жизни.
Вот и приехала сюда, на Крылатские холмы. Вспомнила, что видела тут оздоровительный центр. Потянуло снова взглянуть на дом, где Светки не стало. Не помешает на месте проконтролировать, не оставила ли каких зацепок для следствия. Ну и сочетнула приятное с полезным. Добралась, а в клубе обслуживают только по абонементам. Разовых посещений не практикуют. Возвращаться не солоно хлебавши? Ну уж нет! Само придумалось: хочу, мол, купить годовую карту, но сперва должна опробовать их услуги. Свысока говорила – не просила, а предлагала сотрудничество. Вдохновенно врала. Поверили, пустили. Наплавалась, мышцы подкачала на снарядах… Еще и сэкономила. Черт, они же меня в компьютер внесли… Ладно, разберемся…
А на обратной дороге – оклик. Витек… Неожиданно… Может, просто соскучился? Вряд ли. Приказывает, а не просит, и лицо какое-то зверски-напуганное.
Послать его подальше?
На всякий случай Ада роется в себе: не осталось ли к нему еще хоть какой тяги? Не уцелела ли привязанность к предателю? Редко теперь испытываешь малейшее чувство, почти ко всему – скучное, тупое равнодушие, и разбрасываться тем, что есть, если оно есть, совсем не хочется.
Но – пусто внутри. Да и было ли что кроме желания быть защищенной, кроме привычки, когда вдвоем жили… И мстительности, когда он бросил…
Ботинки нечищены, ноготь на указательном пальце обгрызен до мяса… И этого говнюка я любила?
– Поговорить бы надо! – уже не приказывает, а просит Витек. Словно ему передались Адины мысли или он вспомнил, наконец, как с ней поступил. – Надо! Не столько мне, сколько тебе…
Всегда избегал прямого разговора… Только начнешь выяснять отношения – он сразу уходит в несознанку. Даже непонятно, слышит ли то, что ему говоришь. Общение – точно не его конек. Поэтому и не пошел учиться на следователя – выбрал неконтактную криминалистику. А лучше всего ему бы патологоанатомом стать – мертвецы молчаливы.
Может, изменился?
Ада надменно хмыкает и повторяет вопрос, не останавливаясь и снова убыстрив шаг:
– Как ты меня нашел?
Неприятно, когда за тобой следят. Поганое ощущение… Вроде несильного, но опасного сквозняка… Надо узнать, в чем дело, и заделать брешь.
– Все объясню, но давай где-нибудь присядем… – Коротышка еле поспевает за длинноногой Адой.
Неужто в кафе приглашает? Здорово! После бассейна так жрать хочется.
Но что-то тут не так… За три года, которые были вместе, никогда не звал… Даже в египетском отпуске ни разу в кафе не зашли. Не удалось уговорить. «Тут же хорошо кормят… Все включено… Зачем деньги транжирить?»
Все-таки изменился?
Витек приостанавливается и проводит рекогносцировку местности по серебристому айфону.
На службе выдали? Если сам потратился на дорогой гаджет, то вот она, еще одна перемена. Прежде экономил на всем, включая себя. Форму носил всегда, когда можно, чтобы цивильный костюм служил подольше. Купишь ему новые штаны, а он вместо «спасибо»: «Зачем? Старые еще можно поносить, если в паху заплатку поставить».
Может, он теперь хорошо зарабатывает?
Что это он так копается? Заведение подешевле высматривает? В забегаловку я не пойду!
– Проверяю, есть ли чистое кафе, – отвечает Витек на немое Адино раздражение.
Все он сечет, когда надо. Ему надо.
– Без шпионящих камер, без догляда, – деловито продолжает Витек. – Так что пункты питания в торговых центрах отпадают. Лучше, чтобы нас не зафиксировали. Предупреждаю: потом разъедемся по очереди. В метро вместе заходить не будем – там все снимают. Так, «Якитория» на бульваре… Вроде без внутреннего присмотра.
