— Почему именно о Блэрах? Почему не о музее?
— Я могу быть с вами откровенна?
— Ну, разумеется.
— И могу рассчитывать на полную конфиденциальность?
— Конечно.
— Мой продавец настоял, чтобы я заключила эту сделку только с частным покупателем. Точно не скажу, но подозреваю: он не хотел, чтобы я обращалась в музей из-за того, что скипетр мог числиться в списке краденых предметов искусства.
— Но почему именно Блэры?
— Драгоценности, некогда украшавшие скипетр, исчезли, но сам он отлит из чистого золота. Впрочем, стоимость золота в данном случае вторична. Скипетр невероятно ценен благодаря своей исторической значимости.
— Сколько в долларах, хотя бы примерно? — спросил Бенедикт.
— Точно не скажу, но думаю, речь идет о миллионах. Поэтому я и обратилась к миссис Блэр.
— Вы, наверное, хотели сказать, к мистеру Блэру?
— Нет. Мистер Блэр никогда особенно не интересовался ни искусством, ни коллекционированием. Только миссис Блэр была способна в полной мере оценить значимость предмета.
— И насколько я понимаю, у Кэрри Блэр не было денег на приобретение скипетра?
— Тогда — да. Но она собиралась их получить. Поэтому я и вернулась в Штаты. На той неделе, когда ее убили, заканчивался срок действия ее добрачного соглашения, подписанного перед тем, как она вышла замуж за мистера Блэра. И согласно условиям, прописанным в этом документе, она должна была получить двадцать миллионов долларов. Ну, и часть этой суммы собиралась потратить на приобретение скипетра.
Сердце Бенедикта взволнованно забилось, но он приложил все усилия, чтобы голос звучал спокойно.
— Об этом соглашении столько разговоров, но, похоже, ни один человек его не видел, — небрежным тоном заметил он.
— Я видела. Миссис Блэр мне показывала.
— Зачем, с какой целью?
— Я позвонила ей, узнать окончательное решение о приобретении скипетра. Думала, она поговорит со своим мужем. Но она сказала, что не хочет втягивать в эту историю мистера Блэра. И когда я засомневалась в платежеспособности миссис Блэр, она и дала мне копию этого соглашения.
— Оно до сих пор у вас? — осторожно спросил Бенедикт, притворяясь, что документ, о котором идет речь, мало его интересует.
— Не при мне.
— В Сиэтле?
— Нет, я привезла его сюда. Оставила в гостинице, в сейфе. Мистер Бенедикт, вы можете сказать мне, что мистер Блэр говорил о скипетре? Рассказали ли ему о нем миссис Блэр? Заинтересован ли он в его приобретении?
Бенедикт сделал вид, что его одолевают сомнения.
— Видите ли, мисс Блэкеншип, я поклялся вам соблюдать конфиденциальность; кроме того, как адвокат, должен хранить в тайне все вопросы, которые обсуждаю со своим клиентом.
— Ну, разумеется, — протянула женщина и всем телом подалась вперед. Она сгорала от любопытства.
— Обещаете не разглашать то, что я вам сейчас скажу?
— Обещаю.
— Так вот. Мистер Блэр упоминал о скипетре.
— Он проявил заинтересованность?
— Не знаю, не уверен. Во время одной из наших бесед, когда мы обсуждали миссис Блэр, он говорил мне, что вроде бы она упоминала о приобретении какой-то дорогой исторической реликвии. Полагаю, речь шла о скипетре.
— Ну, а что еще он говорил?
— Да ничего. Он сейчас не в том положении, чтобы думать об этом, но все мы надеемся выиграть это дело. Ну, а уж потом он сможет размышлять и о более приятных вещах.
Бенедикт говорил все это с самым серьезным видом.
— Могу заверить вас, мистер Блэр невиновен. Он очень любил свою жену. И если миссис Блэр так хотела приобрести этот скипетр, ее муж наверняка захочет увековечить ее память, приобретя его. Но я должен убедить его в искренности ее желания владеть этой ценной вещицей.
— Я могу это подтвердить.
Бенедикт покачал головой.
— Только без обид. Одного вашего слова недостаточно.
Блэкеншип выпрямилась. И всем своим видом показывала, что оскорблена.
— Мистер Блэр меня знает. Я продавала ему антиквариат.
— Ни в коем случае не хотел вас обидеть, но позвольте задать один вопрос. Вы получите комиссионные, если сделка состоится?
— Разумеется.
— И, насколько я понимаю, речь идет о весьма щедром вознаграждении?
Блэкеншип заколебалась, затем кивнула.
Бенедикт развел руками.
— Ну вот, теперь вы, надеюсь, понимаете, в чем проблема. Если мистер Блэр не знал, что его жена собиралась отдать несколько миллионов долларов за скипетр, ваши подтверждения его не убедят, особенно когда он узнает, что вы заинтересованы в этом материально.
— Так что вы предлагаете?
Бенедикт призадумался. Затем его осенило.
— Если бы у меня была копия добрачного соглашения, я показал бы ее мистеру Блэру. И он убедился бы, что Кэрри вам доверяла и была серьезно настроена на приобретение скипетра. Вы можете на время дать мне этот документ, чтобы я показал мистеру Блэру?
Женщина закивала.
— Конечно.
— Насколько я понимаю, вы хотите как можно быстрее провернуть эту сделку?
— Да, как можно быстрее.
Бенедикт взглянул на часы.
— Где вы остановились?
Блэкеншип назвала отель неподалеку от аэропорта имени Даллеса и сообщила, в каком номере остановилась.
— У меня тут еще несколько неотложных дел, — пробормотал Бенедикт. — Так что возвращайтесь в свой отель. И я позвоню сразу же, как только освобожусь. Мы встретимся, и вы передадите мне копию документа. Я сегодня же отвезу его мистеру Блэру и скажу, что желательно срочно принять решение о покупке скипетра.
— Спасибо вам, — с чувством произнесла Блэкеншип.
Чарльз улыбнулся.
— Надеюсь, у вас все получится. К тому же это хоть немного отвлечет Хораса от тяжелых размышлений. И, разумеется, вы понимаете, что все это дело требует строжайшей секретности. Никто, даже мистер Дрейпер, не должен знать, что мы с вами встречались. И ни при каких обстоятельствах не вздумайте обсуждать — с кем бы то ни было — скипетр или добрачное соглашение. Все это должно оставаться строго между нами, до тех пор пока я не переговорю с мистером Блэром.
С этими словами Бенедикт проводил Блэкеншип к выходу. Как только дверь за ней затворилась, он бросился к компьютеру, включил Интернет и напечатал «Мартин Дрейпер». И тут же выяснил, что, действительно, в Сиэтле имеется галерея Мартина Дрейпера. И описание предметов, выставленных там, совпадало с тем, что рассказала ему Мира Блэкеншип.
