Уинстон заулыбался.
— Рад знакомству.
— Ну и задница же ты, — сказала Дана Джеку.
— Погоди, не спеши. Я не единственный, кого ты должна осыпать упреками. Хорас Блэр оплачивает наш обед, Бобби Шац заказал нам столик. А я отвечаю только за развлекательную часть программы.
— И все равно, ты настоящий придурок, — с улыбкой заметила Дана.
Уинстон поднялся.
— Джек — придурок, но я согласился помочь ему лишь ради знакомства с женщиной, заработавшей этой подстилке из «Экспоузд» две Пулитцеровские премии. Оставляю вас, влюбленные голубки. Приятно было познакомиться, Дана.
Джек уселся на освободившееся место.
— Так ты ездил сегодня в Нью-Йорк или нет? — спросила она.
— Еще одна уловка, не более того. Зато еда, которую тебе сейчас принесут, — это действительно нечто, к тому же Бобби дал особые указания шеф-повару. Так что наслаждайся. Ты это заслужила.
Рассказы
Удача Энджи
Ларри Хофман так нервничал, что буквально подпрыгивал на месте, пока охранник отпирал дверь из тюремного коридора в комнату для посетителей. Еще бы, ведь его будущее целиком зависело сейчас от человека, ждавшего его по ту сторону толстой металлической двери. Увидит ли он там недавнего выпускника юридической школы, у которого еще молоко на губах не обсохло и который взялся за его дело ради практики, или же встретит хитрющего старого ветерана, точно знающего, как спасти его задницу? Когда все зависит исключительно от везенья, только боги решают, жить тебе или умереть. В случае с Ларри этим богом являлся клерк, назначавший адвокатов из общего составленного судом списка.
Но вот Хофман услышал металлический щелчок, охранник отошел в сторону и впустил его в помещение из бетонных блоков. Ларри на секунду застыл в дверях. Затем содрогнулся всем своим худющим недокормленным телом и с облегчением выдохнул. За круглым столом, занимавшим почти всю комнату, сидел мужчина лет за сорок в сером костюме-тройке, с виду довольно дорогом. Улыбался мужчина уверенно. Светло-песочные волосы, густые аккуратно подстриженные усики прикрывают верхнюю губу. А когда он поднялся с места, Ларри понял, что росту в нем свыше шести футов, и подивился спортивному крепкому телосложению адвоката. Мужчина, в чьих руках находилась теперь жизнь Ларри, выглядел спокойно и расслаблено, как человек, хорошо знавший тюремные порядки, знавший, за какие ниточки следует подергать; как человек, которого не сбить с толку ни воинственному окружному прокурору, ни настроенному против линии защиты судье.
— Мистер Хофман, — приятным баритоном произнес адвокат. — Я Ной Левин, меня назначили представлять ваши интересы в суде.
Ларри прямо-таки вцепился в руку адвоката; так человек, выброшенный в море без спасательного жилета, цепляется за бревно. Рукопожатие у Левина оказалось крепким.
— Присаживайтесь, мистер Хофман, — с улыбкой произнес Левин.
— Спасибо, что пришли так быстро. Они говорили, что я увижусь с адвокатом не раньше, чем сегодня.
— Вы обвиняетесь в убийстве, мистер Хофман. А потому тратить время непозволительно.
Вот и отлично, радостно подумал Ларри. Заполучил настоящего тигра. Всех порвет!
— Ларри… Могу я называть вас просто Ларри?
— Ага. Само собой.
— Так вот, Ларри, прежде чем мы начнем обсуждать все факты вашего дела, хотел бы пояснить, на чем строятся взаимоотношения адвоката со своим подзащитным. Сидели раньше?
— О, да. Это моя… так, дайте-ка подумать… третья ходка.
— И вы имели дело с адвокатами?
— Дважды. Оба конченые придурки. Только об одном и думали — как бы сделать так, чтоб меня признали виновным.
— Речь сейчас идет не о том, Ларри, — уверенно заявил ему Левин. Он носил очки в металлической оправе, и голубые со стальным отливом глаза смотрели сквозь стекла так холодно. — Мы будем называть вещи своими именами, а не заниматься всякой там фигней.
Ларри так и расплылся в улыбке. Нормальный парень, ничего не скажешь!
— И вот еще что, Ларри. Не знаю, что вам там плели другие адвокаты, но со мной будет иначе. Все, о чем мы говорим здесь, должно остаться только между нами. Если скажете, что убили пятьдесят человек и захоронили у себя на заднем дворе, это останется между нами.
— Но я никого не убивал!
— Я не о том. Если даже и убили, мне плевать, потому как я ваш адвокат. И моя задача, Ларри, снять с вас обвинение в убийстве.
— Да вранье все эти обвинения! Я этого клоуна и пальцем не тронул.
— Я пока что не получил отчетов полиции, но, вроде бы, там сказано, что были свидетели?
— Были, но накануне. Это когда я надрал задницу О’Мэлли.
— Да. Была драка.
— Никакая не драка! Просто я взял обрезок железной трубы и наддал этому сукиному сыну. Чтоб знал, что я настроен серьезно. Он и ахнуть не успел.
— И все это на глазах у свидетелей?
— Вот именно. Потому как я преподал хороший урок. Чтоб и остальные выродки знали, что с ними будет, если позарятся на мои бабки.
— Что это были за деньги? — спросил Левин.
Ларри умолк. И немного занервничал.
— Только между нами, да?
— Было бы неэтично с моей стороны разбалтывать конфиденциальную информацию. Даже если бы я сказал об этом своей жене, меня тут же исключили бы из коллегии адвокатов.
Ларри затряс головой.
— Ладно, понял. Так вот, эти деньги… они от продажи наркоты. А эти выродки — мои дилеры. Тайрон, Кауфман и этот сукин сын О’Мэлли. Он прикарманил выручку. А Тайрон мне рассказал. Когда они пришли рассчитаться со мной, я уже знал, что О’Мэлли крысятничает, ну и врезал ему, чтоб неповадно было.
— А что обещали сделать с ним, если он и дальше будет прикарманивать ваши деньги? — спросил Левин.
— Сказал, что убью его.
— Вот этого я и боялся.
— Но я не убивал! Его прикончил кто-то другой.
— Есть догадки, кто именно мог это сделать?
— Нет. О’Мэлли сам напросился. Я не единственный, кого он кинул на бабки.
— Но, к сожалению, вы были единственным, кто угрожал ему расправой при свидетелях. И тот факт, что его до смерти забили каким-то тупым предметом, лишь усугубляет ситуацию.
Ларри пожал плечами.
— Это не я. Больше мне нечего сказать.
— Вот что, Ларри. Нам придется представить присяжным нечто более весомое, чем одни ваши слова. У вас есть алиби на время убийства?
— А когда это было?
— В субботу, между двумя-тремя ночи.
— В субботу! Между двумя и тремя! — возбужденно повторил Ларри.
