– Ладно, попробую поверить. А теперь, вставай.
– Но ты не обиделась? Ты, правда, на меня не сердишься?
– Не обиделась. И не сержусь, – снова улыбнулась она. – Только вставай, наконец, иначе не успеешь позавтракать.
– Позавтракать… – Андрей потянулся к ее руке.
Наташа испугалась. Судя по выражению его глаз, теперь, когда первое потрясение прошло и прощение получено, он вовсе не против того, чтобы воспользоваться ситуацией. «А ты, Наташенька? Ты что выбираешь? Завтрак или…» Она резко поднялась с дивана и скомандовала:
– Быстро вставай. А то оба на работу опоздаем.
Только сидя за столом и наблюдая, как погрустневший Андрей запихивает в себя картошку, Наташа пришла к выводу, что гораздо разумнее было бы послать завтрак к черту.
Глава седьмая
Доктор без стука вошел в небольшой, скромно обставленный кабинет и с отвращением взглянул на пару, якобы мягких стульев, стоящих у стены.
– Слушай, Шеф, у тебя что, денег нет офисный диванчик купить?
– А чем тебе стулья не хороши? – брюзгливо спросил хозяин кабинета и, открыв ящик стола, достал бутылку коньяка. – Будешь?
– А то! Голова после вчерашнего, как котел, – ответил Доктор. И, глядя, как из того же ящика появились две тридцатиграммовых рюмочки, добавил: – Да ты не жадничай, наливай в стакан. Это же не валерьянка, чтобы в твои рюмашки игрушечные капать.
– Но и не водяра, – хмуро возразил Шеф. – И вообще, если ты привык спирт стаканами хлестать, то это твое личное дело. А я предпочитаю рюмки.
Доктор огляделся, заметил на тумбочке поднос, на котором стоял графин и два стакана. Если в графине когда-то и была вода, то она давно высохла, оставив на стенках след из мутных полосок. Стаканы тоже не выглядели стерильными, но это Доктора не остановило. Он взял один и поставил его перед Шефом, громко стукнув донышком о столешницу.
– А я предпочитаю солидную посуду. Сюда налей, пожалуйста.
Шеф поджал губы, перелил сначала коньяк из рюмочки, потом добавил на два пальца из бутылки.
Доктор вздохнул:
– Ну ладно. В конце концов, я сюда не пьянствовать пришел, – сделал большой глоток, спокойно, словно воды отхлебнул, и спросил: – Так зачем ты меня вызвал? Случилось что? И где Семеныч?
– Присаживайся, – Шеф, в отличие от него, не торопился выпить. Понюхал рюмочку, смочил губы, облизнулся. – Какой разговор, когда ты передо мной маячишь?
Доктор снова бросил взгляд на стулья.
– Нет Шеф, я серьезно говорю. Я, конечно, все понимаю: привычка к экономии, трудное детство, игрушки прибитые к полу… Но разорись ты хоть на пару кресел, а то приличному человеку и сесть не на что.
– Погоди, приличный человек, когда сядем, тебе и эти стулья за царский трон покажутся.
– Та-ак, – вторым глотком Доктор опустошил свой стакан и снова поставил его на стол. – Ну-ка возобнови.
Шеф снова достал бутылку, которую успел убрать в ящик, налил немного, посмотрел, прищурившись, на уровень жидкости, добавил. Секунду подумав, кивнул и капнул еще несколько капель. В результате получилось точно, как в прошлый раз, на два пальца – как будто на стенке стакана имелась, одному ему видимая, отметка. Доктор терпеливо дождался конца всех этих манипуляций, потом забрал стакан и, отойдя к окну, присел на подоконник.
– Пока мы на свободе, – спокойно попросил он, – может, все-таки, расскажешь, что произошло?
– Семеныч за товаром уехал, – не совсем логично сообщил Шеф.
– Понятно, – кивнул Доктор. – А когда вернется?
– Дня через четыре, если все нормально будет. Черт, да не в нем дело! – Шеф сделал микроскопический глоток. – Не знаю, может мне и показалось… – он замолчал.
Доктор немного подождал продолжения, потом ухмыльнулся:
– Когда кажется, креститься надо.
– Идиотская поговорка, – дернул плечом Шеф. – Терпеть ее не могу. В общем, мне вчера показалось, что за мной следят.
– Даже так? – Доктор посмотрел на стакан и поставил его рядом, на подоконник. – И кто?
– Откуда мне знать? Рожа какая-то поганая, волосатая. Вчера утром выхожу из подъезда – он во дворе крутится. А вечером уже здесь, около фирмы, похожего видел.
– Похожего или того самого?
– Не успел разглядеть, он за угол стреканул. И потом, как ты думаешь, одну бороду от другой легко отличить? Мне все эти бомжи на одно лицо.
– А сегодня? Видел кого-нибудь?
– Нет, сегодня не видел. Но знаешь, все время такое ощущение, словно кто-то мне в затылок смотрит.
– Это еще ничего не значит, это нервы, – Доктор улыбнулся. – Мнительность. И вообще, ты ведешь очень нездоровый образ жизни. Коньяк вот… пора тебе, дружок, переходить на минералку, тепленькую и без газа. Острое, соленое, жирное, жареное, сладкое – все исключить.
– Ну да. Всю жизнь мечтал чем-нибудь вроде сырого пророщеного риса питаться.
– А что? Для организма очень полезно. Все шлаки сами выйдут, будешь чувствовать себя на восемнадцать лет.
– Слушай, Доктор, отстань, – обозлился Шеф. – Ты мне по делу скажи, что теперь?
– Теперь… черт, надо же как не вовремя Семеныча унесло!
– Он не на прогулку поехал.
– Да я понимаю. Прижухнуть бы надо на некоторое время. У нас на руках что-нибудь есть сейчас?
– Немного. Завтра, самое позднее, послезавтра, все раскидаем.
– Ну тогда, что ж. Предлагаю самое простое. Сбрасываем быстро весь криминал и ждем Семеныча. Без него мы все равно ничего решить не можем.
– Не по себе мне, – вздохнул Шеф.
– А ты как хотел, – коротко хохотнул Доктор. – чтобы и денежки и покой? Так не бывает. Ладно, несколько дней продержимся, а там Семеныч подъедет, разберется. А пока что, мы с тобой кто? Мы целиком и полностью законопослушные граждане! Если улик против нас не будет, то на том стоим и попробуй нас уцепи!
– Неужели ты совсем не боишься?
– Чего? Что меня арестуют? Нет, не боюсь. А знаешь почему?
– Почему?
– Потому что я умный и предусмотрительный. Мы ведь, доход делим поровну. Но твои накопления – это подкожный жир в четыре пальца толщиной, да больная печень. А у меня – счет в банке, причем не в нашем, а за достаточно далеким бугром. И паспорт, соответственно, заграничный, наготове лежит, во внутреннем кармане пиджака. Так что, в случае чего, мне все бросить и улепетнуть из страны – двух часов хватит. Сам видишь, деньги полученные, говоря шершавым языком милицейского протокола, в результате нашей преступной деятельности, я тратил не на красивую жизнь, не на жратву да на девок, а на обеспечение собственного будущего.
