— Теперь ты понимаешь, что я вовсе не собирался тебе льстить? Страсть к златовласым принцессам просто заложена в моих генах. Это было не правдой, но как часто мы лжем, чтобы доставить радость своим любимым! Я-не исключение, и я считаю, что подобная ложь — не грех и что в моем личном Раю мужья всегда лгут женам, утверждая, что прекрасней их нет женщин на всем белом свете. Ибо во все времена подобная ложь являлась залогом счастливого супружества.
От моих слов Шандра расцвела и в самом деле стала похожей на принцессу из зачарованного замка. Я опять поцеловал ее, сожалея, что сам я-не юный сказочный принц, а всего лишь бродяга-торговец, за которым волочится шлейф бесконечных тысячелетий — такой же длинный, как хвост динозавра.
Впрочем, это не помешало мне любить ее с пылом юной страсти. Мы совершили переход в поле Ремсдена и, очутившись в восьми астроединицах от золотого солнца Малакандры, направились к планете, легли в дрейф и отрапортовали о своем прибытии. Местная звезда была не столь горячей, как барсумийское светило, но обитаемый мир находился к ней ближе, чем Бар-сум к своему солнцу. В результате климат на Мала-кандре имел шанс сделаться не просто тропическим, а буквально невыносимым, но два ее материка — к счастью для земных переселенцев — тяготели К полюсам. Так что, хоть там и было жарковато, зной не являлся препятствием для колонизации.
Малакандра, подобно Барсуму, Старый Мир, найденный и освоенный в двадцать шестом столетии — а это значит, что с местной цивилизацией мы почти одногодки. Культура Малакандры высока и отличается изысканной утонченностью; если сравнивать с Барсумом, тут не любят грубых забав вроде футбола, предпочитая им художественную гимнастику — в основном в постели. Мир этот богат минералами, почвы его щедры, континенты и океан кишат всевозможной живностью, а роботы (которых на Малакандре десяток на каждого аборигена) отличаются усердием и есть не просят. Словом, все условия для процветания!
И Малакандра процветает, а в особенности — биологические науки. Это местная традиция, связанная, согласно легенде, с колонизацией данного мира, которая являлась своеобразный евгеническим и социальным экспериментом. На Малакандру переселялись исключительно из Южной Африки, а этот земной регион столь изнемог от бесконечных расовых конфликтов, что их продолжение в новом мире. страшило всех и каждого. Дабы избежать грядущих неурядиц, эмигрантов отбирали среди смешанных пар, требуя, чтобы один из супругов был обязательно чернокожим, а другой — белым. Из тех первопоселенцев до нынешней эпохи не дожил никто, но они породили расу малакандрийцев, не черных и не белых, а цвета кофе с молоком, с весьма приятной внешностью и легким нравом. Несмотря на такое происхождение, я бы поостерегся назвать их мулатами; ведь это земной термин, бытовавший уйму столетий назад, а все эти столетия переселенцы прове ли на Малакандре, и она перекроила их на свой манер. Изредка меж ними попадаются светловолосые и рыжие, с серыми и синими глазами, но и среди брюнетов негроидных черт, пожалуй, не заметишь. Самым распространенным был арабо-семитский тип, в чем я усматривал влияние жарких пустынь, покрывавших большую часть малакандрийских континентов.
Политический климат на Малакандре был чрезвычайно устойчив, поскольку планета являлась просвещенной монархией. Мне кажется, что такой режим лучше всего противостоит соблазну разнузданной демократии и коммунистическим идеям — равно как и фашизму, капитализму, феодализму, теократической диктатуре и полной анархии. Просто поражаешься, сколь многое может сделать для своих подданных просвещенный монарх! Особенно если его генетическая линия подвергнута
Тщательной корректировке, дабы привить ее царственным представителям благородную сдержанность, терпимость и необходимую твердость. Согласно малакандрийской конституции оба местных материка поделены на сорок пять краалей, управляемых губернаторами; все губернаторы — внебрачные потомки царствующего короля, что делает политическую систему Малакандры исключительно стабильной. Сам монарх, Его Краальское Величество Ван Дейк Умслопогас Номер Такой-То, плодит детей, вручает министерские портфели и издает законы; за их выполнением следит наследный принц — по совместительству премьер-министр. За все прошедшие тысячелетия на Малакандре сменилось лишь двадцать три монарха — а это, согласитесь, случай уникальный! При этом все владыки отправлялись в мир иной не в результате заговоров или бунтов, а только по собственной неосторожности, в силу тех самых непредсказуемых причин, которые препятствуют нам, обладаггелям КР, жить вечно. Три или четыре короля были растерзаны во время охотничьих сафари — причем так, что клонировать их не представлялось возможным; двое утонули; еще двое пали жертвой любви к альпинизму; один свалился с шабна на скачках и сломал шею; кое-кто умер во сне — вероятно, после обильных пиров, возлияний и развлечений с наложницами. Не помню, что случилось с остальными, но уверен, что никто из них не был задушен, отравлен или располосован излучателем.
Рай, скажете вы? Должен вас разочаровать — только самое первое к нему приближение. Хоть на Малакандре не свергали королей и стремились к покою и порядку, во всем прочем этот мир был далек от совершенства. Здесь обитали люди, а не ангелы, и этих людей снедали честолюбие, гордыня, тяга к земным благам и плотским наслаждениям, зависть и ревность, суесловие, карьеризм, кокетство, жадность и тысяча других греховных чувств. Кое с чем я мог бы примириться, так как сам страдаю такими же пороками, но другие казались мне не слишком подходящими для райской обители.
Впрочем, все это — суета сует и всяческая суета. Главное же заключалось в том, что тяготение на Малакандре равно стандартному, и, следовательно, конституция аборигенов близка к норме. Никакой барсумийской субтильности или массивности обитателей Сан-Брендана! Здесь жили обычные люди, с обычным понятием о красоте, а значит, они могли оценить мою Шандру по достоинству. Для них, как и для меня, она являлась царственной красавицей — высокая, стройная, гибкая, с золотисто-рыжими кудрями, падавшими на точеные плечи! Я не сомневался, что наше шоу будет иметь потрясающий успех, и это радовало по двум причинам сразу: во-первых, успех — это прибыль, а во-вторых, он прибавит Шандре уверенности.
Вдохновленный такими соображениями, я чуть не совершил элементарную ошибку — не ознакомился с местной традицией аукционов мод. Самонадеянный глупец! Когда-нибудь гордость погубит меня — именно гордость и вера в свою удачу, а не оплошность в расчете точки, где надо вынырнуть из поля Ремсдена! К счастью, фортуна улыбнулась мне и в этот раз. Завершив стандартные процедуры (представление властям, аренда офиса и поиск агентов), я решил устроить пробную демонстрацию — так сказать, для узкого круга избранных лиц. Репортеров я не звал, поскольку все мероприятие носило кулуарный характер, и присутствовали на нем лишь десять-двенадцать специалистов самого высокого уровня — модные кутюрье из столичного крааля Фотсвана. Я напоил и накормил их, преподнес, как положено, сувениры, а когда мои гости пришли в самое благодушное настроение, представил хозяйку:
— Леди Киллашандра, моя супруга и манекенщица.
Она появилась на пороге салона, точно фея из сказок Перра. На ней было старопанджебское платье для вечерних приемов — свободная белая туника, украшенная золотыми шнурами, с низким вырезом сзади, без пояса и рукавов. С этим нарядом отлично гармонировали ее рыжеватые волосы и топазовые браслеты на обнаженных загорелых руках; была, разумеется, и диадема — тоже из золотистых топазов. Я с удовольствием заметил, что мужчины (а наша компания была исключительно мужской) взирают на нее с нескрываемым восхищением. Тут, на. Малакандре, она вовсе не казалась тяжеловесной; тут она была воплощением женственной прелести и грации.
