Нина завела. Косой луч солнца, появившийся между воротами и углом стены, скользнул по машине, по Нининым волосам и упал на приборную доску.
Они выехали на улицу, шедшую параллельно проспекту. Навстречу двигались отдельные машины, впереди маячили белые «Жигули». Нина догнала их, выехала чуть вбок и притормозила в растерянности. «Жигули» ехали медленно, встречная машина тоже была еще достаточно далеко.
– Ну что ты задергалась? Начала обгонять – обгоняй! – Роберт даже забыл, что еще две недели назад она могла ездить только по двору.
– Я боюсь!
– Назад посмотрела?
– Посмотрела!
– С боков посмотрела?
– Посмотрела.
– Сигнал покажи и обгоняй!
– Да… обгоняй! Впереди ведь, оказывается, гаишник!
– А ты что, не видела, что ли, что он гаишник?
– Нет, я не заметила, что у него на крыше фонарь… Я лучше за ним поеду.
– Ну, давай за ним.
Он раздраженно замолчал. Лиза бы уже давно оставила гаишника позади. Квартал или два они ехали в полном молчании, тащась с черепашьей скоростью. Потом Нина вдруг, будто созрев, показала сигнал и прибавила скорость. Двигатель сердито взревел. Но теперь встречные машины следовали потоком одна за другой.
– Ты куда?
– На обгон. Что с того, что он гаишник? Я ведь не нарушаю?
– Мотаешься туда-сюда! Видишь, встречные?
– Я их пропущу!
– Ну давай, теперь жми на газ! Обгоняй!
Роберт всегда жалел, что под ногой у него имелись только второй тормоз и сцепление, а газа не было. Уж сколько было таких ситуаций, когда он был тоже нужен ему позарез!
– Тогда надо вместо простого автомобиля делать катамаран на колесах! – шутил в ответ на его сетования Михалыч.
– Руль подержите! – вдруг жалобно сказала Нина. – Я, наверное, не справлюсь!
– Еще чего! Руль тебе держать! – Роберт почти заорал. – Идешь на обгон, так обгоняй! Гаишник сам тащится еле-еле! Держи полосу! Давай вперед!
Гаишник вдруг включил поворот и свернул на заправку.
– О господи! – выдохнула она. – Он потому и тащился еле-еле, что сворачивал!
Роберт подумал полминутки и сказал:
– Кстати, и нам пора на заправку. Давай на том светофоре разворачивайся назад!
– Что же вы раньше не сказали, когда еще не надо было разворачиваться?
– Специально не сказал!
– Я не смогу развернуться!
– Что за глупости?
– Я боюсь! Там разворот запрещен!
– С чего бы это?
Она и правда очень боялась разворачиваться на том перекрестке, поэтому и сказала так в последней надежде, что, может, там висит запрещающий знак. Знак действительно висел. Но означал он совсем другое.
– Ну-ка, смотри на знак! – Роберт терпеть не мог, когда его ученики путали знаки. – Поворот налево действительно запрещен. А запрещение поворота не означает…
– Да-да, я поняла, извините. – Знаки она выучила давно. Просто как-то глупо сейчас сказала. Так, бывало, ее собственные ученики пытались подменить решения задач, если не могли с ними справиться.
Этот перекресток редко когда бывал свободен. Машины здесь стояли, дрожа от нетерпения, готовые ринуться вперед по первому сигналу. Ей следовало занять крайнюю левую полосу, пропустить тех, кто ехал ей навстречу, и успеть развернуться, пока светофор еще не дал красный свет, Роберт знал: для новичка это было действительно трудно.
– Нужны мне твои извинения! Правила надо учить!
– Да я учу! Честное слово!
Последние две машины из общего потока со свистом пронеслись мимо них. Сзади уже кто-то сигналил от нетерпения. Не обращая никакого внимания на задних, она аккуратно поехала, выкручивая руль. Для подстраховки он положил на руль и свою руку. Хрупкой женщине крутить руль было тяжеловато. Хотя, с другой стороны, «Жигули» все-таки не грузовик. Скоро Нина развернулась и заняла место в своей полосе.
– Ну ладно! Вот видишь, все сделала правильно!
– Так вы же сами мне руль крутить помогали!
– Ну и что! У меня работа такая! – Он улыбнулся, и она увидела в зеркало, что улыбка у него была добрая. – Первый раз и надо помочь!
Они аккуратно въехали на заправку. Он показал ей, как заправлять машину, как завинчивать колпачок. Потом она снова села на место водителя и приготовилась ехать.
– Ну вот, на сегодня все. Держи на базу!
Нина закусила губу, вырулила с обочины и поехала с самым серьезным видом. Ему было забавно и вместе с тем приятно наблюдать за ней. Она ездила уже гораздо лучше Лизы. Та постоянно забывала что-нибудь, а повороты вообще никогда не показывала.
– И так же видно, что я поворачиваю! – говорила она. Он просто не знал, что ему делать – смеяться над ней или плакать. Во всяком случае, разворачиваться на перекрестке, как с Ворониной, он с Лизой пока бы не стал. Она запросто могла бы перекрутить с пылу руль и оказаться на встречной полосе. Воронина же к вождению относилась ответственно. Вероятно, здесь сказывалась ее любовь к математике. Ему нравилась ее мужская четкость. Уже без всякого волнения она проехала вдоль бульвара, поравнялась со школой, удачно миновала раскрытые только на одну створку ворота. (Михалыч рассказал, как парень из параллельной группы чуть-чуть не снес третьего дня одну из створок.) Нина описала во дворе полукруг и остановилась на своем постоянном месте.
– Спасибо! – Она всегда его благодарила в конце занятия, отстегивая ремень. Кроме нее этого из группы никто не делал.
Роберт посмотрел на нее, усмехнулся. Ему не хотелось сейчас оставаться одному. Хотелось поговорить. Лиза была занята, Михалыч работал у себя в мастерской, Ленц не приходил к ним в гараж уже три дня. В качестве собеседника оставалась одна только Нина.
– Что ты все время то извиняешься, то благодаришь? Вроде не за что. Ничего я для тебя особенного не делаю. Учу, как всех.
– Благодарить и извиняться нетрудно. – Нина, отстегивая ремень, оглядывалась по сторонам, будто кого-то искала. – Это не признак слабости – извиняться.
– А признак чего?
– Вежливости. – Она вышла из машины с таким видом, будто и у нее тоже было срочное дело. А он почему-то не хотел, чтобы она ушла, не договорив с ним.
– Ты, что ли, вежливая?
– Разве вежливость недостаток?
– Да нет.
– Сильному человеку нетрудно быть вежливым. Это слабому трудно. Ему все время кажется, что весь мир против него, и он, грубя, пытается защищаться.
– Хочешь сказать, что ты сильная? – Он вспомнил в каком состоянии выковыривал ее из машинки детского автодрома.
