Тут уж хмыкнуть пришлось мне: неужели эта не первой свежести дама надеялась на симпатию своего юного ученика?
В более тактичной форме я высказал эту мысль вслух. И мысленно прославил женскую разговорчивость, поскольку через секунду узнал, что…
– Они же дружили с первого класса – Алик и Лена, дочь Веры Ивановны, которая училась в том же классе. Ну вы, наверное, это знаете, если учились вместе! Потом Алексей отдалился, стал большой шишкой. Вот она, наверное, и решила подсунуть ему свою дочь – «с доставкой на дом»! Нанялась к нему, чтобы свести их. Теперь, видишь, нянчит байстрюка! И думает, что об этом никто не знает…
Ничего себе!
Если бы я знал, как легко работать следователем, пошел бы сразу в юридический! Через каких-то пять минут передо мной нарисовалась полная картина жизни Веры Ивановны, а ее нервные пальцы, которые все время щелкали застежкой клакера, только добавили к портрету определенные штрихи.
Я поблагодарил Людмилу Степановну за откровенный разговор, пожелал счастья-здоровья в ее нелегком педагогическом труде и положил трубку, полностью удовлетворенный своими неожиданными способностями.
Думаю, следующая встреча с учительницей-домработницей будет гораздо интереснее! И вряд ли стоит откладывать ее. Ведь все, что я сейчас делал в какой-то лихорадке, как это ни странно, было ради Пат. Даже задание Тамары Александровны отошло на второй план. Я понимал: как только соберу все сведения о смерти ее внучки, это даст мне козыри в борьбе за ту, которая…
Которая пока что не прислала мне ни одной эсэмэски.
Решил еще раз поговорить с домработницей, а ночью выехать к той благодатной дыре в живой изгороди! Позвоню и скажу, что Кошка умирает без нее – не ест и не пьет!
Хотя Кошка довольно хорошо делала и то и другое.
Из нас двоих не ел только я…
Но не думаю, что это имело бы для Колибри хоть какое-то значение…
Я снова набрал домашний номер Алекса.
– Это опять вы? – услышав мой голос, строго воскликнула Вера Ивановна. – Не много ли звонков за один день? Вы хотите, чтобы я пожаловалась хозяину? Берегитесь: у вас будут огромные – я не шучу! – неприятности! Это я вам обещаю.
Но я и не думал сдаваться и сразу пошел в наступление, тщательно подготовленное полученной от уважаемой Людмилы Степановны информацией:
– Боюсь, что неприятности будут у вас!
– Это почему же? – в ее голосе послышался вызов.
И я произнес металлическим голосом:
– Вера Ивановна Слонко, вы подозреваетесь в причастности к смерти жены вашего хозяина с целью завладеть его наследством в пользу вашего незаконнорожденного от него внука!
Не знаю, правильно ли я сформулировал свое обвинение, но на том конце трубки послышалось легкое квохтанье и лепетанье. Я выдержал огромную паузу, пока оно прекратилось, и услышал сдавленный, совсем другой голос, который, кажется, шел из подземелья:
– Это не так… Умоляю… Я готова еще раз встретиться с вами…
Я не был милосердным.
Назначил ей встречу через двадцать минут на том же месте.
«Если она возьмет реактивный самолет, то может успеть», – злорадно подумал я и бросил трубку…
* * *
Ее прическа была растрепана, из-под домашней юбки выбивалась рубашка без одной пуговицы.
Было видно, что она собиралась, одеваясь в первое, что попалось под руку.
– Я вас узнала… – тихо сказала она. – Это вы приходили к нам… Говорили с акцентом. Только одежда и прическа были другие…
– Теперь это не имеет никакого значения, – сказал я. – Все это было в интересах следствия.
Она покорно кивнула.
И заговорила, словно продолжая вслух долгий-долгий разговор, который мысленно давно вела сама с собой.
А начала его так же, как и при нашей первой встрече пару часов назад:
– Это была идеальная пара. Это было видно невооруженным глазом еще с первого класса, когда они – Алик и Леночка – оказались за одной партой. Видели бы вы их тогда – оба беленькие, как ангелочки. С того времени они не расставались. Родители запрещали Алику гулять по улицам или ездить к нам в гости, так он забирал Леночку к себе, а потом его отец привозил ее домой на машине. Всегда дарили ей что-нибудь очень дорогое. В седьмом классе на день рождения Алик принес ей кольцо с настоящим бриллиантом. Сначала я очень волновалась – как мы можем соответствовать их положению в обществе? И волнения оказались не напрасными: ближе к окончанию школы Алик отдалился. Родители все время вывозили его за границу. У него появились другие. И мои надежды, что дочь будет счастливее меня, рассыпались как карточный домик. В конце концов настали более сложные времена и их пути окончательно разошлись. А потом я случайно встретила Алика на улице. Точнее, он встретил меня. Тогда был дождь, а я шла без зонта… Он всегда был очень вежливым, остановил машину и довез меня до дома. Тогда он уже был очень богатым человеком, имел свою фирму. А мы едва сводили концы с концами. Я пожаловалась на жизнь, и он предложил мне эту работу. Сначала это очень возмутило меня. Но потом… Потом я подумала, что теперь, когда он стал самостоятельным и независимым от родителей человеком, может, снова вернется к моей Леночке. Я согласилась работать, преследуя эту цель. И однажды, как будто случайно, привела дочь в его дом. Как я и думала, чувства вспыхнули с новой силой. По крайней мере, со стороны Лены – точно! А потом случилось так, как это, к сожалению, случается с людьми разного круга. Пять лет они были любовниками. Пять лет я служила ему верой и правдой в ожидании предложения руки и сердца. Даже деньги собирала, чтобы подарить молодым достойный подарок. Но случилось то, что случилось… То есть не случилось ничего даже тогда, когда дочь забеременела. Был большой скандал. Он дал деньги на аборт и попросил никогда не показываться ему на глаза. Сказал, что не может жениться на дочери домработницы, забыв, что были времена, когда я вызывала его к доске…
Она горько усмехнулась и продолжила:
– Меня он не уволил, так как я намекнула, что история может получить огласку. Аборт мы не сделали: у меня еще была надежда взять реванш, когда родится ребенок. Ребенок родился. Мальчик. Больной ДЦП. Теперь дочь сидит с ним без всякой надежды. За наше молчание он платит неплохие деньги, и я продолжаю служить ему. Такая история…
Она вздохнула и промокнула глаза платочком.
Я не стал давить на нее. Она успокоилась и продолжала говорить:
– А Тамилочка… Да, конечно, с ее появлением мы окончательно потеряли надежду, что наша жизнь изменится к лучшему. Но тогда я уже не была уверена в том, что к лучшему.
– Почему? – спросил я.
Она смутилась.
– Ну… Алик, то есть Алекс – человек сложный, специфический… Ему действительно нужна совсем другая женщина. Из другого измерения. Из того заведения. С тем воспитанием… Тамилочка была как раз такой. Как птичка. Поверьте, я заботилась о ней, как могла… Бывало, обниму… А она вся дрожит, как зверек…
