– У меня пока нет желания с кем-либо разговаривать. Я просто хотела бы убедиться, что у Эллы все в порядке. Я должна как-то возместить свое долгое отсутствие.
– Это всего лишь однодневный визит, так сказать, пробный камень. Не ожидайте слишком многого, тогда не будете разочарованы – уж поверьте, по себе знаю. Понимаю, вам не хочется задерживаться в больнице ни на один лишний день, но это свой, отдельный мир, и изменить его правила нелегко. У вас все будет замечательно.
Если бы Мэй была в этом уверена… Она не смела признаться, что испытывает мучительный страх перед встречей с ребенком после того, как произнесла те чудовищные слова. Как только у нее язык повернулся заявить Элле, что та ей не дочь? Захочет ли Элла ее видеть? По словам Форестеров, девочке у них хорошо. Внезапно Мэй сделалось дурно.
Элла встречала ее у порога Ред-хауса.
– Ура, ты приехала, приехала! Идем скорее, мы испекли булочки с джемом, и я накрыла стол в столовой. Идем же!
В коридоре стоял мальчик, по виду – настоящий школяр. Мэй заметила, что он явно робеет.
– Это Родди.
Элла чуть подтолкнула мать навстречу ему. Мальчик смущенно глядел на нее и в конце концов протянул ладонь.
– Рада познакомиться, – еле слышно произнесла Мэй, мечтая, чтобы их с Эллой оставили наедине.
Селеста словно прочитала ее мысли и быстренько всех выпроводила.
– Ну, не будем мешать. Мы поставим чайник, а Мэй и Элла пусть пока поговорят в гостиной.
Мэй еще не доводилось сидеть в такой большой комнате. Гостиная казалась холодной и неуютной; мать и дочь чувствовали себя в ней чужими.
– Я бы лучше вышла на воздух, – сказала Мэй. – Давай пройдемся вдоль канала, как в старые времена. И по саду я тоже не прочь прогуляться. Как тут все сейчас?
– За ним особо никто не ухаживает. Это наше с Родди тайное убежище. Хочешь, покажу, где дрозды свили гнездо?
Элла протянула руку, и Мэй охотно взялась за нее, стараясь не стискивать пальцы девочки слишком сильно из-за волнения.
– Похоже, ты права, здесь все заросло. А что, садовника больше нет? – спросила Мэй и сама вспомнила, что старый садовник умер, а его сына убили на войне.
Стоял теплый летний день. При виде ясного синего неба на душе у Мэй повеселело. Элла без умолку болтала про школу и Хейзел, про то, как она и Родди все время спорили из-за Бентли и Уистона, старых лошадей Селвина, – кто на какой будет кататься, – и как потом Селвин вышел из сарая и прогнал их, заявив, что лошадкам уже много лет и ездить на них нельзя.
Мэй с удовольствием слушала нехитрые детские новости. Она по-прежнему моя Элла, а я – ее мать. Тем не менее последние слова Эллы заставили Мэй всполошиться.
– В нашей квартире живут другие люди. Мне пришлось забрать все вещи, они стоят упакованные наверху. А где мы будем жить?
Упоминала ли Селеста об этом переезде? Наверняка что-то говорила, но память у Мэй сейчас дырявая, как решето. Ее охватила паника.
Мать и дочь вернулись в столовую на чай. Угощение не лезло в рот Мэй, она смогла съесть совсем чуть-чуть, хотя усиленно старалась изображать удовольствие. Элла, придвинув стул к столу, щебетала как птичка, одновременно расправляясь с булочками. Селвин куда-то исчез. Мэй не сводила глаз с настенных часов, но, когда подошло время уезжать, обнаружила, что ей вовсе не хочется надевать плащ и шляпку.
– Что скажешь про сад? – поинтересовалась Селеста. – Из меня огородница никудышная. Я донимаю Селвина, да только он еще хуже меня.
– Тогда подайте объявление, что вам нужен садовник, – предложила Мэй. – Участок довольно большой.
– Я тут подумала, если бы ты согласилась научить меня, как что делается, и помогала бы мне…
– Гм… Мне ведь придется искать работу, когда я выйду из… – замялась Мэй.
– Я это и имела в виду, Мэй. В доме для всех хватит места. Элла уже живет у нас. Не хотела бы ты тоже перебраться сюда и помогать по хозяйству и в саду?
Мэй вдруг ощетинилась, словно еж.
– Ты и так очень много для меня сделала. Не хочу повиснуть у тебя на шее, как тот самый альбатрос из поэмы
[19]
. Спасибо за предложение, Селеста, это очень любезно с твоей стороны, но я должна самостоятельно стоять на ногах.
– И чем же плохо жить здесь и «самостоятельно стоять на ногах» на знакомой земле? Нам эта идея очень даже нравится, правда, Элла?
– Значит, вы обо всем сговорились за моей спиной? А мое мнение насчет воспитания дочери кого-нибудь интересует? Вижу, она тут уже прижилась. – Мэй встала из-за стола. – Мне пора ехать.
– Мэй, я совсем не хотела тебя обидеть. Просто решила, что всем нам не помешало бы проводить вместе больше времени, дать детям возможность подружиться… Пожалуйста, не расстраивайся.
Мэй видела, что Селеста искренне огорчена ее резкими словами. Она вывела Эллу в коридор и закрыла за ней дверь.
– То, что я нахожусь в дурдоме, не дает никому права считать, будто у меня нет гордости, – сказала она Селесте.
– То, что ты была больна, не дает тебе права отказываться от моего предложения, даже не обдумав его как следует. Когда-то ты назвала себя затворницей. Я знаю по письмам, как тебе пришлось воевать с Флорри Джессоп и прочими. Нам многое известно друг о друге. Насколько я поняла, Элла не догадывается, что была в числе пассажиров «Титаника», хотя зачем делать из этого страшный секрет, понятно тебе одной.
– Да, ты знаешь обо мне все, а я о тебе – ничего, за исключением того факта, что ты сбежала от мужа. У друзей нет секретов друг от друга.
– Тогда, пожалуй, самое время открыться тебе, как я открылась Селвину. Я сбежала от мужа, потому что он был грубым скотом. После моего возвращения из Нью-Йорка на пять дней позже веленого он избил меня до полусмерти. У каждого свои проблемы и печали, Мэй. Не всем так везет с супругом, как тебе повезло с Джо, пусть даже твой брак продлился недолго. Видишь, тайны есть не только у тебя.
Селеста посмотрела Мэй в глаза, и обе залились слезами, крепко обнявшись.
– Ты помогла мне осуществить побег. Я в вечном долгу перед тобой, подруга, так что прекращай упрямиться и задирать нос. Идем, я отвезу тебя в больницу, а по пути мы раз и навсегда избавимся от всех недомолвок.
Прощаясь, Элла прильнула к матери и хотела ехать с ней, однако Селвин удержал девочку.
– Твоей маме есть о чем поговорить с Селестой. Не переживай, скоро она вернется домой насовсем. Давай лучше спокойно посидим в саду.
Глава 68
Анджело пригрозил, что вообще никуда не пойдет, если услышит еще хоть слово о первом причастии Фрэнки. Кэтлин накупила сыну кучу обновок, видимо собираясь поразить всю публику.
