Ее поразило, что люди из окружения Никонова не связывают письмо Сфинкса со смертью маэстро. Они рассматривают события по отдельности, тогда как по Москве уже поползли слухи о маньяке. Молва склонна раздувать из искры пламя, а из мухи делать слона, но в данном случае Астра была на ее стороне.
Электриков она нашла в одном из коридоров, те меняли перегоревшие лампочки в настенных бра. Оба производили впечатление обыкновенных работяг. Вряд ли кто-то из них стал бы убивать Никонова. Отравленная булавка, загадка в письме, Сфинкс… для них это высшие материи. Они твердили про щиток, про бестолковое начальство и маленькую зарплату.
– Розетки можно было и в другой раз поменять, – ворчали мужики. – Так нет! Про технику безопасности вспомнили. А ну как скрипача током ударит! Или пресса увидит неполадки! Будто их кто-то пустит в ту комнату.
– Вдруг бы прорвались? – улыбнулась Астра. – Мы, журналисты, нахальный народ!
Смех разрядил возникшее напряжение.
– Кусачки вы забыли?
– Похоже, мы, – закивали головами электрики. – Ну и что? Никонова не кусачками убили. Не там ищете. Вы лучше среди его баб разбирайтесь.
Астра почувствовала себя выжатой, как после марафонского пробега.
Она так устала от езды, хождений вокруг да около и бестолковых разговоров, что, добравшись до дома, нырнула в ванну. Вода с душистой пеной приятно ласкала тело, расслабляла. Мысли замедлились, успокоились. Расследование убийства оказалось не таким легким делом. Матвей ее предупреждал.
«Я иду по стопам полицейских оперативников и окажусь в тупике… вместе с ними, – подвела Астра итог сегодняшнего дня. – Неутешительно. Еще один день прошел впустую. Я ни на йоту не продвинулась вперед. Правда, появилась вторая подозреваемая, кроме Дины: рыжеволосая незнакомка. Вполне вероятно, что она ни при чем. Я делаю именно то, чего ждет убийца, – топчусь на месте!»
Раздосадованная, она вылезла из воды, насухо вытерлась, закуталась в махровый халат и достала зеркало. Его золотистая глубина манила неизведанным, куда можно уйти и не вернуться; его блеск утомлял глаза.
Астра встала, прошлась туда-сюда, принесла все свечи, которые смогла отыскать у Карелина, расставила на столе и зажгла. Язычки огня породили в зеркале багровое зарево.
– Дай мне подсказку, – шептала она.
Безмолвие было ей ответом. Золотая рыбка шевельнула волнистым хвостом и растаяла в туманном овале. Или показалось?
Затворившись в Богучанах, Астра прочитала о зеркалах все, что было среди книг хозяев дома, который она снимала, и в местной библиотеке. Если верить одной старинной легенде, зеркала – это мир зачарованных существ. Когда заклятие потеряет силу, они пробудятся, и первой проснется Рыба.
– Так, хватит! – оборвала она себя. – Ты не о том думаешь!
– Разговариваешь вслух?
Астра подскочила от неожиданности, обернулась. Сзади стоял улыбающийся Карелин.
– Я купил шоколадный торт. Пошли праздновать. Вижу, свечи уже горят, осталось накрыть стол к романтическому ужину.
Она так засмотрелась в зеркало, что не слышала, как он пришел.
– У нас какое-то торжество?
– Будем отмечать твои сегодняшние успехи на ниве частного сыска.
– Похвастаться нечем, – уныло призналась Астра. – Даже зеркало объявило забастовку.
Она поделилась с Матвеем жалкими крохами сведений, которые совестно было назвать информацией.
– Да, не густо, – согласился он. – Ничего. Завтра тебе повезет больше.
– Ты знаешь такого художника, Игоря Домнина?
– Что-то слышал. Скандальная личность.
– Не мешало бы познакомиться поближе с его творчеством.
– Звони Отрогиной и проси, чтобы она устроила экскурсию по галереям, – посоветовал Матвей. – Заодно потрешься в богемных кругах, ощутишь дух этих людей. Хочешь, я с ней договорюсь?
Астра отрицательно мотнула головой.
– Не-а. Тут нужен более тесный контакт. Меня интересует не богема, а Домнин. Время поджимает. Скоро Сфинкс начнет охоту за Теплинским. А тот отправился в предвыборное турне по области.
– Ты художника подозреваешь?
– Нет. Просто больше не за что уцепиться. Теплинский заказывал ему портрет жены…
– А Никонов?
– Дина это отрицает. У меня нет оснований ей не верить. Но я не имею понятия, что еще предпринять!
– Закажи ему свой портрет, – невозмутимо произнес Матвей. – Появится повод поговорить с глазу на глаз. Будешь позировать и попутно выведаешь все, что необходимо.
– Слу-ушай, а это идея! – со свойственной ей непосредственностью воскликнула Астра и повисла у него на шее. – Спасибо! Скажу папе, что хочу портрет в подарок на Восьмое марта.
Карелин не ожидал испытать прилив желания от ее близости и, скрывая неловкость, сказал:
– Денег сей живописец берет немерено.
– Ерунда.
Она тут же схватила телефон и набрала номер отца. Господин Ельцов был приятно удивлен. В кои-то веки дочь сама определилась с подарком, не придется ломать голову.
– Игорь Домнин дорогой художник, – сказала она. – Запросит, наверное, кучу бабок.
– Мы можем себе это позволить, – усмехнулся Ельцов. – Думаю, сойдемся в цене. Не каждый день я заказываю портрет любимой дочери.
– Папа обещал! – просияла она, глядя на Матвея. – Ты молодец.
Радость на ее лице быстро сменилась озабоченностью.
– Почему убийца выбрал яд? Не пистолет, не нож, не веревку, не молоток, в конце концов?
– Тут и гадать нечего, – сказал Карелин. – В переводе с греческого слово «сфинкс» образовалось от глагола сжимать, удушать. Сфинкс, посланная богами в Фивы, сжимала своих жертв в страшных объятиях. Душительница! Не каждая женщина способна удавить здорового мужчину, который не пьян и не спит. Другое дело яд, который действует так же, а хлопот почти никаких…
Глава 13
Александрина Домнина в ужасе ожидала представления публике новой скандальной картины, на которой некоторые безошибочно узнают ее, Санди… легкомысленную златокудрую кокотку. Она не обольщалась насчет того, как ее величают в определенных кругах.
О, как она возненавидела проклятого пасынка и… как она желала его! Своим насилием мерзавец распалил ее неукротимую сексуальность и оставил неудовлетворенной. Кто теперь сможет потушить этот пожар?
– Он мне заплатит, – в ярости кусала она подушку. – Только его смерть утолит мой любовный голод! Я задушу его, глядя, как наливаются кровью его бесстыжие глаза, как выкатываются из орбит…
Она заливала возбуждение алкоголем, но водка и коньяк, казалось, лишь подпитывали бушующий в ее лоне огонь.
