Разлив самогон в стаканы, Кирьян спросил:
— Будешь?
— Не откажусь, — улыбаясь, отвечал Егор.
Выпили. Кирьян взял с тарелки ломтик колбасы, понюхал, перебивая сивушный запах первача, а потом зажевал, усиленно работая челюстями.
Прислуживала жиганам крепкая маруха лет тридцати пяти. Расторопная, языкастая, она меняла блюда одно за другим, зная, что хлопоты ее будут оценены по достоинству. Кирьян в таких делах не скупился и заботу ценил.
— Гости дорогие, может, вам мясца еще принести? — спросила маруха, стрельнув глазами в Кирьяна.
Надежды, что он обратит на нее внимание, было мало, но попробовать стоило. Бабы поговаривали, что Кирьян парень щедрый не только в застолье, но и в любви.
— Давай, Маруська, неси все, что у тебя есть! — хлопнул Кирьян маруху по пышному заду.
Женщина взвизгнула. Но в этом визге было больше игривости, чем обиды.
— Значит, хороша была барышня?
— Не то слово! Могу как-нибудь показать при случае.
Соврать удалось неожиданно легко. Главное — самому поверить в то, что говоришь. А ведь поначалу казалось, что Кирьян способен читать мысли.
— И где же она живет? — равнодушно спросил Кирьян, наливая очередной стакан.
— Ешьте, гости дорогие, — поставила Маруська на стол блюдо с мясом.
Вытащив из кармана лопатник, Кирьян вынул из него деньги и, не считая, бросил несколько бумажек на стол.
— Вот тебе за харч.
Женщина взяла деньги и, слащаво улыбнувшись, сказала:
— Если ночевать пожелаешь, так брать за постой не стану. Места хватит.
— Хорошо, хозяйка.
Взяв большой кусок мяса, Егор густо посыпал на него соль.
— В Нагатине.
— А давай сейчас к ней поедем! — неожиданно предложил Кирьян, сверля Егора тяжеловатым взглядом.
Неужели почувствовал? Мясо не пошло. Застряло где-то посередине глотки и никак не желало проваливаться в желудок. Егору пришлось сделать несколько судорожных глотательных движений, чтобы протолкнуть его по пищеводу.
— Если желаешь…
— Я вижу, ты в лице переменился… Ладно, пошутил я. Эх, Егор, только ты у меня остался, остальные, как крысы, поразбежались. А раньше что было, помнишь? Кореша вокруг меня клубком вились. Рано вы меня вычеркнули. Как твоя сестра? — неожиданно спросил Кирьян, продолжая буравить Егора взглядом.
Жиган выпил стакан водки. Вот теперь можно и поморщиться, перевести дух.
— Она сейчас у подруги гостит. Через пару недель подъехать должна. А что?
— Сестренка у тебя красивая. Честно хочу сказать, Копыто, если бы ты не был моим корешем, так я бы ею всерьез занялся. Эй, хозяйка! — громко крикнул Кирьян. — Давай самогонки неси! Душа радости просит!
— Несу, мои дорогие, несу! — Маруська завозилась в соседней комнате. Через минуту она вышла, держа в руках бутыль. — Извольте!
— Давай, Егор, угощайся. На мясо налегай. Телятина!
Вооружившись ножом, Егор резал мясо на мелкие куски и с аппетитом поедал. Настроение у него улучшилось.
— Знаешь, Егор, сука среди нас какая-то завелась, — разоткровенничался Кирьян.
— С чего ты взял? — насторожился Егор.
— Раньше у меня человек сто было, а теперь и двадцати не наберется. Одних чекисты к стенке поставили, а другие сами ушли. Забыли жиганы, что я фартовый, ко мне еще вернется масть! Не хотят понять, что без меня им крышка. Когда они со мной были, так у них и деньжата водились, и на выпивку, и на барышень денег хватало. А сейчас что? Хрен без соли доедают! Даже Колька-шофер и тот куда-то пропал!
— Может, где у бабы залег, — предположил Егор Копыто, стараясь не смотреть на «ивана».
— Хотелось бы надеяться. Но что-то мне подсказывает, что его чекисты замели.
Неожиданно Кирьян поднялся.
— Ты вот что, Егор, угощайся, а мне идти надо.
— Надолго?
— Не переживай, скоро буду.
К неожиданным отлучкам Кирьяна успели привыкнуть — он мог подняться из-за стола прямо среди многошумного веселья и уйти куда-то в ночь. Затем так же внезапно появлялся, когда его совершенно никто не ждал. Кирьян был противником всех систем и обязательств, возможно, именно поэтому до сих пор оставался на свободе.
Бывало, что он уходил всего лишь за несколько минут до того, как в квартиру врывались чекисты. И, читая в газете список расстрелянных жиганов, Кирьян всякий раз замечал, что мог бы его пополнить, не вмешайся случай.
Именно поэтому жиганы нарекли Кирьяна Фартовым и Неуловимым. Трудно было сказать, что именно помогало ему предугадать опасность: нагибаться в тот самый момент, когда в него летела пуля, сворачивать во двор за десяток метров до того места, где его поджидала засада.
Что же будет на этот раз?
Копыто хотел подняться и пойти следом за Кирьяном.
А собственно, чего ему тут опасаться? Уж не облавы ли? Есть возможность остаться да выпить вволю, так чего же теряться? А тут еще и хозяйка веселыми глазками посматривает. Конечно, не Венера Милосская, но сносную ночку провести можно.
Кирьян ушел, негромко хлопнув дверью.
— Компанию не составишь мне, хозяюшка? — подмигнул Егор, наливая хозяйке стакан самогонки.
— Чего же не составить, если человек хороший, — жеманно ответила Маруся, присев рядом.
Ноги у хозяйки были хороши — крепкие, упругие, с круглыми коленками, они невольно притягивали взгляд. Но обзору мешал стакан с самогонкой, зажатый в правой руке. Тонкие струйки, плеснувшись через край, омочили пальцы.
— Давай за тебя, красавица!
Маруся подняла стакан самогонки. Руки у нее тоже были красивыми — пухловатые, с веселыми веснушками на предплечье. Единственный недостаток — отсутствовал мизинец на правой ладони, но для любовных дел это не самая большая помеха. Поговаривали, что, прежде чем стать хозяйкой хаты, она была удачливой воровкой, промышляя в кабаках. Именно в одном из таких мест она залезла в карман к «ивану», вытащив у него несколько золотых монет. Только заступничество жиганов уберегло ее от расправы, но пальца она все же лишилась. Таков был приговор. С тех пор Маруся содержала блатхату для самого ближнего круга Кирьяна, где жиганы могли передохнуть и сдать за хорошие деньги свой товар.
Цепкая, умелая, острая на язык, она пользовалась у жиганов доверием.
— Ты думаешь, я буду возражать? Давай, милый, — двинула она навстречу стакан с самогоном.
Выпили. Закусили. Глазенки у женщины заблестели.
— Ты бы сало наворачивал, — посоветовала Маруся. — Оно домашнее, сама солила.
— Когда ты все успеваешь, хозяюшка, — захмелел Егор, поглядывая на воздымающуюся грудь хозяйки.
