Даже ухаживал он как-то по-особенному, чем тоже отличался от всех предыдущих кавалеров. За ужином, просто, как сущую безделицу, вытащил из кармана золотое колье, украшенное изумрудом, и коротко сказал:
— Это твое. Носи!
И продолжал есть, словно ничего особенного не случилось.
— Какая красота! — невольно воскликнула она, дотронувшись до изящной вещицы.
И тут же мысленно укорила себя за подобную несдержанность. Следовало не столь эмоционально реагировать на подарок. Это так по-старомодному — носить украшения. Ей должна быть чужда вся эта буржуазность. Надо было бы соорудить какое-нибудь кисловатое лицо и брякнуть что-нибудь негодующее.
По тому, как Матвей преподнес ей колье, было понятно, что дарить подобные вещи для него не в диковинку. И только короткий острый взгляд показал, что ему небезразлична ее реакция и он внимательно подмечает ее малейший эмоциональный всплеск.
Матвей действовал как мужчина-завоеватель. Именно так во все времена поступали мужчины, чтобы добиться расположения полюбившейся дамы, — обычный прием, на который попадаются все женщины, начиная с добиблейских времен. И если в первобытные времена это могла быть ракушка из близлежащего озера, то ныне драгоценность, от которой у женщины взволнованно застучит сердечко.
— Где ты это взял?
Мария вдруг поймала себя на том, что в ее голосе прозвучали настороженные нотки, а ведь хотелось спросить как-то помягче. Право, будто бы допрос какой-то…
Кирьян улыбнулся:
— Я тут работенку провернул. Нэпману одному помог, вот он мне в качестве платы и отвалил эту штуку. Не знал, что с ним делать, пока тебя не вспомнил. Оно тебе в самый раз будет.
— Вот только куда я его надену? — приложила Мария колье к шее. — У нас ведь такие вещи не носят. Не поймут.
— Это уже не мое дело. Вещь больше не моя. Наденешь, когда будет можно. Но хочу сказать тебе, что такие вещи никогда не выйдут из моды. В общем, я мечтаю о том времени, когда ты снимешь свою кожаную тужурку и украсишь себя этим колье.
— Я не знаю, как тебя отблагодарить, — с неловкой улыбкой сказала Мария.
— Ты и так меня уже отблагодарила. Приготовила очень вкусный ужин.
— Я серьезно.
— Я тоже. Хотя знаешь, я могу предоставить тебе возможность отблагодарить меня по-настоящему.
— Как?
— Давай с тобой прогуляемся.
— Ты это серьезно?
— Вполне. Почему бы нам не прогуляться перед сном? Полезно.
— Хорошо.
— Только у меня одно условие.
— Какое? — насторожилась Мария.
— Надень свою кожаную куртку. Все-таки в этом что-то есть, когда гуляешь рядом с женщиной-чекистом.
Губы Марии разошлись в счастливой улыбке.
— Хорошо. Я была согласна и на большие жертвы.
* * *
На улице было прохладно. Поднявшийся ветерок пытался сорвать с крон последние листья. Но они не поддавались, трепыхаясь, крепко цеплялись за ветки, как держится за жизнь обреченное существо.
— Холодно, — поежилась Мария.
— Мы ненадолго — давай пройдемся до ювелирного магазина и обратно, — предложил Кирьян.
— Как скажешь, — легко согласилась Мария, взяв Кирьяна под руку.
Его власть над ней была приятна. Если и принадлежать мужчине, так только такому, который знает, что ему нужно от жизни, и всегда может получить то, чего достоин.
Дошли до магазина. Матвей подвел ее к одной из витрин.
— Видишь это колье?
— Вижу.
— Оно в сравнении с твоим ничего не значит. На твоем и камни будут побольше и оправа золотая.
— Я обратила на это внимание, — смущенно кивнула Мария.
За спиной раздалось вежливое покашливание.
— Вас что-то интересует? — спросил подошедший немолодой бородатый мужчина. Явно сторож магазина.
— Да, отец, — беспечно ответил Кирьян. — Жениться собираюсь. Хочу своей невесте подарок сделать, вот только не знаю, что именно выбрать. А вы кто будете?
Смутившись, Мария уткнула лицо в поднятый воротник.
— Я сторож этого магазина. Для такой девчонки, как эта, подходящий подарок должен быть. Вот только на витрине вы ничего не найдете. Весь хороший товар мы на ночь в подвал запираем. Приходите завтра утром, когда его выставят, тогда и выберете что вам угодно.
— А давно вы здесь сторожите? — спросил Кирьян, достав пачку папирос. Он умело выбил две штуки, протянув одну сторожу.
— Благодарствую… Да-к, недавно.
— А что здесь раньше было?
— Поначалу здесь меха продавали. Первый хозяин за границу убег! Потом здесь булочная размещалась. Тоже дело не пошло. Нэпман разорился и от тоски душевной пустил себе пулю в лоб. А когда дом на торги выставили, его нынешний хозяин купил. Теперь здесь ювелирные украшения продают… Ничего магазин, богат!
— Хозяин-то не скупится? — поднес Кирьян спичку сторожу.
— А чего ему скупиться-то? Благодарствую, — дохнул сторож дымком. — Я ведь свое дело знаю. Иной спрячется себе в сторожку, да и дрыхнет до самого утра, а я всю ночь хожу. Глаз не сомкну, хозяйское добро стерегу, как верный пес!
Дядька оказался словоохотливым. Он был рад неожиданному разговору, а дармовой табачок развязал ему язык.
— А если дождь, ты все равно так и ходишь, что ли?
— Чай не сахарный, — почти обиделся дядька. — Надену какой-нибудь макинтош, да и хожу. Народ нынче шальной пошел. Но ничего, меня боятся, стороной обходят. А если холод какой, так я тулуп надеваю, так что только нос торчит. Хе-хе-хе! Не тужу!
— А грабить-то магазин не пытались? — не унимался Кирьян. — Сейчас такое время, что из-за рубля задавить могут. А тут такие деньжищи!
— Кхм… Кхм… — откашлялся сторож. По его скривившемуся лицу было заметно, что вопрос ему не понравился. Даже бородатое лицо перекосило от невеселых дум. — Недели две назад было… Какой-то шкет затаился в зале на ночь и платьев-то с украшениями поснимал. А только я ухо приложил к двери и слышу какое-то шебуршание, глянул в щелку, а он по магазину, как хозяин, ходит и у зеркалов с обновами красуется. Отделение у нас здесь рядом. — Он кивнул на угловатое массивное здание с выступающим крыльцом. — Сбегал я за милицией, ну мы его и повязали. А потом еще раз было… — Чувствовалось, что сторож любил предаваться воспоминаниям и был рад, что в лице случайных прохожих сумел найти благодарных слушателей. — Нагрянул тут один с револьвером и давай им размахивать направо и налево перед продавцами, кричит: «Деньги давай!» А сзади один молодой человек стоял… Вот на тебя чем-то похож… Как двинул ему по шее кулачищем, так и с копыт его сбил. А уже опосля мы подбежали и скрутили его. Я ему вот этими ручонками кляп в самую глотку вставлял, — растопырил он пальцы. — Больно орал истошно. Но ничего, управились.
