деньги должен был обеспечить себе пропитание, квартиру, книги и еще содержать семью в Польше. Но я выдержал. Я провел исследования, подготовил данные, написал фрагменты диссертации и год спустя с такими достижениями вернулся в Польшу, чем удивил, пожалуй, всех американцев. В Польше ситуация после отмены военного положения по-прежнему была малоинтересной в профессиональном плане, а ведь у меня была возможность остаться в Америке и получить работу. Но я не мог себе этого даже представить. Я знал, что в таком случае еще очень долго не увижу своего ребенка, так как по закону жена смогла бы выехать из страны лишь через три года. Я не хотел столько ждать. Я был влюблен в свою жену и очень тосковал по ней и по дочке, которую видел всего лишь три месяца. Правда, я получал от них фотографии в течение всего года. Часть сбережений я потратил на подарки для дочери, надеясь компенсировать свое отсутствие. А когда я приехал, она убежала от меня. Помню, как я пытался взять ее на руки, но она сопротивлялась и плакала. Моей жене тоже было нелегко: она писала дипломную работу и воспитывала ребенка. Правда, ей помогали ее родители, но этот период был для нее довольно трудным.
Дорота. Ты успел познакомиться с Нью-Йорком?
Януш. Конечно. Я отлично знаю Нью-Йорк, потому что разносил всякого рода листовки и рекламные материалы. Причем во всех районах. Меня доставляли на машине в какой-нибудь район города, я доставал большую сумку с материалами и ходил с ней от дома к дому — в Квинсе, в Бруклине, в окрестностях башен Всемирного торгового центра, Эмпайр-стейт-билдинг, Таймс-сквер, я добирался до Бронкса и даже вечерами до Гарлема. Я хотел почувствовать жизнь города. Нью-Йорк очень близок мне. Когда мне бывало скверно, я шел на Манхэттен и просто гулял там. С течением времени я освоился в Нью-Йорке, и по сей день этот город остается третьим важнейшим городом в моей жизни, поскольку я очень изменился за время пребывания в нем. Там я вновь столкнулся с одиночеством и понял, что наука и карьера — не самое существенное в жизни. Понял, но...
Дорота: Как я погляжу, одиночество сопровождает тебя всю жизнь.
Януш: Да, это так. Если в моей жизни что-то и случалось, то случалось либо потому, что я сам себе это навязывал, либо потому, что я делал что-то вопреки. Если бы я остался в Польше, рядом с семьей, то еще неизвестно, когда бы защитил диссертацию. В Польше время подготовки диссертации в среднем составляет четыре-пять лет, а я свою написал за год. В 1984 году я приехал с готовым материалом и защитился в 1985 году. И это лишь потому, что я уже не мог заниматься только собой. Кроме Джима, жившего по соседству в доме у стюардессы, в США друзей у меня не прибавилось, у меня просто не было времени на них. Я встречался только с двумя друзьями-поляками. Все мое время поглощала диссертация и работа. И я сэкономил столько, что по возвращении купил автомобиль -- «шкоду» -- в «Певексе» (смеется). Это был успех. Людям казалось, что я ухватил удачу за хвост, и они завидовали нам с женой. А это был очень тяжелый, хотя и исключительно важный, период для нас обоих. Самым существенным, однако, было и продолжает оставаться сегодня осознание того, что я ничем не хуже американцев, что у нас одинаковые мозги. У поляков есть комплекс, что по сравнению с американцами они находятся во второй и даже третьей лиге. Я ехал в США с убеждением, что должен всему учиться у американцев, но вскоре оказалось, что это я пишу лучшие, более эффективные и быстродействующие программы. И я размышлял почему. А ответ был прост — когда в польском университете на всех был один компьютер, то наши программы должны были быть написаны оптимально, чтобы занимать как можно меньше времени и памяти. В Америке же самые быстрые и самые мощные компьютеры были общедоступны, в то время как я был вынужден продолжать писать наиболее оптимальные программы. Профессор Рутенберг даже предложил мне ведение занятий с американскими
студентами по курсу С5 401, то есть по основам информатики. Для поляка ведение занятий на втором и третьем курсах было огромным знаком отличия. Я получил за это гонорар и 5ос1а1 Зесигйу Саго1 (карту социального обеспечения), которую храню как память и поныне. В Польшу из США я вернулся с убеждением, что родился вовсе не во второсортной стране, где ничего нельзя изменить, что отсталость информатики здесь явление временное и что когда-нибудь это наверняка изменится. Просто надо подождать. Лучше всего — за пределами Польши. Благодаря этому убеждению и излечению от комплексов я стал делать первые шаги в направлении к следующей ученой степени, и год спустя я попал в Германию.
Дорота. Поговорим еще о твоей жене, ради которой ты вернулся из Штатов. Расскажи, как ты с ней познакомился. Ты упоминал, что она была твоей студенткой?
Януш. Да, я закончил учебу и приступил к работе в вычислительном центре, но ассистент в Польше не только проводит исследования, он также обязан вести занятия со студентами. Информатика в вузах появилась совсем недавно, и было решено, что этот предмет необходимо ввести на всех факультетах. Местом сосредоточения специалистов и преподавателей по информатике был Общевузовский вычислительный центр, так я получил задание вести занятия на факультете географии и экономики. Как свежеиспеченный магистр, я получил свою первую группу и был сильно напуган этим фактом.
В этой группе оказалась прелестная брюнетка, красота которой приковала мое внимание. Мы обменялись несколькими словами, и я начал занятие. Я обращал на нее внимание чаще, чем на других студенток. Потом мы регулярно встречались именно на этих занятиях. Я начал замечать, что наша симпатия взаимна. А затем студенты решили отметить наступление весны и вытащили меня на чашечку кофе. Это был 1981 год, и найти в городе приличный кофе было проблематично, так что мы пошли пить чай. Я уселся рядом с ней, и между нами заискрило. Я заметил, что разговариваю с этой девушкой с большей охотой, чем с другими. Она мне нравилась как женщина, потому что была очень привлекательна. И я предложил ей сходить выпить кофе, только вдвоем. Так и начался наш роман. Разумеется, мы от всех скрывали нашу связь, поскольку в вузах отношения между преподавателем и студенткой не одобрялись. Впрочем, они не одобряются и сегодня.
Дорога. Да, на такие отношения всегда косо смотрели.
Януш. После нескольких встреч мы, как бы это сказать, стали звучать на одной эмоциональной волне. На пятом занятии я случайно коснулся ее руки, хотя обычно держался от нее на расстоянии, чтобы никто не заметил нашей близости. С того момента, как я понял, что она отвечает мне взаимностью, я старался не выделять ее. Подозреваю, что подруги должны были что-то знать, может даже от нее самой, ведь девушки делятся друг с другом подробностями своих романов. Но никто и виду не подавал. Занятия закончились в июне (а все началось в феврале), и я почувствовал себя свободным, потому что больше меня не связывали с этой группой профессиональные отношения.
Дорога. Сколько длился этот курс?
Януш. Один семестр, это было введение в информатику. Она сдала зачет лучше всех из группы. Подозреваю, что не хотела чувствовать себя неловко передо мной. Мы стали регулярно встречаться, это длилось почти год. Она жила у родителей, а я со своим отцом, потом... я сделал ей предложение. Я верил, что она и есть та женщина, с которой я хотел бы прожить всю жизнь. В 1982 году мы поженились. Она сразу переехала ко мне в только что полученную квартиру, хотя в квартире и не было мебели.
