Дорота. Но чутье на современную литературу у них превосходное.
Януш. У меня тогда были занятия в Слупске, и я просто из любопытства позвонил Монике Шнайдерман, которая руководит этим издательством.
Дорога. Жене...
Януш. Жене Анджея Стасюка. И спросил, дошла ли моя посылка. И она мне ответила, что да, дошла, и что она прочла рукопись, и что Анджей ее прочел, и что они ее издадут. Анджей рассказывал об этом шестью годами позже в «Плейбое», в интервью с Меллером. У меня есть этот номер «Плейбоя», поэтому я процитирую его слова: «Прибыло нечто такое в конверте, я взял пол-литра водки и пошел наверх в комнату, я читал и плакал. А разве слезы могут лгать? Утром, еще пьяный, я положил рукопись Монике на стол и сказал, что мы ее издаем». Сами они были не в состоянии ее издать и поэтому позвонили своим знакомым в издательстве «Прушинский и компания», где под кипой других рукописей лежала и моя. И чтобы уменьшить расходы, связанные с риском издания дебютанта, они решили сделать это сообща. И издали. Анджей Стасюк рассказал в «Плейбое», что именно благодаря моей книге, которая принесла им больше всего денег, они могут издавать, например, албанских писателей. Так что я тоже внес свою лепту в дело пропаганды албанской литературы в Польше (смеется). Так все началось. Мне позвонили и сообщили, что готов к подписанию издательский договор, который я даже не прочитал. Я лишь окропил его вином. Все, что для меня важно, я обрызгиваю вином. И вставил его в раму. Он и сегодня висит на стене у меня в бюро. И потом вышла книга. 5 сентября 2001 года она появилась в Польше. Я тогда находился в Германии, так что меня при этом не было. С курьером я послал цветы Монике Шнайдерман и Эльке Майхерчик, работавшей тогда с «Прушинским и компанией». Это была необыкновенная радость. Для меня, говоря откровенно, вся история тогда закончилась.
Дорота. А она тогда только начиналась.
Януш. Да. Но этого я еще не знал. Для меня огромным успехом было то, что специалист по информатике из Франкфурта издал книгу в Польше, не имея связей. А ведь издать книгу в Польше совсем не легко. Порой мне кажется, что в Польше людей, пишущих книги, больше, чем читающих их (смеется). Некоторые из этих пятнадцати издательств до сих пор мне не ответили. Даже не потрудились написать, что мой текст им не понравился или что он ужасен (смеется).
Дорота. И что потом происходило с твоей книгой? Откуда, на твой взгляд, столь бурная реакция на нее в разных концах мира? Из-за того ли, что мы очень одиноки?
Януш. Мне кажется, что люди в основном очень печальны и обожают читать истории других людей, еще более печальных. Это известный механизм, методика, применяемая психологами, психиатрами, психотерапевтами, заключающаяся в рассказывании клиенту (в кабинете психолага действует иная номенклатура: здесь мы клиенты), который считает, что его мир распался и кончился, еще более печальной и трагической истории, как правило услышанной в кабинете от другого клиента. В результате люди, которые не чувствуют этой уловки, очень сильно и позитивно реагируют на подобные истории и после беседы оказываются в состоянии более оптимистично взглянуть на собственную жизнь, которая уже не является самой печальной. Именно такую реакцию вызывает моя книга, которая представляет много печальных историй, — меня все время упрекают, что на этих трехстах с небольшим страницах я описываю как
минимум сто различных трагедий. Но даже если это и так, на самом деле я сделал это неосознанно и, несомненно, не для поднятия чьего-либо духа. Одним из основополагающих элементов моей книги является правдивость повествования, все истории в романе абсолютно правдивы. Это книга подлинная и честная, в ней узнают себя не только поляки, но и русские, хорваты, чехи, литовцы или даже вьетнамцы, пережившие нечто подобное. Некоторые из этих историй закончились менее трагично, другие — более. В настоящий момент книга очень популярна в России, ее успех в этой стране подобен успеху 2001—2003 годов в Польше, она попадает во все списки бестселлеров, ею интересуются режиссеры. Правда, россияне находятся в более удачном положении, потому что уже снят фильм, который они могут посмотреть. Принимая во внимание российскую мен-тальность, я ожидал не самый лучший прием книги. Но русские печальны по своей природе, и этот печальный народ нуждается в той печали, которая есть в моем романе. А ведь начиналось все со своего рода разговора с самим собой, который мне хотелось продолжать снова и снова. Я писал и откладывал написанное в электронную папку, и до поры до времени больше не открывал этот текст, потому что не хотел возвращаться к однажды прочитанной книге. Она должна была очистить меня, вызвать катарсис, чтобы я смог справиться с собственной жизнью. Написание книги открыло для меня своего рода калитку, благодаря которой я могу возвращаться к пережитой печали, — таким образом я справляюсь с этой печалью. Читатели «Одиночества в Сети», со своей стороны, обнаружили столь большое собственное сходство с персонажами романа и их историями, что даже писали письма на электронный адрес главного героя книги. В какой-то момент я создал адрес — и получил на него несколько десятков писем, точнее, это Якуб их получил. Женщины описывали ему свои любовные истории, зная, что его не существует. Феномен книги заключается в том, что благодаря ей люди вдруг смогли открыть для себя собственное одиночество или осознать, что существуют в не имеющих смысла союзах. И в этом отношении роман волнует, хотя с точки зрения ремесла это моя худшая книга, поскольку является дебютной. Кроме того, в ней есть супружеский треугольник, который всегда был притягательной, хотя и несколько банальной темой. Несмотря на то что измена в романе нетипична: здесь изменяет женщина, у которой есть на то причина, читательницы отождествляют себя с героиней, потому что также чувствуют себя покинутыми и брошенными. С ней могла бы отождествить себя и моя жена. Вот только я не был таким экстремальным эгоистом, как муж киношной Эвы (в книге у героини нет имени). Это была лишь моя проекция, таким меня могли видеть окружающие. В книге есть много правды обо мне, о моем характере, привычках, поскольку у меня к себе несколько иное отношение, чем у остальных писателей, таких, например, как Пильх1. В большинстве своем они умело создают литературную фикцию, я же оглядываюсь вокруг и черпаю сюжеты из окружающей меня действительности. Это подлинные истории с подлинными фигурами, истории, к которым я добавляю щепотку собственной впечатлительности. Ибо в жизни происходит гораздо больше того, что мы можем себе представить. Все истории в моих книгах достоверны, так как произошли на самом деле. И люди это чувствуют.
Дорота. Исполнилась мечта многих авторов — ты написал универсальную книгу, понятную людям в любой части света.
Януш. Может, потому, что она касается современности: все события относятся к периоду после 1997 года. Однако жизнь меняется так быстро, что, пожалуй, в некоторых моментах книга чуточку устарела. Сейчас я изменил бы некоторые фрагменты, и прежде всего те, которые относятся к самой важной сюжетной линии — любви. Она происходит в Сети, которая изменилась за эти десять лет. В книге я разъяснял принципы ее действия, а теперь мне не пришлось бы это делать, так как теперь даже дети, которые ходят в начальную школу, знают, как функционирует Интернет и как работает сервер. В то же время передача сведений о печали, одиночестве, выходе из этого одиночества не изменилась на протяжении веков — большинство книг об этом говорит — от «Илиады» до современной литературы. Людей интересуют их эмоции, ибо это самый важный аспект их жизни. С течением времени история, которую я описывал, так завладела моей жизнью, что я почувствовал себя лучше. Написав часть книги, я мог более спокойно, с меньшей печалью возвратиться к нормальной жизни. Мне кажется, моя семья чувствовала, что я становлюсь другим, менее грустным человеком, который с большей радостью проводит с ними время. Эта книга стала моим курсом самолечения, и я уже никогда больше не ходил к психологам.
