Книга Две половинки райского яблока, страница 34. Автор книги Инна Бачинская

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Две половинки райского яблока»

Cтраница 34

– Ходить! – фройляйн Цунк приняла, наконец, решение.

– Куда ходить? – завопил мальчишка. – Никуда я не пойду!

– Ходить! – повторила девушка твердо. – Цузаммен. Вместе!


Ханс-Ульрих Хабермайер в это время тоже бродил по городу. Но, в отличие от Элсы, он обходил стороной центральные улицы. Ему нужно было подумать. Внутреннее чувство подсказывало ему, что вокруг что-то зреет, раздувается, невидимое глазу, как воздушный шар, и вот-вот лопнет с оглушительным треском. И когда это произойдет, ему, Хабермайеру, необходимо находиться неподалеку, чтобы успеть… чтобы успеть! И тогда… О, тогда все чудесным образом переменится! Старый учитель сказал, это будет посильнее, чем философский камень. Новый смысл, мощь, фантастические возможности. Даже представить себе трудно, что это такое!

Опыты с Элсой были, пожалуй, скорее удачны, чем неудачны. Она видела во сне какого-то человека, хозяина трубки, видимо, Якушкина Льва Ивановича. Хотя, с другой стороны, трубка могла до него принадлежать другим людям – его отцу или деду. И человек, которого Элса видела, был вовсе не Якушкин. То есть тоже Якушкин, но не Лев Иванович. Хотя, с другой стороны, увиденный человек очень походил на портрет Льва Ивановича из музея. Того Льва Ивановича, который масон и чернокнижник. И то, что он сидел за старинной книгой при свече, антураж кабинета… все подсказывало Хабермайеру, что это был именно Лев Иванович. Элса не ошибается. Но даже если и ошибается, то… это вопрос времени – рано или поздно она увидит нужного человека. Сегодня можно было бы повторить сеанс погружения…

Пройдя домой, в неприступную крепость купца Фридмана, Хабермайер отказался от ужина, объяснив это тем, что выпил кофе с пирожком в какой-то кофейне по дороге.

– Элса, как ты себя чувствуешь? – спросил он ласково.

– Хорошо, – ответила кратко удивленная девушка.

– Тогда, может быть… если ты не против… – начал Ханс-Ульрих. Ему было известно о неодобрении, с которым Элса восприняла его сомнительный поступок в музее. – Мы вернем трубку, – сказал он. – Честное слово! Обещаю.

Фройляйн Элса пожала плечами. И снова повторилась давешняя сцена. Девушка полулегла в громадное старинное кресло в комнате наверху, запрокинула голову, положила руки на колени. В правой была зажата курительная трубка. Расслабилась. Хабермайер протянул руки к ее лицу, ладонями вниз. Девушка чувствовала тепло его ладоней. Закрыла глаза. Тишина вокруг обрела плотность и уже обволакивала ее, как тяжелое облако. Дыхание девушки становилось все более редким и неглубоким. Вскоре стало казаться, что она перестала дышать вовсе…

* * *

– Вишь, батюшка Лев Иванович! – охала Авдотья, суетясь и меняя мокрую тряпицу на лбу своего господина. – Вишь, как оно негоже вышло. А ведь говорила, не лазай на чердак, не ровен час, свалишься. Не векша, чай, по сходням да крышам скакать… Да и домашние, видя такую волю, балентрясы точат… уму-разуму поучить некому… Вон Степка, грязнуха, ты ей слово – она десять в ответ, на тумаки дерзостью отзывается… И барыня Марина Эрастовна, уж такая добрая, уж такая лепая, к маменьке укатили, куда глаза глядят…

Помещик Лев Иванович Якушкин лежал в кабинете на топчане, закрыв глаза и разбросав в стороны руки. Голова немилосердно трещала, наливалась тяжестью, пульсировало правое колено, саднили многочисленные царапины на руках и лице. Он лежал с закрытыми глазами, чтобы лучше думалось, не обращая ни малейшего внимания на бормотание старой ключницы. Как это он раньше не догадался посмотреть на чердаке, упрекал себя Лев Иванович. Столько времени потеряно даром! Ну, ничего, главное – он нашел железный ящик… Вот оклемается слегка, встанет на ноги и стащит ящик вниз… А упал он случайно, хотел проверить под крайней балясиной, да и провалился… Хорошо, хоть цел остался, слава богу! Он дотронулся до исцарапанного лица и застонал.

– Ох, батюшки-светы! – запричитала с новой силой Авдотья. – Да что же за напасть такая? По чердакам шляться… То книжка проклятая, прости господи, заграничная, то нова напасть… Не успели дух перевесть, как нова кручина! И чего тебя, батюшка, угораздило на чердак-то?

– Слушай, Авдотья, – начал Лев Иванович, пропуская мимо ушей причитания ключницы, – а ты знаешь что-нибудь про человека по имени Гассан?

– Свят, свят, свят! – закрестилась старуха. – Не слышала и слышать не желаю!

– А что ты слышала? – настаивал барин.

– Сейчас наливочки налью… Тебе, батюшка, в одночасье полегчает, – притворилась глухой Авдотья. – Ишь, зашибся как, болезный. Болтает что ни попадя, никакого понимания, об чем. Сейчас принесу…

– Сядь! – прикрикнул на ключницу Лев Иванович и поморщился от боли в затылке. – Сядь и отвечай чин-чином! Что тебе известно про Гассана?

– Да зачем тебе, батюшка? – взмолилась старуха, всплескивая руками. – Давно уж и косточки истлели, поди.

– Знаешь или нет?

– Знаю, знаю… Да лучше б и вовсе не знать!

– Расскажи! – строго приказал Лев Иванович. – Все, что знаешь, как на духу.

Авдотья вздохнула. Она знала своего барина – пока не получит, чего хочет, ни себе покоя не даст, ни людям. С детства строптивый да своевольный.

– Да и знаю-то малость… – неуверенно начала она. – Когда совсем маленькой была, маменька сказывали, что слышали от своей маменьки, а та – от своей, что забрели в деревню в один год торговые перехожие люди – собой черные, в шатах дивных и в монистах, даром что мужики. И в шапках крученых из черного сукна, а из-под шапок кудри смоляные вьются. И бороды длинные. Вроде цыган, да только не цыгане. Нерусь, одним словом. Ходили по дворам, торговали дульками, да бусами, да сергами. Бабы набежали… – Она замолчала.

– Ну, дальше! – поторопил барин. – А Гассан?

– Был средь тех людей один… вроде кудесника, Гассаном назывался, чародейства являл, фокусы делал. Полушку из уха вытаскивал, народ потешал. Дитя больное заговорил от судорог. Дождь еще призывал… Сказывали люди, солнышко светит, благодать, и вдруг – молонья как жахнет, да следом как загрохочет! И амбар занялся, не спасли…

– И что дальше-то было?

– А ничего, батюшка, и не было. Постояли два дни да и пошли восвояси. Народ не шибко их привечал.

– А я слышал, что остался Гассан в деревне.

– Да кто ж тебе, батюшка, наврал языком своим поганым?

– Так не остался? Смотри, Авдотья, не скажешь правды, бабу в горнице поставлю, под образами!

– Тьфу! – сплюнула Авдотья в сердцах. На курганную бабу, вырытую из кургана, что за садом, бегали смотреть даже из соседних деревень. Дивились, смехословили. Бабы краснели и закрывались платками. А курганная баба страшна-то, не приведи господь! Толста, коротка, с животом, как бадья, да еще и без ног! – Нет моего терпения с тобой, батюшка! Отпусти старуху, ноги так и ломит, так и крутит, к дождю, видать.

– Ладно, – сказал Лев Иванович, приподнимаясь с топчана. – Как хочешь. Ступай. И кликнешь Митяя, мы за бабой!

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация