Троица, подойдя поближе, остановилась и долгую минуту стояла, молча рассматривая развалины. Щадящая ночь скрыла кучи битого кирпича, пластиковые бутылки и всякий другой унизительный мусор, и сейчас можно было себе представить, как выглядел дом когда-то. Сто или двести лет назад.
– Sic transit gloria mundi
[7]
, – произнес господин Романо с пафосом.
– К делу! – покончил с сантиментами практичный Флеминг. – Гайко, пошли!
Гайко поднял хозяина с кресла и понес к дому, стараясь ступать в след Флеминга.
– С какого камина начнем? – деловито спросил Флеминг, когда, переступив через высокий порог, они оказались внутри дома. – Предлагаю начать с кабинета.
– Почему? – спросил господин Романо. Он сидел на куче битого кирпича – Гайко пошел за его креслом. Слышно было, как он тащит кресло к дому сквозь заросли, ломая и сминая кусты и сухую траву.
– В зале камин перестраивали, причем неоднократно. Расширяли. Так что фронт работ там довольно приличный. Да и найти могли тайник. А в кабинете камин оригинальный и малых размеров, там все осталось как было. Я ставлю на кабинетный. Если не найдем, то перейдем в зал.
– Согласен, – сказал, подумав, господин Романо. – Ну, где там Гайко? Холодно сидеть!
– Гайко на подходе, – ответил Флеминг, прислушиваясь к шуму извне. – Вам не кажется, что данную аферу можно было бы провернуть днем? Я же предлагал! Ночью тут как-то неприветливо, вы не находите? И темно.
– Конспирация, Грэдди, – ответил господин Романо, потирая руки. – Ты же знаешь, конспирация никогда не бывает излишней! Призрак будет ждать нас завтра, а мы отстреляемся сегодня. Хотя лично мне кажется, что ты, Грэдди, несколько перемудрил. Я с трудом верю, что Призрак последовал за нами сюда.
Гайко, тяжело дыша, перевалил кресло господина Романо через порог и подтащил к куче битого кирпича. Вытащил носовой платок, вытер влажное лицо. После чего рывком поднял хозяина с кирпичей и усадил обратно в кресло.
– Вперед, мальчики! – приказал господин Романо, простирая руку вправо, где, согласно плану из музея, находился кабинет.
От кабинета остались лишь две внутренние стены и остатки фасада с окном. Заросли знакомого уже гигантского репейника достигали груди. Флеминг приветствовал его выразительным «damn»
[8]
, произнесенным сквозь зубы. Господин Романо нетерпеливо шарил лучом фонарика по стенам. Флеминг и Гайко подошли к одной из них.
– Здесь! – Флеминг ткнул пальцем в пролом, на месте которого когда-то был камин. – Пойдем по периметру!
Нагнувшись, они сосредоточенно изучали стену вокруг пролома. Штукатурка не уцелела, потемневший, красный когда-то кирпич был выщерблен. Флеминг, казалось, принюхивался к стене, водя по ней ладонью. Он надеялся, что ему посчастливится нащупать тот единственный камень, который откроет вход в тайник. Он с силой давил на отдельные кирпичи и даже постукивал по ним молотком, купленным в хозяйственном магазине на базаре. Звук получался глухой и какой-то потусторонний – кирпич был сырой. Наконец, ему удалось рассмотреть что-то в стене – один из кирпичей слегка отличался по цвету от остальных. Он постучал по нему молотком. Выразительно посмотрел на Гайко. Тот в ответ лишь пожал плечами.
– Что? – нетерпеливо спросил господин Романо. – Есть?
– Сейчас посмотрим, – отозвался Флеминг. – Терпение!
Он передал Гайко длинный металлический инструмент, напоминающий гарпун, купленный в том же хозяйственном магазине.
Днем Флеминг показал ценник Наташе и попросил перевести.
– «Айсбрейкер», – сказала Наташа. – Разбиватель льда. – Она протянула ценник обратно, и пальцы их на миг соприкоснулись. Наташа отдернула руку, а Флеминг пробормотал:
– Разбиватель сердец…
На ее вопрос, зачем ему разбиватель льда, если до зимы еще далеко, он туманно ответил, что в хозяйстве все сгодится.
Гайко поплевал на ладони, взял в руки «разбиватель сердец» и изо всех сил шарахнул по стене. Стена, несмотря на плачевное состояние и почтенный возраст, не дрогнула. Гайко ударил еще раз и еще. Он работал с видимым удовольствием, соскучившись по физической работе.
Удары по отсыревшей кирпичной стене глухо разносились в ночном лесу. Им отвечало робкое эхо. Господин Романо плотнее закутался в плащ. Гайко, наоборот, сбросил куртку. Было видно, как бугрятся мышцы под тонким свитером.
Флеминг искоса поглядывал на своего хозяина, испытывая живейшее удовольствие при виде азарта, написанного на лице того. Пальцы господина Романо вцепились в подлокотники кресла, он даже привстал, впившись взглядом в широкую спину Гайко, и только усилием воли удерживался от того, чтобы не спрашивать поминутно:
– Ну, что? Есть?
Гайко работал, как машина, равномерно взмахивая «разбивателем». Лучи фонарей, как прожектора, освещали тучи белесой пыли, стоявшей в воздухе. Куски стены смачно шлепались на землю. В подозрительном месте, указанном Флемингом, была, как оказалось, глухая стена. Гайко, не дожидаясь команды, продолжал долбить по периметру пролома, следуя едва заметному следу каминной кладки. Он продвигался по часовой стрелке – слева направо. Под его ногами росла груда битого кирпича, а в воздухе густело облако пыли. Господин Романо кашлял, Флеминг протирал глаза.
Гайко, изрядно выщербив многострадальную стену и многократно увеличив проем, достиг уже его правого верхнего угла и остановился передохнуть. Флеминг достал из кармана знакомую плоскую флягу с коньяком и разноцветные пластиковые стаканчики. Распаренный Гайко утерся краем длинного свитера. Его лицо, белое от пыли, напоминало маску актера кабуки. Одним махом проглотив содержимое зеленого стаканчика, он утерся рукавом. Протянул Флемингу пустую посуду, и тот налил еще. Выпив, Гайко снова взялся за орудие.
Рука господина Романо, принявшая голубой стаканчик, была холодна, как лед. Флеминг застегнулся на все пуговицы и поднял воротник пальто. Температура окружающей среды ощутимо приближалась к нулю. Звезды засияли ярче, луна переместилась чуть вправо и теперь с любопытством заглядывала в окно. Еще отчетливее проступили на ней темные пятна. Легкий сквознячок вытягивал белую пыль наружу, она тянулась длинным шлейфом и была похожа на привидение. Глухие равномерные удары «разбивателя сердец» возобновились.
Вдруг Гайко остановился и замер, словно прислушиваясь к чему-то. Господин Романо подался вперед и перестал дышать. Флеминг застыл с носовым платком в руке – он собирался высморкаться.
– Есть! – произнес Гайко страшным голосом. – Тайник!
Флеминг одним прыжком преодолел расстояние до провала. В стене, на расстоянии примерно полутора метров от пола чернела небольшая прямоугольная дыра. Правильные ее размеры исключали возможность ошибки – это был тайник! Флеминг попытался сунуть в дыру руку, но отверстие было слишком мало. Гайко достал из кармана брюк складной нож и, действуя осторожно, как ювелир, принялся расшатывать нижний кирпич. Расшатав, ловким кошачьим движением вытащил его, и Флеминг вторично запустил руку в дыру. Словно испытывая терпение господина Романо, он бесконечно долго шарил в тайнике, пока, наконец, не извлек оттуда небольшую вещь, блеснувшую в свете фонарей. Это была полупрозрачная, зеленовато-белая алебастровая шкатулка.
