Не сговариваясь, мы свернули в парк и побрели по усыпанным бурыми листьями дорожкам. Как они пахли, эти листья, чуть тронутые легким ночным морозцем! Аррьета молчала, смотрела себе под ноги, и лицо у нее было трагическим.
– Натали, – она вдруг остановилась, дотронулась рукой до моего локтя. – Мне было семнадцать, когда Беппо увел меня из дома. Я танцевала в маленьком ресторанчике на окраине Барселоны. Судьба привела его туда – богатого, молодого, красивого… – Она запнулась от волнения, ноздри тонкого носа трепетали. – Я никогда в жизни не видела мужчины красивее Беппо! Никогда! Отца я не помнила, мать умерла, когда мне было всего девять, тетка страдала запоями и дралась, отнимая у меня жалкий заработок. И повторяла, что в моем возрасте я могу зарабатывать намного больше. Если бы не Беппо, я бы стала… – она снова запнулась. – Я бы стала дешевой уличной шлюхой! Он привел меня к себе в гостиницу и… уехали мы из Барселоны вместе.
Это было тридцать лет назад, Натали. Я больше никогда не видела тетки, а она даже не подозревала о том, что случилось со мной. Тридцать лет! Бесконечных и безумно коротких тридцать лет! Я любила его любовью, которая была сильнее смерти, я готова была подохнуть по одному его слову, я была его собакой, подстилкой под его ногами! – Аррьета, не отдавая себе отчета, все сильнее дергала меня за рукав пальто. – Беппо многое мне дал – образование, деньги, стиль… жизнь в «первом классе». Он любил меня, Натали. Он сходил с ума… Но он не дал мне главного: он не дал мне семьи и детей. В молодости я была его подругой, а кто я сейчас? Не жена, нет! И не мать его детей. Я экономка, сиделка, прислуга! И если в один прекрасный момент я вдруг исчезну без следа, он вряд ли заметит… – В словах Аррьеты звучала неподдельная горечь, сдобренная щепоткой театральности, столь свойственной горячей латинской расе. – Ему намного интереснее с этим авантюристом Флемингом, чем со мной. И я начинаю думать, Натали, что… что, может, и не нужна такая любовь… В моей жизни были мужчины, которые хотели жениться на мне, но я не представляла себе, что могу уйти от Беппо. Дура, нужно было бежать без оглядки, выходить замуж, рожать детей… троих, четверых, пятерых! Дети – благодать Божия, говорят у нас в Испании. А сейчас я могла бы нянчить внуков…
Вы молодая женщина, Натали… Самое главное, не сделайте себе… – она запнулась, подбирая слово. – Не сделайте себе профессию из страдания! Переступите и идите дальше! Никогда не нужно делать профессию из любви или страдания. Никогда! Не забывайте, что все так быстро проходит, оглянуться не успеете, а молодость уже прошла, и у вас в руках пусто… – Она, протянув вперед руки, растерянно смотрела на свои пустые ладони.
– Он бросил вас… он прото глуп! Оглянитесь вокруг, Натали! Вы найдете достойного мужчину… и пусть никакая любовь к тому, первому, не встанет у вас на пути! Иначе вы сломаете себе жизнь!
Она говорила и говорила, бурно, громко, страстно, размахивая руками, хватая меня за рукав, сдернув с шеи тонкий бледно-красный шелковый шарф – ей было жарко. Я даже не все понимала – некоторые словечки были явным сленгом. Сначала мне казалось, что она ждет каких-то ответных слов, но потом я поняла – не ждет. Ей нужно было выговориться, вернее, выкричаться. И лучшего места, чем безлюдный парк в чужом городе, было не найти. Аррьета, казалось, подводила итоги собственной жизни…
Внезапно она замолчала. Некоторое время стояла неподвижно, опустив глаза, рассматривая не то влажный асфальт дорожки, не то узкие носы своих изящных ботинок. Потом достала из сумочки носовой платок, промокнула глаза. Подкрасила губы, смотрясь в маленькое зеркальце в серебряной пудренице. Похлопала себя ладошкой по щекам и подбородку. После чего попросила совершенно спокойным тоном, без всякого перехода:
– Натали, отведите меня в магазин одежды той дамы из мэрии, помните? Той, что все время смотрела на меня. На ней было очень красивое платье! Интересно, какие тут цены? Не думаю, чтобы очень высокие…
Неужели права Татьяна, и жизнь – это театр?
* * *
В доме моделей «Икеара-Регия» нас встретила сама хозяйка, Регина Чумарова. На грубоватом, сильно накрашенном лице читалась любезность, переходящая в восторг. Элегантный черный брючный костюм, золотое колье, крупные золотые серьги – все богато, стильно, добротно.
– Слушаю вас, – сказала Регина, поедая глазами Аррьету. – Потом перевела взгляд на меня и спросила: – Это вы были… тогда в мэрии?
– Мы. Это Аррьета, – сказала я поспешно, чтобы не дать ей возможности спросить о платье Примы. Дурацкая мысль, но на воре, как вам известно, шапка горит. – Она хочет посмотреть ваши весенние модели.
Жестом королевы Аррьета протянула Регине руку в коричневой лайковой перчатке…
Эти двое не нуждались в моих услугах. Язык одежды – интернациональный, равно как и язык любви. С бумажным стаканчиком кофе я бродила по залу, рассматривая манекены в вечерних платьях. Новогодняя коллекция. Одно платье, из синего шифона, привлекло мое внимание. Открытое, без рукавов, усыпанное мелкими переливающимися стекляшками – настоящее праздничное платье. Ничуть не хуже платья Примы. Я стояла перед манекеном, рассматривала наряд и представляла себе от нечего делать, как буду выглядеть в нем…
– Будем брать? – прошептала Регина откуда-то сзади меня. Я вздрогнула и вернулась на землю. – Скидка пятьдесят процентов в счет коммиссионных!
– Каких коммиссионных? – не поняла я.
– За француженку, – объяснила Регина. – Она уже выбрала два костюма. А ты бери платье, не прогадаешь! Даром отдаю! – Она назвала цену почти запредельную, и я рассмеялась от души. – А сколько? – спросила она, ничуть не обидевшись.
– Двести, – брякнула я наугад. – Долларов.
– Сколько?! – брови Регины поползли вверх.
– У меня все равно больше нет, – сказала я.
– Сейчас примерим, – решила хозяйка. – А потом поговорим. Лена!
Молодая женщина, появившаяся из воздуха на призыв хозяйки, не слушая моих возражений, принялась снимать платье с манекена. Я и сама чувствовала себя куклой или чем-то вроде манекена. С одного снимают, на другой надевают. Лена уже увлекла меня в кабинку, помогла надеть платье, застегнула сзади молнию и расправила юбку. После чего в немом восхищении отступила на шаг.
– Изумительно! – Регина всунула голову в кабинку и тоже всплеснула руками. – Это твое платье! Мадам! Мадам! – позвала она Аррьету, указывая на меня.
– Фантастика! – воскликнула импульсивная Аррьета. – Натали, это ваше платье!
– А я о чем! – обрадовалась Регина, услышав знакомое слово. – Фантастика! И Новый год на носу! Единственный экземпляр, гарантирую! Лучшая модель сезона. «Монмартр» называется. Мой личный дизайнер привез из Парижа. – Она покосилась на Аррьету – мол, знай наших! – Переведи!
Я перевела. Аррьета кивнула.
– Настоящий подкрашенный хрусталь, смотри, как играет! – Регина вдруг запустила пальцы мне в волосы, встрепывая их, и подтолкнула к зеркалу. – Смотри сама!
