– Все, – сказал он, – больше не отпущу вас никуда. Ни на шаг.
– Слушайте, вы есть-то будете? – отмерла официантка. – Чай небось остыл.
Они так и сели за стол все вместе. Иван одним махом съел пирожное и заказал еще целое блюдо, а также крепкий черный кофе для себя. Ежик сидел у него на коленях, заглядывал в глаза и запихивал ему в рот кусочки пирожного.
– Везет же людям, – со вздохом сказала официантка девице за стойкой, – ишь, как он ребенка любит. А мой козел леденца на палочке не купит, по голове не погладит, не то что на руки взять…
Ежик утомился от переживаний и заснул прямо на коленях у Ивана. Тот шепотом поведал Юлии все, что случилось с ним после их ухода.
– Что теперь будет? – закручинилась Юлия. – Все пропало… квартира выгорела…
– Ничего не пропало, – твердо ответил Иван, – документы я забрал, остальное восстановимо. Черт с ней, с квартирой, поделом той жабе, твоей свекрови, сама пускай теперь ремонт делает.
– Куда же мы пойдем? – вздохнула Юля. – С ребенком ведь…
– Квартиру снимем, – усмехнулся Иван, – не впервой.
– Подожди-ка… – Юля встала и направилась к двери, потому что через окно кафе увидела ту самую бомжиху в старой искусственной шубе.
– Спасибо! – сказала она, перехватив бомжиху на ступеньках. – Ты нам с ребенком жизнь спасла.
– Идите на Литейный, – сказала бомжиха тихо, но отчетливо, – там теперь безопасно.
И на асфальт рядом с Юлией упала связка ключей. Когда Юлия подняла их, бомжихи уже не было.
– Это же теткины ключи, – сказал Иван, когда она положила ключи на стол, – вот же брелок с монастырем, я ей подарил!
– Ну вот, – сказал Иван, переступая порог теткиного жилища, – вот мы и дома.
Юлия прислонилась спиной к двери, огляделась и мимоходом удивилась, что в комнате идеальный порядок – не валяются где попало вещи, нигде ни пылинки, воздух свежий. Странно, ведь хозяйку увезли в больницу в тяжелом состоянии… Может, соседка тут прибралась?
Иван внес сонного Ежика в комнату и пристроил пока на диван, после чего распрямил усталую шею и потянулся.
– Ох, как же хорошо, когда потолки высокие!
Здесь, в этой огромной комнате, где потолки были метров пять, не меньше, Иван не казался таким огромным медведем – просто крупный мужчина.
Юлия прошлась по комнате. С портрета строго смотрела на нее смуглая женщина, удивительно похожая на Олимпиаду Гавриловну, – не то ее бабушка, не то прабабушка. А вон из той люстры Юля вытащила тогда лампочку с камнем.
– Ой, – Юля тронула Ивана за руку, – а как же камень? Он пропал? Сгорел в квартире?
Иван посмотрел в недоумении, потом лицо его просветлело, он пошарил в кармане и вытащил спичечный коробок.
– Вот он, камень. Не понимаю, отчего ты так волнуешься. В конце концов, мы чуть не погибли, а тут камень…
– Она правильно делает, что волнуется, – послышался знакомый звучный голос.
В прихожей стояла Олимпиада Гавриловна, тетка Ивана. Была она чуть бледновата, и темные волосы не лежали пышно, как прежде, а больше ничего не напоминало о том, что совсем недавно Юлия нашла ее на полу, раненую.
– Тетя Липа! – Иван шагнул к ней и остановился.
Прихожая была крошечная, Ивану и одному-то было в ней тесно, а тут еще две женщины. Вот именно, из-за тетки выглядывала та самая бомжиха в синтетической шубе, которую не раз встречала Юля. Иван раскрыл рот и попятился. Далее начались чудеса.
Бомжиха сняла ужасную шубу и что-то сделала со своей головой, отчего вязаная шапочка-менингитка упала с ее головы вместе с седыми неопрятными космами. Под ними обнаружились обычные, коротко стриженные волосы, кстати, чистые и совсем не седые. Обменявшись многозначительным взглядом с хозяйкой квартиры, «бомжиха» скрылась в крошечной ванной. И вышла оттуда очень скоро помолодевшей лет на пятнадцать, если не больше. Теперь это была вполне обычная женщина, одетая скромно: джинсы, свитерок, стрижка самая простая, косметики на лице никакой. Привлекали внимание только ее глаза – яркие, темные, похожие на теткины.
Пока она отсутствовала, Юлия с Олимпиадой Гавриловной соорудили Ежику постель из двух сдвинутых кресел, у тетки нашлась даже детская пижама.
– Ваня, ты есть, наверное, хочешь? – спросила Олимпиада Гавриловна со знанием дела, за сорок без малого лет она своего племянника отлично изучила.
– Хочу, – вздохнул он, – что там пирожные эти в кафе, одна видимость…
В холодильнике у тетки обнаружилась пропасть всяческой еды: и тушеное мясо в латке, и картофельная запеканка с грибами, и солидный кусок сыра, и блинчики с творогом. Юля только головой качала, глядя, как все это исчезает с тарелок.
– Ему еды много надо, – шепотом сказала тетя Липа, улыбаясь, – он крупный очень. Учти на будущее.
Юля поглядела ей в глаза: вот откуда она все знает? Ведь видит их с Иваном вместе впервые!
Сама она ела мало – слишком сильные были потрясения в течение дня, какой уж там аппетит.
– Ну, хорошо. – Олимпиада Гавриловна подняла к свету камень, и он тотчас засиял багровым светом, и перевернутая звезда внутри стала ясно видна. – Дети мои, настал момент все вам объяснить про этот камень. Существует древняя и очень красивая вавилонская легенда, – Олимпиада Гавриловна заговорила нараспев. – Когда Эа, отец богов, потерял свою возлюбленную супругу Дамкину, он заплакал кровавыми слезами. И там, где слезы его падали на землю, появлялись дети его, великие боги: Мардук и Иштар, Шамаш и Энлиль. Только из одной кровавой слезы не появился бог. Слеза эта упала на землю и окаменела, и там, где она упала, возник Вавилон – великий город, Врата Богов. А сама эта слеза получила имя «Звезда Вавилона»…
– Я знаю эту легенду, – подала голос Юлия.
– Правда, деточка? – Пожилая женщина взглянула на нее удивленно. – Откуда же? Мало кто знает ее – из тех, кто не связан с древней верой кровными узами…
– Мне в издательстве поручили перевод одного исторического романа, действие которого происходит в Вавилоне и Ассирии. Там и излагается эта легенда.
– Надо же, как интересно! Надо же, какими путями идет судьба! Выходит, вы, деточка, вовсе не случайно встретились с Иваном… выходит, сама «Звезда Вавилона» захотела этого! Впрочем, я ничуть этому не удивляюсь – это всего лишь еще одно подтверждение могущества древней святыни!
– Как же этот камень попал к вам? Как вообще он уцелел, как сохранился? Ведь с тех пор, как его хранили вавилонские жрецы, прошло почти три тысячи лет!
– Это хороший вопрос, деточка. И правда, прошло почти тридцать веков, страны и народы возникали и исчезали, рушились империи, исчезали без следа. На месте великого Вавилона теперь всего лишь холм посреди бесплодной степи. Мир неузнаваемо изменился, и только этот камень остался неизменным – потому что в нем и правда заключена древняя тайна, древнее могущество. Все эти тридцать веков потомки гордых вавилонян хранили «Звезду», как зеницу ока, потому что она – это все, что осталось от древнего величия Вавилона.
