– Дорогая, ты просто волшебница! Шерлок Холмс, которого женщины оставляют равнодушным, влюбился бы в тебя!
– Шар! – воскликнула Дафнэ.
– Мне достаточно и моего собственного Шерлока. Ты случайно не взялся за новое расследование?
– Я?! Ни в коем случае! Я разгадываю ребус, который вырезал из «Пасс-парту»!
Не заметив недоверчивого выражения на лице жены, он бросился в спальню, где лежал справочник маленьких городских коммун, расположенных в окрестностях Парижа.
– Шантийи… Шапонваль… Шарантон! Осталось лишь рассмотреть улицы на плане. 2, re l’Arc v… Де л’Аршевеше! Тройное ура! Ну, и кто здесь лучший? Не хватает еще одного названия, этого R MA T. Единственный способ разобраться – это сказать, что кое-что забыл, и вернуться в лавку. Оттуда можно позвонить в справочную службу…
Это Жозеф и сделал, сокрушаясь, что ценный блокнот остался на прилавке. Но когда дошел до улицы Сен-Пер, 18, он увидел, что окна лавки закрыты ставнями.
– Птичка вылетела из гнезда на час раньше! Какое невезенье!
К счастью, в «Потерянном времени» тоже был телефон, и Жозеф наконец услышал в трубке монотонный голос:
– «Романт», фабрика по производству духов, улица де л’Аршевеше, 12, находится в…
– Я уже знаю! – воскликнул Жозеф. – Она находится в Шарантоне!
– Вы!.. Я получил вашу записку сегодня утром.
Невозмутимость Кэндзи внезапно улетучилась. Он так поспешно встал, что уронил свой стул.
– Я подождала, пока лавка опустеет, мне бы не хотелось вас компрометировать. Вот я и вернулась, мой дорогой микадо. Компаньонов на горизонте нет?
– Нет. Вы остаетесь в Париже? – спросил он, взволнованный душистыми мехами и загадочным взглядом темноволосой Евдоксии Максимовой.
– Вопреки желанию моего мужа! Но как устоять перед зовом Искусства? Вообразите, кинематограф настаивает на участии Фьяметты в трех-четырехминутном скетче, который будет называться «Подвязка невесты». Это будет более романтическая версия спектакля, в котором, если помните, я играла в прошлом году в театре «Иден». Злюка, ты так и не пришел ко мне в ложу, однако…
Помнил ли он! Его бросало в дрожь, стоило только вспомнить о Евдоксии, игравшей роль жены некоего Педро, который отправился воевать на Кубу. Посреди сцены стояла огромная кровать, и соблазнительная Евдоксия раскинулась на ней, смущая и волнуя зрителей низко открытой грудью, отсутствием корсета, чулок и нижних юбок, в одной только тонкой сорочке, ложившейся мягкими складками…
– Оставим прошлое, я здесь, ведь так? Это доставляет вам удовольствие?
– Огромное! – прошептал он.
У этой женщины был дар волновать его до исступления.
– Программа еще не совсем ясна, поэтому я настроена остаться здесь до весны. Одна из моих подруг, Ольга Вологда, – она танцует в кордебалете Опера́, – любезно предложила остановиться у нее. Любовник снимает для нее квартиру возле сквера Монтолон… Ах! Я буду чувствовать себя одиноко в этом городе, где у каждой достойной женщины есть поклонник… Я полагаю, ваши отношения с этой дамой… не припомню ее имени… отныне не позволяют вам встречаться со мной. Вы благоразумный человек, а верность – это добродетель, которой я, дурная девчонка, не подвержена.
Она сняла соболиные меха, продемонстрировав роскошное декольте.
– Как жаль, мой дорогой микадо, я больше не смогу вкусить прелести твоего общества! А я так предвкушала нашу встречу… Оставляю вам свой адрес, надеюсь, вы проведаете меня, так, по-дружески.
Она одарила его многообещающей улыбкой и, шурша юбками, выплыла за дверь, а он так и не успел ей ответить.
Кэндзи поднял свой стул и только потом взглянул на визитку: сквер Монтолон. Он весь был охвачен пламенем.
С Евдоксией все становилось так просто! Если бы мог, он немедленно бросился бы за ней, и это было бы столь же естественным, как стремление утолить голод или жажду. Его охватила дрожь. Он не хотел погружаться в прошлое, но помимо воли на него нахлынули сладостные воспоминания о связи с этой искусной соблазнительницей, связи, окрашенной чувственным наслаждением и сулящей осуществление всех мыслимых эротических желаний. С Евдоксией не нужно быть нежным и настойчивым…
Сквер Монтолон. Отныне он был убежден, что сдастся, какими бы глубокими и искренними ни были его чувства к Джине. Евдоксия Максимова – это авантюра, запретное лакомство, сводящее с ума. Джина – это надежность, с ней хотелось говорить, шутить, ее хотелось слушать и только потом заниматься любовью…
Он положил визитку в бумажник. Сквер Монтолон. Ему придется соблюдать конспирацию. Способен ли он воевать на два фронта без малейшего чувства вины? Ведь Джина ничего не узнает, а то, о чем не знаешь, не может причинить боль.
Стоя на пороге забегаловки под названием «Пьяный кучер», где топил горе в вине, Нестор Бельгран невидящим взглядом смотрел, как поливальщик пытается пристроить на голове своей лошаденки соломенную шляпу с прорезями для ушей, а шляпа никак не желает держаться ровно.
Взад-вперед по бульвару расхаживали двое полицейских, то и дело вытирая пот со лба. Они с подозрением оглядели Нестора, его помятую физиономию и красный носище. Однако пьянчужка вел себя смирно, порядок не нарушал, а полицейским было лень его задерживать. Они просто прошли мимо. Нестор икнул, и слезы потекли по его щекам. Умерла! Она умерла из-за бродяги, продавшего ей испорченную рыбу. Ему, Нестору, не дали даже с ней попрощаться.
«Эти мерзкие студенты-медики выпотрошат ее, как карпа! Не беспокойся, Аделаида, я за тебя отомщу!»
Нестор решил вернуться в дом на улице Корвизар. Он много раз видел бродягу, продавшего отравленную рыбу, и знал, что тот прячется в том парке за оградой заброшенного дома. Чего бы ему это ни стоило, он выманит его.
Мысли, проносившиеся в голове, только пуще распаляли его гнев и горе. Оборвалась счастливая жизнь в «Уютной каморке». С кончиной Аделаиды исчез уютный мирок, защищавший его от всех невзгод. Никогда больше он не прижмет к себе жаркое тело любовницы, которая была столь ему преданна, что даже носила ему кофе в постель. Никогда больше он не пойдет покупать булки к матушке Газелль, булочная которой благоухала хрустящим хлебом, или яйца к матушке Блондо. Отныне он один, без крыши, без денег. Все, что у него осталось – боль в пояснице. Перед ним открывалась лишь одна перспектива – лачуги Орлеана, городка Жанны д’Арк, притоны рецидивистов и нищих. Казалось, изголодавшийся вечер с жадностью пожирал дневной свет. Нестор выругался. Он слишком плотно поужинал, ноги отекли, и ему не хотелось никуда идти. Но желание отомстить за Аделаиду заставляло его собрать волю в кулак.
Две проститутки ходили взад-вперед по тротуару недалеко от бледного газового фонаря. Они сказали что-то ехидное в его адрес, и он обложил их, не замедляя шага.
Нестор заметил пролом в стене. Не раздумывая, он пролез к здоровенному валуну с надписью «Ноно любит Нини», и тихо усмехнулся, найдя неподалеку старую консервную банку, пустую бутылку и сломанный фонарь. Тот, другой побывал здесь, а раз так, он его разыщет.
