Так что в школу никто не опоздал.
Близнецы учились в престижном лицее в центре Тарасова. Многие дети моих состоятельных клиентов посещали именно это учебное заведение. Я знала, что охрана здесь организована как надо, и потому могла со спокойной совестью оставить Антона и Аню. Семен Степанович остановил автомобиль на школьной стоянке. Вокруг было полно машин, из которых выгружали детишек с ранцами. Я вывела близнецов из машины, устроив настоящее представление — прикрывала их от возможного снайпера, бдительно оглядывала окрестности и тому подобное. Некоторых школьников сопровождали охранники. Я ловила на себе их удивленные взгляды. Но это сущие мелочи, главное, что маленькие Гольцовы чувствовали себя на верху блаженства.
Перед тем как пойти в класс, Антон пожал мне руку. Аня поправила бант перед огромным старинным зеркалом в вестибюле и тоном королевы произнесла:
— Спасибо, Женя, теперь вы можете уехать. Ждем вас к двум часам.
И отпустила меня царственным жестом.
Я с трудом сдержала улыбку. Как быстро выросло поколение тех, для кого «обслуживающий персонал» — вполне привычное дело. Этих детишек моют, водят в школу, лечат, учат и воспитывают специально нанятые люди. Аня Гольцова привыкла к слугам с пеленок. У девочки нет даже небрежного демократизма матери. Впрочем, это не мое дело. Мое дело — обеспечивать безопасность детишек в течение двух недель. Потом Гольцовы уедут за границу, и Ане придется привыкать к новым правилам. Где там собирается жить семья Гольцовых? Может быть, в какой-нибудь маленькой уютной стране вроде Австрии или Швейцарии? Что ж, Анечку ждет сюрприз. В отличие от России, которая, несмотря на попытки притворяться западной страной, все-таки во многом представляет собой восточную империю, в европейских странах демократизм — норма общения. И юной принцессе придется к этому очень быстро привыкнуть.
Я вышла из здания школы. Семен Степанович сидел в машине. Он махнул рукой, подзывая меня:
— Жень, ты со мной или как? Я обратно поеду, вздремну чуток, а к двум часам вернусь. Хочешь, поехали домой. За детишек не волнуйся, они тут под присмотром.
«Домой»… Надо же, до чего семейная атмосфера царит в особняке Гольцовых…
— Нет, спасибо. Я лучше в городе побуду. А около двух встретимся здесь, на стоянке.
— Ну, дело хозяйское!
И шофер отбыл. Я вышла за ворота лицея и задумалась. Так, чем бы мне заняться? Формально я на работе, но на самом деле у меня совершенно неожиданно оказалась куча свободного времени. Обычно мне всегда есть чем занять себя, такие вот «левые» часы — настоящий подарок. Так, для начала выпьем кофе.
Было довольно непривычно передвигаться по улицам без машины. В последние годы я как-то привыкла, что мой железный друг постоянно со мной. Где мы только с ним не побывали! Что ж, посмотрим город с точки зрения пешехода…
Приличное кафе я нашла в двух кварталах от лицея. Я заказала кофе и бутерброд и уселась за столик, отдуваясь. Город с точки зрения пешехода совершенно мне не понравился. Ночью выпал снег. Но то, что за городом, к примеру, вокруг особняка Гольцовых, выглядело как симпатичные пушистые сугробы, здесь, в центре, превратилось в коричневую кашу, которая противно хлюпала под ногами. Ботинки мои промокли, за шиворот насыпалась снежная крупа. Я грела руки о чашку и раздумывала, чем бы занять эти утренние часы, раз уж мне предстоит возить детишек в школу целых две недели, за вычетом выходных и новогодних праздников.
И тут я увидела Василия — учителя близнецов. Мужчина шел по улице, натыкаясь на прохожих, то и дело ронял стильную шляпу и вообще производил впечатление крайне неприспособленного к жизни существа. Интересно, как это Катерину угораздило нанять такого? Насколько я успела понять, госпожа Гольцова предпочитает все качества «хай-класс». И только в подборе персонала проявляет странную оригинальность. Я даже призадумалась — может быть, и со мной что-то не так, раз я попала в компанию поварихи-анорексички, инвалида-охранника и учителя, у которого прямо-таки на лбу стоит штамп «полная профнепригодность»… Но потом решила, что всю эту команду, возможно, наняла вовсе не Катерина, а ее покойный отец.
Куда же это спешит учитель? Ворота лицея он давно миновал…
Я почувствовала жгучий интерес. Вася, с его цыплячьим пухом вместо бороды и неспособностью справиться с двумя детишками, вовсе не казался мне человеком, у которого могут быть хоть какие-то тайны… Что ж, похоже, у педагога все же имеются свои секреты. Я быстро допила кофе, расплатилась и выскочила на улицу.
Опыт слежки за объектом у меня большой. Два квартала я соблюдала положенную дистанцию, а потом плюнула и пристроилась почти вплотную за Василием. Учитель такой рассеянный, вряд ли он заметит меня, даже если я наступлю ему на ногу и извинюсь в придачу.
Вскоре я выяснила, куда направлялся педагог. Кстати, в Древней Греции это слово означало просто-напросто раба, хромого или увечного, не пригодного ни к какой тяжелой работе, а способного только сопровождать детишек…
Василий вошел в магазин «Табак», известный каждому, кто живет в нашем городе. Он находится на центральной улице Тарасова. Причем на этом самом месте он был еще в дореволюционные времена. Это магазин для настоящих ценителей табака — вы не найдете там банальных сигарет, которые можно купить в каждом ларьке по соседству с домом. Лакированные, накрытые стеклом витрины магазина содержат настоящие сокровища — множество сортов табака, трубки тридцати разновидностей, кальяны, всякие принадлежности, милые сердцу заядлого курильщика.
Ну вот, а я-то волновалась! Учитель всего лишь хочет пополнить свои запасы трубочного зелья. Никакого криминала.
Я уже подумывала о том, чтобы вернуться в кафе, но вдруг, повинуясь внезапному импульсу, толкнула старинную дверь и вошла в магазин. От Васи исходил аромат жертвы. Прекрасно понимаю близнецов! Этот парень так и напрашивался на то, чтобы над ним подшутили. Я встала за спиной учителя, изучающего сорта трубочного табака, и негромко посоветовала:
— Берите яблочный, Василий, не ошибетесь!
Жаль, что я давно вышла из возраста близнецов. Эффект, который произвели мои слова, трудно было описать словами. Учитель подскочил на месте, выронил табак и издал какой-то блеющий звук, точно перепуганная овца.
— Извините, Василий. Я не хотела вас напугать, — соврала я, подавая учителю выпавший сверток. Педагог уставился на меня кроткими голубыми глазами, и мне стало стыдно. Нашла над кем шутить!
— Что вы здесь делаете?! — неуверенным голосом спросил Василий.
— Да так, жду близнецов, они до двух в школе. А вы?
Педагог затравленно оглянулся, как будто он был связным, а я только что провалила ему явку.
— Ладно, Василий, я, пожалуй, пойду. Увидимся!
Я двинулась к двери.
— Подождите, — в спину сказал мне педагог. — Послушайте, вы можете не говорить дома… не говорить Катерине Ивановне, что видели меня здесь?
