Маша, только было расслабившаяся, снова напряглась, почувствовав изменения в поведении моря. Теперь их раскачивало не с боку на бок, а подкидывало вверх-вниз. Как будто бригантина была всего лишь бумажным корабликом на ковровой дорожке, по которой забавляющийся мальчишка пускал волны, встряхивая ее за края.
«Мы все-таки утонем…»
В иллюминатор вдруг ударила вода и со всхлипом разлетелась – Маше почудилось, что лопнуло и взорвалось стекло. Корабль возмущенно загудел и наклонился на правый бок.
– Вас точно не ждут наверху? – озаботился Илюшин, съезжая со стула. – Паруса, то-се… Что-то нас кренит.
– Позовут, – отмахнулся Бабкин. – Не отвлекайся! Хочешь сказать, убийца преодолел вплавь пять километров?
При слове «вплавь» Машу передернуло. Она с ужасом смотрела, как издалека на них снова катится поблескивающий вал. Высоту его можно было понять только по огромной шапке белой пены. Попав в луч света с корабля, пена стремительно пожелтела, а потом вал докатился до них и исчез – как будто впитался в борт бригантины.
– Может быть, немного меньше. Он был в ластах, маске и трубке, на поясе висел нож. Про маску и трубку я знаю, потому что на записях с камер его не видно, значит, какое-то расстояние он проделал под водой. Про ласты – это очевидно. Он экономил силы и время. Когда убийца добрался до «Одиссея», задняя платформа для спуска на воду была закрыта, а все лестницы – подняты. Будаев покинул яхту незадолго до этого, а Шошана решила не купаться в ту ночь.
– А как же он забрался на борт?
– По якорной цепи.
– Фиг с два ты по ней залезешь! – не выдержал Бабкин.
– Я – не залезу, – согласился Илюшин. – А тот, кто смог сломать шею женщине и прикончить двоих охранников – запросто.
Бабкин посопел.
– Он что, в ластах лез?
– Бинго! – Макар щелкнул пальцами. – Вот это – правильный вопрос! Конечно, он лез не в ластах. Ласты он, видимо, рассчитывал оставить на платформе или забросить на борт. Но это оказалось невозможно. И тут ему на помощь пришла удача – или, вернее, это он так решил. Маленькая веревочка, застрявшая в якорной цепи и плавающая рядом.
– Он их привязал!
– Конечно! Узел он сделал чуть выше уровня воды, скользящий, чтобы не возиться на обратном пути, когда срочно придется хватать ласты. Маску, наверное, поднял на лоб. И полез вверх по звеньям цепи.
Корабль снова плавно перевалился через невидимый гребень, и Маша не выдержала. Илюшин и ее муж сошли с ума! За ними раньше не наблюдалось такого пренебрежения собственными жизнями, но море и удар по голове меняют людей.
– Я скоро приду, ждите меня здесь, – сдавленным голосом проговорила она и быстро пошла к выходу.
Возле двери Маша обернулась. Даже если бы она сообщила им, что только что забила команду гаечным ключом, они не прервали бы разговора. Оба нашли кое-что более интересное, чем шторм и тонущее судно, и азартно обсуждали убийство.
«Чертовы идиоты! – ругалась Маша, карабкаясь по трапу и страшась представить, что ждет ее на палубе. – Мальчишки!»
Но когда она высунула голову наверх, ее ждал сюрприз. Бригантина вовсе не носилась по бушующему морю, потеряв руль и ветрила. Паруса были убраны, у борта, широко расставив ноги, стоял Яков Семеныч в длинном синем плаще с капюшоном, край которого полоскал ветер, а из рубки доносились голоса и совершенно неожиданный в этой обстановке аромат кофе.
Маша осторожно выбралась на поверхность и осмотрелась. Куда делись свирепые буруны? То, что снизу, из каюты воображалось ей не меньше, чем девятым валом, на поверку оказалось просто быстро катящимися гребнями воды, с которых ветер срывал пену.
– Кому не спится в ночь глухую? – окликнул боцман. Голос у него был совершенно спокойный. – А, Мария!
– Ничего себе глухая… – Маша, ежась в своей тоненькой футболке, подошла к нему. Волосы сразу покрылись мельчайшими капельками брызг. – Я думала, мы тонем!
Старик от души рассмеялся.
– Господь с вами! Пять баллов от силы!
– А этот ураган?
– Ветерок, пожалуй, свежий. Но ничего особенного.
Он наклонился к ней и заговорщическим тоном спросил:
– Кстати, знаете, что означает примета, если чайка летит гузном вперед?
– Нет…
– Значит, ветер очень сильный! – тем же таинственным тоном поведал Яков Семеныч.
Маша засмеялась. Всю тревогу ее как рукой сняло.
– А если мы не наблюдаем подобного явления, – как ни в чем не бывало продолжал боцман, – значит, все не так уж и страшно.
Ее охватил стыд. Сколько всего она успела нафантазировать, пока Бабкин с Илюшиным спокойно разговаривали!
– Нельзя быть такой трусихой, – подумала она вслух. – Это ужасно.
Яков Семеныч бросил на нее испытующий взгляд.
– Я, конечно, не женщина. Но слышал, что для прекрасного пола есть хороший рецепт преодоления испуга.
– И какой же? – удрученно спросила Маша.
– «Любопытство сильнее страха». Так мне мать говорила.
– Боюсь, со мной не сработает, – вздохнула она. – Когда мне страшно, то совершенно не до любопытства. Вот сейчас, например, меня совершенно не интересовало, пойдем ли мы ко дну быстро или медленно, и успею ли я захватить спасательные жилеты.
– Не все сразу, – ухмыльнулся боцман, – не все сразу! А вообще – не волнуйтесь. У нас лучший капитан, какого можно отыскать во всех этих морях. Уж мне-то можете поверить!
Когда Маша вернулась в каюту, Сергей изумленно воззрился на нее. Потом посмотрел на то место, где она сидела раньше, как будто ожидал увидеть там ее копию.
– Ты куда-то уходила??
Маша не нашлась с достойным ответом на этот выдающийся со всех сторон вопрос и, тяжело вздохнув, без лишних слов пробралась обратно на койку.
Кажется, до того как она ушла, они спорили о том, как убийца залез по якорной цепи. В ластах… Или, наоборот, не в ластах?
– Дальше нам все известно, – говорил Илюшин, показывая что-то на странной схеме, очевидно, понятной им обоим. – Он убил Ирину Будаеву. Убил прибежавших охранников. Выбросил окровавленный нож за борт – сразу же, чтобы если его схватят, у него не было при себе такой веской улики – и прыгнул за борт. Я абсолютно уверен, что он планировал расправиться не только с женой Будаева, но и с ним самим. О привычках Никиты наш пловец понятия не имел, как и о том, что яхта напичкана охранниками. Ему еще повезло, что в ту ночь их оставалось всего двое!
Макар несколькими ловкими движениями сложил из листа бумаги то ли крыло самолета, то ли нож страной формы и бросил Сергею.
– Итак, он прыгает в море и обнаруживает, что за время, проведенное на яхте, вода немного прибыла. Совсем чуть-чуть, но этого достаточно, чтобы его скользящий узел скрылся под волнами. Веревка предсказуемо разбухла. Убийца пытается развязать узел, торопится, нервничает, не замечая того, что часть веревки зажата между звеньями.
