Поцелуй.
Это все, что ему когда-либо было нужно.
Маркус, моргая, уставился на телевизионный экран.
Рассказывали обо всех убитых в последние недели, об этом по телевизору и по радио говорили все время. Мама сказала, чтобы он не увлекался такими передачами, а то у него начнутся кошмары. Но кошмары его больше не мучили. А теперь по телевизору показывали его, и Маркус его узнал. Он сидел за столом, уставленным микрофонами, и отвечал на вопросы. Маркус помнил этого человека, потому что у него были прямоугольные очки. Маркус не знал, что это означает и какая тут связь. Он знал только, что этому человеку больше не надо приходить и включать отопление в желтом доме, потому что дом сгорел дотла.
Часть V
Глава 42
В тридцать пять минут седьмого Беатрис Йонасен, секретарша адвокатской фирмы «Тумте и Эре», подавила зевок и попыталась вспомнить, в каком фильме она видела тренч, похожий на тот, в который была одета стоявшая перед ней женщина. Какой-то с Одри Хэпберн. «Завтрак у Тиффани»? Кроме того, на ней была шелковая косынка и солнцезащитные очки в стиле шестидесятых. Женщина поставила сумку на стойку, сказала, что принесла ее по договоренности с Яном Эре, и ушла.
Спустя полчаса солнечные лучи отразились от окон кирпичного фасада Ратуши Осло, а к пристани у набережной Акер-Брюгге причалили первые паромы, с которых сошли пассажиры из Несоддтангена, Суна и Дрёбака и поспешили на свои рабочие места. Наступал еще один безоблачный день, но воздух был немного резким, наполненным напоминанием о том, что и это лето не продлится вечно. Двое мужчин шли бок о бок по променаду вдоль набережной, мимо ресторанов, стулья которых все еще в перевернутом виде стояли на столах, мимо магазинов одежды, которые откроются спустя несколько часов, мимо уличных торговцев, распаковавших свой товар и готовящихся к нападению на последних летних туристов столицы. Тот, что моложе, был одет в элегантный, но помятый серый костюм в пятнах. На том, что старше, была клетчатая куртка с распродажи в «Дрессманне» и брюки, которые не гармонировали ни с чем, кроме своей цены. На них были одинаковые солнцезащитные очки, купленные на бензоколонке двадцатью минутами раньше, в руках они держали одинаковые «дипломаты».
Двое мужчин свернули в пустынный переулок. Пройдя по нему пятьдесят метров, они по узкой железной лестнице спустились к незаметной двери в ресторан, где, судя по названию, написанному скромными буквами, подавали морепродукты. Тот, что старше, подергал дверь. Заперто. Он постучал. За иллюминатором в середине двери показалось лицо, искаженное, как в кривом зеркале. Рот шевелился, а слова доносились словно из-под воды:
– Поднимите руки вверх, чтобы я их видел.
Они сделали, как было велено, и дверь открылась.
За дверью стоял плотный блондин. Они опустили взгляд и увидели у него в руках нацеленный на них пистолет.
– Приятно снова тебя видеть, – сказал тот, что старше, в клетчатом пиджаке, и поднял солнцезащитные очки на лоб.
– Проходите, – произнес блондин.
Они вошли в помещение, где немедленно были обысканы двумя одетыми в черное мужчинами. Блондин ждал, расслабленно облокотившись на гардеробную стойку, но не опуская пистолета. Из наплечной кобуры того, что старше, был извлечен пистолет. Его протянули блондину.
– Этот чист, – сказал второй одетый в черное, кивая на того, что моложе. – Но у него вокруг пояса какой-то бандаж.
Блондин уставился на того, что моложе:
– Значит, это ты – Будда с мечом? Angel from Hell
[40]
, да?
Тот, что моложе, не ответил. Блондин плюнул на пол перед его начищенными черными ботинками фирмы «Васс».
– Похоже, кто-то уже вышил крест у тебя на лбу.
– Как и на твоем.
Блондин нахмурился:
– Что ты имеешь в виду, Будда?
– Ты не чувствуешь?
Блондин сделал шаг вперед и вытянулся на носках так, что их носы почти соприкоснулись.
– Тише, тише, – сказал тот, что старше.
– Заткнись, старикан, – произнес блондин, распахнул пиджак и рубашку того, что моложе, и медленно ощупал пальцами бандаж на его поясе. – Здесь? – спросил он, дойдя до бока.
Две капли пота проступили на лбу того, что моложе, над солнцезащитными очками. Блондин засунул палец в повязку. Тот, что моложе, раскрыл рот, но не издал ни звука.
Блондин оскалил зубы:
– Да, спасибо, наверняка здесь.
Он засунул пальцы глубже, ухватился за мясо и защипнул его.
Тот, что моложе, захрипел.
– Бу, он ждет, – сказал один из мужчин.
– Да-да, – тихо произнес блондин, не отводя взгляда от тяжело дышащего парня, и сильнее сжал пальцы.
Одинокая слеза скатилась по бледной щеке из-под очков того, что моложе.
– Привет от Сильвестра и Евгения, – прошептал блондин. Потом он разжал пальцы и повернулся к остальным. – Возьмите их «дипломаты» и проводите внутрь.
Двое пришедших отдали чемоданчики и вошли в обеденный зал.
Тот, что старше, автоматически сбавил скорость.
Силуэт мужчины, огромного мужчины, вырисовывался на фоне зеленого света, исходившего из аквариума, где на большом белом камне блестел кристалл, отбрасывая длинные лучи, искрящиеся в пузырьках, а разноцветные рыбы сновали в разные стороны. На дне лежали омары со связанными стальной проволокой клешнями.
– Как я и обещал… – прошептал тот, что старше. – Вот и он.
– Но что-то я не вижу никакого крота, – произнес тот, что моложе.
– Поверь мне, он придет сюда.
– Комиссар Симон Кефас, – пророкотал великан. – И Сонни Лофтхус. Давно я этого ждал. Проходите и садитесь.
Движения того, что моложе, были более скованными, чем у того, что старше. Они подошли и сели на стулья перед великаном.
Из дверей кухни бесшумно выскользнул человек, такой же широкоплечий и толстошеий, как и остальные трое.
– Они пришли одни, – сказал он и встал рядом с троицей, приветствовавшей пришедших.
Таким образом они образовали полукруг за спиной того, что моложе, и того, что старше.
– Здесь не слишком светло? – спросил великан, обращаясь к тому, что моложе, на носу у которого все еще сидели солнцезащитные очки.
– Я вижу то, что хочу видеть, – сказал тот, что моложе, без всякого выражения.
– Хорошо сказано. Хотел бы я иметь такие же молодые и свежие глаза, как у тебя. – Великан указал на собственные глаза. – Ты знал, что чувствительность глаз к свету сокращается на тридцать процентов уже к пятидесяти годам? Так что жизнь – это путешествие к тьме, а не к свету, да? No pun intended
[41]
в отношении вашей жены, комиссар Кефас, но именно поэтому мы должны как можно раньше научиться передвигаться по жизни вслепую. Мы должны научиться способности крота пользоваться другими органами чувств, чтобы видеть, какие нас ожидают препятствия и угрозы, да?
