Он не знал, зачем сказал это. Эльсе прекрасно видела, что они подъехали к дому.
– Спасибо за фильм, – сказала она, опуская ладонь на его руку на рычаге переключения скоростей, как будто он проводил ее до ворот и собирался оставить.
Никогда, подумал Симон и улыбнулся ей. Он задумался, многое ли она поняла из того, что происходило на экране. Это Эльсе предложила пойти в кино. Несколько раз во время сеанса он поглядывал на нее и заметил, что смеялась она, во всяком случае, в правильных местах. Но в фильмах Вуди Аллена больше юмора содержится в диалогах, чем в визуальной составляющей. Да-да, но все равно они провели замечательный вечер. Еще один замечательный вечер.
– Но думаю, тебе не хватало Миа Фэрроу, – сказала она игриво.
Симон засмеялся. Это была их шутка. Первым фильмом, на который он ее повел, был «Ребенок Розмари», отвратительный гениальный фильм Поланского, где героиня Миа Фэрроу рожает ребенка, который оказывается сыном дьявола. Эльсе испытала потрясение и еще долго считала, что таким образом Симон дал ей понять, что не хочет иметь детей, особенно когда он стал настоятельно приглашать ее посмотреть этот фильм еще раз. Только потом, после просмотра четвертого фильма Аллена с Миа Фэрроу, она поняла, что его привлекала Фэрроу, а не сыновья дьявола.
Когда они шли от машины к дверям дома, Симон заметил на улице вспышку света. Короткую, как у мигающего маяка. Она исходила от припаркованной машины.
– Что это было? – спросила Эльсе.
– Не знаю, – ответил Симон, отпирая дверь. – Поставишь кофе? Я сейчас вернусь.
Симон вышел на проезжую часть. Он видел эту машину при подъезде к дому, такой не было ни у кого на их улице. И на прилегающих улицах. В Осло лимузины принадлежат преимущественно посольствам, королевскому двору или министрам. Он знал еще только одного человека, разъезжавшего по Осло на машине с затемненными стеклами, удобным местом для ног и личным шофером. С шофером, который только что вышел из автомобиля и открыл для Симона заднюю дверцу.
Симон нагнулся, но остался стоять снаружи. У маленького человека, сидевшего в салоне, был острый нос и круглое розовощекое лицо того типа, что называют приятным. Синий блейзер с золотыми пуговицами, любимый наряд норвежских финансистов, судовладельцев и слащавых певцов в 80-е годы, всегда заставлял Симона задуматься, правда ли, что все норвежские мужчины в глубине души мечтают стать капитанами.
– Добрый вечер, комиссар Кефас, – сказал маленький человек высоким радостным голосом.
– Что ты делаешь на моей улице, Нестор? Здесь никто не будет покупать твое дерьмо.
– Ой-ой. Всегда включаешь яростного полицейского воина?
– Дай мне малейший повод арестовать тебя, и я это сделаю.
– Ну, если закон не запрещает помогать человеку, попавшему в затруднительное положение, то, думаю, это не понадобится. Не хочешь сесть в машину, чтобы мы могли поговорить спокойно и без помех, Кефас?
– Не вижу причин.
– Ты тоже плохо видишь?
Симон уставился на Нестора. Короткие ручки, маленькое толстое тельце. Но рукава блейзера коротки ровно настолько, чтобы открывать золотые запонки в виде инициалов SN. Хотя этот человек утверждал, что является украинцем, по сведениям из полицейского досье на Хуго Нестора, он родился и вырос в норвежском городе Флурё, происходил из семьи рыбаков, носил фамилию Хансен, которую позже сменил, и никогда надолго не выезжал за границу – исключением был только период прерванной учебы на экономическом факультете Университета города Люнд в Швеции. Откуда у него взялся странный акцент, неизвестно, но украинским он точно не был.
– Не знаю, поняла ли твоя молодая жена, Кефас, кто исполнял какие роли. Но она, наверное, слышала, что сам Аллен не играл? Этот еврей так противно болтает. Не то чтобы я имел что-то против отдельно взятых евреев, но я считаю слова Гитлера об их расе правильными. То же самое со славянами. Хотя я и восточный славянин, но понимаю, что он был прав, когда говорил, что славяне не в состоянии сами править собой. На уровне расы, надо заметить. А этот Аллен, он ведь еще и педофил?
В полицейском досье далее говорилось, что Хуго Нестор был самым главным оператором на городском рынке наркотиков и торговли людьми. Он никогда не был осужден, никогда не привлекался, никогда не подозревался. Он был слишком умным и осторожным, этот чертов угорь.
– Не знаю, Нестор. Зато я знаю, что ходят слухи, будто это твои люди ликвидировали тюремного священника. Он вам что, денег задолжал?
Нестор снисходительно улыбнулся:
– Разве распространение слухов не ниже твоего достоинства, Кефас? Ты всегда отличался от коллег определенным стилем. Если бы у тебя имелось больше, чем слухи, например надежный свидетель, который мог бы предстать перед судом и опознать преступников, ты бы уже давно кого-нибудь задержал. Верно?
Угорь.
– Так или иначе, у меня есть предложение для тебя и твоей жены, которое несет с собой быстрые деньги. И денег хватит на довольно дорогую глазную операцию, например.
Симон сглотнул и, отвечая, заметил, что голос его осип:
– Это Фредрик тебе рассказал?
– Твой бывший коллега из Экокрима? Позволь сказать так: до меня дошли слухи о твоих потребностях. Когда ты обращаешься к нему с подобным вопросом, значит, ты хочешь, чтобы он достиг таких ушей, как мои. Или нет, Кефас? – Нестор улыбнулся. – Ну ладно. У меня есть предложение, выгодное, по-моему, для нас обоих. Ну что, не хочешь сесть в машину?
Симон взялся за дверцу и заметил, что Нестор автоматически подвинулся на сиденье, словно освобождая для него побольше места. Симон сосредоточился на том, чтобы дышать ровно и чтобы ярость не заставила его голос дрожать слишком сильно:
– Продолжай, Нестор. Дай мне наконец повод арестовать тебя.
Нестор вопросительно поднял бровь:
– О каком поводе вы говорите, комиссар Кефас?
– Попытка подкупа официального лица.
– Подкупа? – Нестор рассмеялся коротким визгливым смешком. – Давай назовем это деловым предложением, Кефас. Ты увидишь, что мы…
Остального Симон не расслышал, поскольку в лимузине, судя по всему, была хорошая звукоизоляция как внутри, так и снаружи. Он шел, не оглядываясь, и жалел, что не очень сильно захлопнул дверцу. Он услышал, как автомобиль завелся и шины зашуршали по асфальту.
– Ты, кажется, расстроен, любимый, – сказала Эльсе, когда он уселся за кухонный стол со своей чашкой кофе. – Что случилось?
– Просто один водитель заблудился, – ответил Симон. – Я объяснил, как ему выехать.
Эльсе, мягко ступая, принесла кофейник. Симон смотрел в окно. Улица была пуста. В тот же миг он почувствовал, как по бедрам растекается горячая боль.
