Собеседник кивнул.
Однако Нестор не сказал (потому что этого не надо было делать), что девчонку привезут не в том же автомобиле, который приедет за деньгами. Деньги покинут стоянку до того, как прибудет машина с девчонкой. Тот же принцип, что и при продаже наркотиков.
– А деньги…
– Еще четыреста тысяч, – сказал Нестор.
– Хорошо.
Бу вернулся из спальни, встал у телевизора и уставился на экран. Он любил смотреть. Да все любили. Самому Нестору порнофильмы нравились потому, что их предсказуемый и ровный саундтрек стонов, «о боже мой», и «да, трахни меня» делал невозможным вероятное прослушивание помещения.
– Бассейн «Ингьерстранд», завтра около полуночи, – повторил Нестор.
– Выпьем за это? – спросил мужчина, протягивая им два бокала.
– Спасибо, но я за рулем, – сказал Бу.
– Конечно, – со смехом произнес мужчина, стукнув себя рукой по лбу. – Колы?
Бу пожал плечами, и мужчина открыл банку колы, вылил содержимое в бокал и отрезал еще один кусок лимона.
Они чокнулись и уселись за стол. Нестор подал знак Бу, и тот вынул из «дипломата» первую пачку купюр и начал пересчитывать их вслух. Он прихватил из машины сумку, куда и стал складывать деньги. Они никогда не брали с собой тару покупателя, в ней могли находиться сенсоры, благодаря которым можно проследить путь транспортировки денег. Только заметив, что Бу считает неправильно, Нестор почувствовал, что что-то не так, вот только не понял, что именно. Он огляделся. Неужели стены изменили цвет? Он уставился в свой пустой бокал, посмотрел на пустой бокал Бу, на бокал адвоката.
– А почему в твоем бокале нет лимона? – спросил Нестор.
Его собственный голос доносился откуда-то издалека. Ответ пришел из того же далекого места:
– Непереносимость лимона.
Бу перестал считать, голова его свесилась над купюрами.
– Ты нас одурманил, – сказал Нестор и потянулся к ножнам на ноге.
Он успел понять, что тянется не к той ноге, потом заметил приближение ножки лампы. После этого наступил мрак.
Хуго Нестор всегда любил музыку. И, говоря о музыке, он не имел в виду те громкие ребяческие наборы нот, которые считаются музыкой у простых людей. Он любил музыку для взрослых, мыслящих людей. Рихард Вагнер. Хроматическая гамма. Двенадцать полутонов, частота которых различается на значение, равное корню двенадцатой степени из двух. Настоящая чистая математика, гармония, немецкий порядок. Но звук, который он слышал, был противоположностью музыке. Непорядок, несвязанные между собой вещи, хаос. Придя в сознание, Нестор понял, что лежит в машине в какой-то упаковке. Его тошнило и мутило, а руки и ноги были скованы чем-то острым, царапающим кожу, наверное, пластиковыми наручниками – он сам иногда сковывал такими девчонок. Когда машина остановилась, его подняли и вытащили наружу, и он догадался, что находится в чемодане с колесиками. Полулежа-полустоя его повезли по пересеченной местности. Человек, тащивший чемодан, тяжело дышал и отдувался. Нестор кричал ему, предлагал деньги за освобождение, но ответа не получил. Следующим услышанным звуком был тот немузыкальный, атональный галдеж, который становился все громче и громче. Нестор давно узнал его. Чемодан опустили, Нестор лежал на спине, ощущал грунт под собой и знал – поскольку понял, где находится, – что холодная вода, сочившаяся через ткань чемодана и его костюма, была болотной.
Собаки. Короткий резкий лай аргентинских догов.
Однако он не понимал, что происходит. Кем был тот мужчина, почему это все случилось? Кто-то хочет отобрать у них рынок? Это тот же человек, который убил Калле? Но зачем делать это таким способом?
Молнию открыли, и Нестор зажмурился, ослепленный светом карманного фонарика, направленного ему в лицо.
Рука схватила его за шиворот и подняла на ноги.
Он открыл глаза и увидел пистолет, матово посверкивающий в потоке света. Собачий лай резко прекратился.
– Кто был кротом? – спросил человек с фонариком.
– Что?
– Кто был кротом? Тем, за кого полиция приняла Аба Лофтхуса?
Хуго Нестор зажмурился против света:
– Не знаю. Просто пристрели меня, я все равно не знаю.
– Кто знает?
– Никто. Никто из нас. Может, кто-то в полиции.
Луч света опустился вниз, и Хуго увидел, что перед ним адвокат. Он снял очки.
– Ты должен принять наказание, – произнес он. – Хочешь сначала облегчить душу?
О чем это он говорит? Прямо как поп. Что, если все это имеет какое-то отношение к священнику, которого они устранили? Но тот был просто несчастным коррумпированным педофилом, вряд ли кто-то захотел бы отомстить за него.
– А я ни в чем не раскаиваюсь, – сказал Нестор. – Давай, я готов.
Он чувствовал себя на удивление спокойно. Может быть, сказался прием одурманивающего средства. Или же то, что он довольно много раз думал об этом, приняв тот факт, что все наверняка закончится как-то так, пулей в лоб.
– Даже в том, что позволил искусать девчонку, а потом перерезал ей горло? Вот этим ножом…
Нестор, часто моргая, посмотрел на блестящее лезвие кривого ножа. Его собственного ножа.
– Не…
– Где же ты прячешь девочек, Нестор?
Девочек? Так, значит, вот что ему надо? Хочет отобрать торговлю людьми? Нестор попытался сосредоточиться. Это было непросто, мозг его все еще был затуманен.
– Обещаешь не стрелять в меня, если я все расскажу? – спросил он, хотя и знал, что ответ «да» будет столь же надежным, как немецкая марка в 1923 году.
– Да, – сказал мужчина.
Так почему же Нестор ему поверил? Почему поверил этому мужчине, пообещавшему не стрелять в него, хотя с момента своего появления в «Вермонте» он только и делал, что врал? Просто его глупый мозг ухватился за соломинку. Потому что этой ночью на псарне посреди леса ничего другого не оставалось, ничего другого, кроме идиотской надежды, что мужчина, похитивший его, не врет.
– Улица Энерхауггата, девяносто шесть.
– Премного благодарен, – сказал мужчина и засунул пистолет за пояс.
Премного благодарен?
Он вынул телефон и начал набирать что-то написанное на желтой клейкой бумажке, должно быть, номер телефона. Дисплей осветил его лицо, и Нестору вдруг подумалось, что это, вполне возможно, все-таки священник. Священник, который не врет. A contradiction in terms
[29]
, конечно, но он был уверен в существовании священников, которые не знают, что врут. Мужчина продолжал набирать что-то на телефоне. Сообщение. Последним нажатием он отправил его адресату. Телефон скользнул в карман. Мужчина посмотрел на Нестора.
