Он замер, увидев, как мальчишка встал перед ним и поднял нож. Франк не мог пошевелиться, все было привязано скотчем к креслу. Все… Вот и нож. Мерзкий кривой нож Нестора. Он прижался головой к спинке кресла, напряг каждый мускул и издал внутренний крик, когда увидел брызнувшую из собственного тела струю крови.
Глава 32
– Два, – прошептал начальник охраны Голдсруд.
Мужчины стояли с оружием наготове и вслушивались в тишину за дверью кабинета помощника начальника тюрьмы.
Морган затаил дыхание. Сейчас, сейчас все произойдет. Сейчас он станет частью того, о чем думал с тех пор, как был мальчишкой. Он кого-то поймает. Может быть, даже…
– Три, – прошептал Голдсруд.
А потом он взмахнул тараном и ударил по дверному замку. Во все стороны полетели щепки, и Харальд, самый крупный из них, ударом плеча выбил дверь. Морган вошел в кабинет, держа винтовку на уровне груди, и сделал два шага в сторону, как ему велел Голдсруд. В кабинете находился только один человек. Морган уставился на сидящего в кресле: вся его грудь, шея и подбородок были в крови. О господи, сколько крови! Морган почувствовал, как у него подгибаются коленки, будто в них впрыснули какой-то размягчитель. Он не должен! Но столько крови! Мужчину в кресле трясло, как будто сквозь его тело проходили электрические разряды. А его гневные, выпученные, как у глубоководной рыбы, глаза пялились на вошедших.
Гейр сделал два шага вперед и сорвал скотч со рта мужчины.
– Куда вас ранило, шеф?
Мужчина, не издавая ни звука, раскрыл рот. Голдсруд засунул два пальца ему в пасть и вытащил черный носок. Изо рта мужчины, когда он закричал, полилась слюна, и Морган узнал голос помощника начальника тюрьмы Арильда Франка:
– Схватите его! Не дайте ему уйти!
– Мы должны найти рану и…
Начальник охраны хотел разорвать рубашку шефа, но Франк оттолкнул его руки:
– Закройте двери, черт вас всех возьми, он же уйдет! У него ключи от моей машины! И моя фуражка!
– Спокойно, шеф, – сказал Голдсруд, отрезая скотч от ручки кресла. – Он заперт, он не пройдет сенсоры отпечатков пальцев.
Франк с яростью посмотрел на него и поднял вверх освобожденную руку:
– Нет, пройдет!
Морган отступил назад, ему пришлось прислониться к стене. Он пытался, но не мог отвести взгляд от крови, струившейся из того места, где должен был находиться указательный палец помощника начальника тюрьмы Арильда Франка.
Кари быстрыми шагами вышла за Симоном из лифта и пошла по коридору к их открытому офисному пространству.
– Значит, – произнесла она, пытаясь переварить информацию, – вам эти щетки прислали по почте с запиской от С., который попросил проверить их на ДНК?
– Да, – ответил Симон, набирая телефонный номер.
– И на двух щетках обнаружена ДНК, показывающая родство с нерожденным ребенком, который является зарегистрированной жертвой убийства?
Симон кивнул и приложил указательный палец к губам, показывая, что связь установлена. Он говорил громко и отчетливо, чтобы они оба могли все расслышать.
– Это снова Кефас. Что это за ребенок, как он умер и каковы родственные связи?
Он держал трубку между ними, чтобы Кари тоже могла слышать ответ.
– Мы не знаем ни кто этот ребенок, ни кто его мать. Все, что нам известно, – это что мать умерла или была убита передозировкой наркотиков в центре Осло. В регистре она значится как «неизвестная».
– Мы знаем это дело, – сказал Симон и беззвучно выругался. – Азиатка, предположительно вьетнамка. Возможно, жертва торговли людьми.
– Это ваша епархия, Кефас. Ребенок, или зародыш, погиб в результате смерти матери.
– Понимаю. А кто отец?
– Красная зубная щетка.
– К… красная?
– Да.
– Спасибо, – сказал Симон и прервал связь.
Кари направилась к автомату за кофе для них обоих. Когда она вернулась, Симон разговаривал по телефону, и по его тихому бормотанию она поняла, что он, вероятно, беседует с Эльсе, своей женой. Когда он положил трубку, его лицо превратилось в старческое: у людей после наступления определенного возраста лицо на несколько секунд может принять такое выражение, как будто что-то ускользает от них, как будто они собираются превратиться в пыль. Кари хотела было спросить, как дела у Эльсе, но решила не поднимать эту тему.
– Ну… – сказал Симон притворно веселым голосом. – Как мы думаем, кто отец ребенка? Ивер-старший или Ивер-младший?
– Мы не думаем, – ответила Кари. – Мы знаем.
Симон удивленно посмотрел на нее. Она медленно качала головой. Тогда он плотно зажмурил глаза, нагнул голову и провел по ней рукой, словно приглаживая волосы.
– Конечно, – тихо произнес он. – Две щетки. Я точно становлюсь старым.
– Пойду проверю, что у нас есть на Ивера, – сказала Кари.
После ее ухода Симон включил компьютер и открыл почтовый ящик.
Он получил звуковой файл, отправленный вроде бы с мобильного телефона.
Симон никогда еще не получал звуковых файлов.
Он открыл его и нажал на значок «воспроизведение».
Разъяренный руководитель тюрьмы стоял посреди контрольного помещения. Он замотал обрубок пальца бинтом, но отказался последовать настоятельным рекомендациям медицинского отделения и прилечь.
– Значит, вы подняли шлагбаум и позволили убийце просто взять и уехать! – брызгая слюной, прокричал Франк.
– Он ехал на вашем автомобиле, – сказал дежурный, стирая со лба пот. – И на нем была ваша фуражка.
– Но это был не я! – заорал Франк.
Морган не знал, из-за высокого ли давления красное, вызывающее дурноту вещество проступило через белый бинт, и его снова замутило.
Раздался звонок одного из стационарных телефонов, стоявших рядом с мониторами. Голдсруд снял трубку и стал слушать.
– Палец нашли, – сказал он, прикрывая ладонью микрофон трубки. – Мы отвезем его и вас в хирургию больницы Уллевол, и они смогут…
– Где? – прервал его Франк. – Где его нашли?
– Он был прекрасно виден, лежал на торпеде в вашем «порше». Он припарковал его во втором ряду в районе Грёнланн.
– Найдите его! Найдите его!
Тур Йонассон ухватился за петлю, свисающую с поручня вагона метро. Он пробормотал извинения, толкнув другого такого же пассажира, едущего в утренний час пик. Сегодня он продаст пять мобильных телефонов. Такова его цель. И когда он будет стоять, а еще лучше, сидеть в метро по дороге домой сегодня вечером, он уже будет знать, достиг ли он цели. И это доставит ему… радость. Возможно.
