– Это Корделия Грей. Я звоню из Спимута. Я ждала катер к шести часам.
Ответа не последовало. Она повторила еще раз, уже громче, но ответом ей снова стала тишина. Корделию не покидало ощущение, жуткое, но безошибочное, что ее кто-то слушает. Кто-то, кто поднял трубку, но не собирался разговаривать. Положив трубку на рычаг, она снова набрала номер. На этот раз линия оказалась занята. Трубку, видимо, сняли и положили рядом с телефоном.
Корделия вернулась на пристань, уже не надеясь на то, что катер появится. Вдруг она заметила свет и оживление на одном из пришвартованных судов. Глядя с пристани вниз, она увидела старый, но крепкий деревянный кораблик с грубо вырубленной каютой посередине палубы, коричневыми парусами и наружным мотором. Огни на правом и левом бортах уже были включены, а на корме комом лежала рыболовная сеть. Похоже, хозяин готовился к ночной рыбалке. Должно быть, подумала она, у него там есть и маленький камбуз. Из каюты доносился аппетитный аромат жареного бекона, перебивая пропитавшие воздух запахи дегтя и рыбы. Опустив глаза, Корделия увидела коренастого бородатого молодого человека, который, протиснувшись из двери каюты наружу, посмотрел наверх – сначала на небо, потом на нее. На нем была залатанная фуфайка и резиновые сапоги, в руке он держал огромный сандвич. С веселым румяным лицом и всклокоченными черными волосами рыбак напоминал дружелюбного пирата. Неожиданно для самой себя она обратилась к нему:
– Если вы собираетесь в море, не могли бы вы отвезти меня на остров Корси? Я нахожусь в гостях там, но за мной не прибыл катер. А мне обязательно нужно вернуться туда сегодня вечером.
Продолжая ходить по палубе, он время от времени откусывал от огромного, сочащегося жиром сандвича, потом наконец поднял на нее глаза. Взгляд его был проницательным, но отнюдь не враждебным.
– Говорят, там кого-то убили. Женщину, да? – спросил он.
– Да, актрису, Клариссу Лайл. Я находилась там, когда это произошло. И сейчас мне нужно туда вернуться. За мной обещали прислать катер к шести часам. Мне необходимо вернуться сегодня вечером.
– Убитая женщина… Неудивительно для острова Корси. Я собираюсь рыбачить на юго-востоке. Я отвезу вас, если уверены, что хотите поехать. – Ни в его голосе, ни в выражении лица не чувствовалось особого любопытства.
– Совершенно уверена, – быстро ответила Корделия. – Разумеется, я заплачу за топливо. Это будет справедливо.
– В этом нет необходимости. Ветер ничего не стоит. А ветра, гуляющего в заливе, нам хватит с лихвой. Можете побыть юнгой, если хотите.
– Не уверена, что я в этом разбираюсь. Но я могу подергать за нужные веревки, если вы мне покажете.
Хозяин судна переложил бутерброд в левую руку, а правую вытер о фуфайку и протянул ей, чтобы помочь подняться на борт.
– Сколько нам придется ехать, как думаете? – спросила Корделия.
– В лучшем случае сорок минут. Быть может, больше. Прилив работает против нас.
Он исчез в каюте, а она ждала, сидя на корме и надеясь успокоиться. Через минуту он появился снова и протянул ей бутерброд: два куска бекона, жирных и ароматных, были зажаты между двумя толстыми ломтями хрустящего хлеба. Лишь когда вгрызлась в него зубами, едва не сломав челюсть, Корделия поняла, насколько голодна. Она поблагодарила его, а он как мальчишка обрадовался, что его кулинарные способности были оценены по достоинству, и сказал:
– Когда выйдем в море, будет еще и какао.
Обогнув каюту, он прошел на корму. Через минуту мотор вздрогнул, и кораблик медленно отчалил от пристани.
Глава сорок четвертая
Корделии не верилось, что она впервые увидела замок Корси лишь три дня назад. За столь короткий период времени она словно прожила несколько лет, насыщенных событиями, и стала другим человеком. Разумеется, когда она в первый раз с изумлением выдохнула, увидев залитые солнцем стены, узорчатые зубчатые перегородки, высокую светящуюся башню, это удивился живущий в ней легковозбудимый и восприимчивый ребенок. Но сейчас, когда кораблик обогнул мыс, она едва не выдохнула снова. Замок весь светился. Горело каждое окно, а из башни, раскрашенной полосками света толщиной в карандаш, на море падал длинный луч, как предупреждающий сигнал маяка. Замок, объятый светом, парил в неподвижном спокойствии между скалами и небом цвета индиго, затмевая своим ослепительным сиянием самые низкие звезды. Только луна светила по-прежнему, бледная, как кружок из рисовой бумаги, но и она иногда скрывалась за тонкой вуалью облака.
Корделия стояла на пристани до тех пор, пока кораблик не скрылся из виду. В какой-то момент ей захотелось крикнуть рыбаку, чтобы он подождал ее или хотя бы не уплывал далеко, чтобы услышать, если она позовет. Но она убедила себя, что это будет выглядеть нелепо. Она ведь не собиралась оставаться наедине с Эмброузом. Даже если Айво слишком слаб, чтобы поддержать ее, там есть еще Роума, Саймон и сэр Джордж. И даже если их нет, чего ей бояться? Ей придется говорить с человеком, у которого был мотив. Но одного мотива для обвинения в убийстве мало. И в душе она была согласна с Роумой: Эмброузу не хватало храбрости, безжалостности, способности ненавидеть так страстно, чтобы совершить самый тяжкий грех.
Свет ложился на террасу серебром. Она прошла по ней как по воздуху, словно тоже обрела способность парить, и безмолвно направилась к открытым окнам гостиной. Внезапно появился Эмброуз и остановился, наблюдая за ее приближением. В ярком свете его силуэт вырисовывался темным контуром. На нем был смокинг, а в левой руке он держал бокал с красным вином. Все это выглядело отчетливо, как на картине, и Корделия поймала себя на мысли, что восхитилась бы техникой такого художника: тщательно выверенное расположение тела, красная капля, хитроумно нанесенная в таком месте, чтобы подчеркнуть темные вертикальные линии силуэта, мазок белого на рубашке и главный акцент – глаза, средоточие всей композиции. Это было его королевство, его замок. И командовал здесь он. Он словно бы устроил эту иллюминацию в ознаменование торжества и ликования всемогущего хозяина. Когда она подошла к нему, Горриндж заговорил легко и непринужденно, словно поприветствовал ее после возвращения из магазина на материке. Но разве не этим она занималась, по его мнению?
– Добрый вечер, Корделия. Вы уже поели? Я не подавал ужин в привычном его понимании. Сам приготовил суп и омлет с травами. Хотите попробовать?
Корделия прошла в гостиную. Там были включены только бра на стене да еще горела одна настольная лампа, отбрасывая на пол круг мягкого света. Углы комнаты оставались в темноте, и длинные тени, похожие на крючковатые пальцы, расползались по ковру и стенам. Должно быть, он растопил камин совсем недавно. В нем мерно тлело одно большое полено. Корделия спустила с плеча сумку и спросила:
– Где остальные?
– Айво уже лег. Боюсь, он плохо себя чувствует. Завтра он собирается домой, если у него хватит сил на дорогу. Роума уехала. Ей очень хотелось попасть в Лондон. Сэру Джорджу поступил один из загадочных звонков с приглашением на встречу в Саутгемптоне, так что Роума уехала на катере вместе с ним. Они не вернутся, но оба явятся на завтрашний допрос в Спимуте. Саймон заявил, что не голоден, и ушел спать.
