– Папа, я обещала Штехлин завтра утром поехать в Аугсбург. Пожалуйста, позволь… – Увидев сундук, она замерла. – Что там?
– Ничего такого, что имело бы к тебе отношение, – проворчал палач. – Но если так уж интересно, то там оружие. Завтра начинается травля.
Магдалена повернулась и увидела бережно разложенные на столе саблю, грязный солдатский сюртук и мушкет. Она провела пальцем по усиленному медью дулу мушкета.
– Откуда они у тебя?
– Из прошлого.
Магдалена оторвалась от оружия и посмотрела в глаза отцу.
– Ты никогда не рассказывал мне о своем прошлом. Мама говорит, что ты был настоящим солдатом. Это правда? Почему ты пошел на войну?
Куизль долго молчал.
– Что ты намереваешься делать в будущем? – спросил он наконец.
Магдалена пожала плечами:
– А у меня есть выбор? Я дочь палача, и мне ничего не остается, кроме как выйти замуж за живодера или другого палача. Ты тоже не можешь выбрать иную профессию.
– Вот видишь, – сказал палач. – Война жестока, но она дает человеку свободу. Каждый может убивать, и, если хватит смекалки, сможешь даже стать фельдфебелем или фенрихом, и тогда у тебя будет столько денег, что и пропить невозможно.
– Но почему же ты тогда вернулся? – удивилась Магдалена.
– Потому что в убийствах, как и во всем остальном, должен быть хоть какой-то порядок.
Этим ответом палач и ограничился. Он захлопнул сундук и вызывающе посмотрел на дочь.
– В Аугсбург, значит, собралась? Зачем?
Магдалена пояснила, что знахарке понадобились кое-какие важные ингредиенты, и поэтому она решила отправить ученицу в большой город.
– Мне ей даже безоар придется раздобыть! – договорила она взволнованно.
– Безоар?
– Камень из козьего желудка. Он помогает от бесплодия и при тяжелых родах и…
– Я знаю, что такое безоар, – резко перебил ее палач. – Штехлин он на что дался?
Магдалена пожала плечами:
– Жена второго бургомистра Хольцхофера беременна, но ребенок не желает появляться на свет. И она попросила у Штехлин безоар.
– Тогда ей придется немного раскошелиться, – проворчал палач. – Безоар стоит недешево. То есть в Аугсбург ты отправишься с кучей денег.
Магдалена кивнула.
– Завтра утром Штехлин мне их и передаст.
– А если тебя ограбят?
Магдалена рассмеялась и чмокнула отца в щеку.
– Беспокоишься за меня? Не забывай, я дочь шонгауского палача! Скорее, люди боятся меня, а не я – их, – она улыбнулась. – Ну пожалуйста! Мама сказала, чтобы я у тебя отпрашивалась. Завтра я отправлюсь на плоту, а обратно вернусь с какими-нибудь торговцами из Аугсбурга. Что там может случиться?
Палач вздохнул. Ему всегда было трудно отказывать дочери.
– Хорошо, – ответил он наконец. – Но при условии, что ты и мне кое-что привезешь. Идем-ка посмотрим, что мне нужно…
Он прошел в соседнюю комнатку. У дальней стены до самого потолка высился огромный шкаф. Полки его были забиты книгами вперемешку с пергаментными свитками. Некоторые из ящиков оставались выдвинутыми, и взору открывались бесчисленные горшки, мешочки и склянки. В самый разгар зимы комната дышала летними запахами, ароматами розмарина, имбиря, муската и гвоздики. Шкаф палача славился на весь город и передавался от поколения поколению. Даже знахарка, не говоря уже о лекаре, не могла похвастаться таким набором трав, лекарств и ядов, как у Куизлей.
На шатком столе посреди комнаты в ржавой подставке дотлевала лучина. В тусклом свете Магдалена разглядела несколько раскрытых книг. Среди них – работу Диоскорида о целебных растениях и незнакомую книгу на иностранном языке.
– Что-нибудь по поводу Коппмейера? – спросила она с любопытством.
– Может, и так.
Без лишних объяснений Куизль проверил запасы трав и порошков и написал для Магдалены список.
– Мне нужны еще кое-какие примеси, которыми аптекарям торговать, в общем-то, запрещено, – сказал он. – Сушеная красавка и семена дурмана, а еще квасцы, селитра и мышьяк. Я знаю этих пройдох – заплатишь на пару крейцеров больше, и все продадут. А если нет… – Он ухмыльнулся. – Просто скажи, что ты от палача из Шонгау. Пока что это на всех действовало.
Он вдруг задумчиво посмотрел на дочь.
– Как-то ты внезапно засобиралась… Не в Симоне тут, случаем, дело?
Магдалена скорчила гримасу:
– До Симона мне дела нет. Он и без меня прекрасно обойдется.
Якоб снова заглянул в список.
– Ну если так считаешь… Так тебя, по крайней мере, не коснутся эти убийства. – Лицо его помрачнело. – Не хватало еще, чтобы под конец ты и в эту историю впуталась. Уж я-то чувствую, не скоро она прояснится.
Магдалена подошла к нему поближе.
– Но ты ведь уже узнал, кем могли быть те люди, которые подкараулили тебя в церкви?
Палач покачал головой:
– Это я еще выясню. И уж тогда помилуй их Господь.
Пламя от лучины бросало на его лицо неровные тени. В такие мгновения Магдалена боялась отца. Вот так он и выглядит, подумала она, когда затягивает на ком-нибудь петлю или дробит кости ломом.
– Теперь известно, по крайней мере, что один из них встречался с Коппмейером незадолго до его смерти, – сказала она наконец.
Девушка рассказала отцу о своей встрече с красильщицей и странном золотом кресте, который женщина видела на шее незнакомца. Когда она закончила, палач помотал головой.
– Тамплиеры, латинские фразы, золотые кресты, поперечины… Все уже запутано до невозможности! – Он ударил ладонью по столу, так что в книге перелистнулись несколько страниц. – Во всяком случае, Симон завтра с утра отправится в Пайтинг и попробует найти какую-нибудь подсказку в старых развалинах. Может, тогда мы узнаем что-нибудь об этом проклятом тамплиере, который нас всех за дураков держит. А может, заодно и про наших дружков.
В первое мгновение Магдалена подумала, не отказаться ли ей от своего решения. Что, если Симон действительно отыщет в развалинах замка клад? Или же его там подкараулят те незнакомцы? Не потребуется ли ему ее помощь? Но потом она подумала о путешествии на плоту, о большом городе, новых запахах и лицах. Ей хотелось сбежать подальше отсюда… и от Симона.
Девушка поцеловала отца в лоб и отправилась на второй этаж. Мама и близнецы уже давно легли спать.
– Береги себя, отец, – прошептала она. – Себя и Симона.
И с этими словами скрылась в спальне.
В мерцающем свете лучины палач снова склонился над потрепанными книгами. Красавка, паслен, аконит… Палец его скользил по бесчисленным изображениям ядовитых растений, но ни одно из них по своим действиям не походило на яд, который парализовал его в крипте. Это средство завезли откуда-то издалека, из далекой страны, в этом не возникало сомнений. Вот только как подобный яд попал к этим людям? Может, они и сами были из тех далеких земель? Может, это странствующие монахи из отдаленного монастыря? Один из них разговаривал с необычным акцентом.
