– Дружище, ты как, ничего?
– Угу. Отпусти меня. Просто в глазах потемнело, а так все нормально.
Алиса смотрела на Тодда и качала головой.
– Зря вы его сюда привезли.
– Тодд сказал, что переговорит с вами, а потом ему нужно что-то купить, – объяснил Дювел, откашлявшись.
– Я разве сказала «встречаемся в Сентрал фестивал»? – спросила она Тодда.
– Дома есть нечего, – пожаловался тот.
– Отвезите его домой, – велела Алиса Дювелу.
«Эти двое постоянно ссорятся, – подумал Дювел. – Почему бы им не пожениться?» По детскому опыту он знал, что лучший способ замять семейную ссору – притвориться, что ее нет. Посмотреть на часы, зевнуть. Главное – не сосредоточивать внимание на конфликте. Так учил отец, переживший превеликое множество подобных конфликтов.
К телевизору подошел продавец и защелкал пультом, перематывая фильм до следующего мочилова. Заодно он и громкость увеличил.
– Все понятно. Умываю руки и уезжаю, – с обидой проговорил Дювел. Он старался, а его виноватым сделали. Алиса с Тоддом уже казались ему семьей.
Алиса, по мнению Дювела, невероятно похожая на Уму Турман, подтолкнула Тодда к нему.
– Езжай с Дювелом!
– Не поеду.
– Заставить я его не могу, – проговорил Дювел.
Тодд поморщился и схватил его за руку:
– Подожди пару минут.
– Алиса рассказала мне, что с тобой стряслось, – вмешался Владимир. – Она уверяет, что ранение ерундовое и ты скоро поправишься. Так и есть, Тодд?
Владимир едва оторвал взгляд от телевизора и сунул сто батов продавцу, который загрузил его любимый фильм в систему. Продавец протянул ему пульт.
– В деле участвовать смогу, если ты об этом спрашиваешь, – ответил Тодд.
– Закругляйся с полицией, тогда и поболтаем, – сказал Владимир, рассматривая бейджи у Дювела на форме. – Ну, если все в порядке.
– Все в порядке.
– Отлично. Не знал, что ты дружишь с полицией.
– Тодда вчера ночью ножом пырнули, – пояснил Дювел.
– Вспоротый живот – это очень больно, – заметил Владимир. По телевизору Ума Турман как раз вспарывала живот бандиту.
– Повреждение мягких тканей, – уточнил Тодд, которого поддерживал Дювел. Чистая правда, если учесть, что живот – сплошные мягкие ткани. – Считаю себя готовым к работе.
– Мне нравится твой настрой. Очень позитивно. Очень по-американски. – Владимир улыбнулся, задрал рубашку и продемонстрировал старый шрам, уродливую кривую выпуклость. Казалось, на груди у него окаменела древняя многоножка. – Московский сувенир пятилетней давности. Видишь, заживает как на собаке. – Владимир опустил рубашку.
В ответ Тодд поднял свою и оттянул повязку. Владимир кивнул, засопел и зачмокал губами.
Два фаранга козыряли друг перед другом колотыми ранами, и Дювел вспомнил, за что полюбил Паттайю. Где еще не стыдятся ран? Где еще в магазине электроники собираются перед телевизором, работающим так, что каждый звук в отделе микроволновых печей слышно? При этом других покупателей ничуть не интересовало то, что «телезрители» демонстрируют друг другу вспоротые животы. «Отца бы сюда сейчас, – с тоской подумал Дювел. – Он бы тоже им свой шрам продемонстрировал».
– Однажды моего отца жена в живот пырнула, – объявил он.
– А меня пырнула бывшая жена, – сказал Тодд.
– На свете мало нового и оригинального, – посетовала Алиса.
– Меня пырнул бывший деловой партнер. В живых его уже нет, – вздохнул Владимир.
– Ребята, да что это с вами? – покачала головой Алиса, возвращая их к реальности.
– Мне пора, – проговорил Дювел. – Сиделка уволилась, за мамой присматривать некому.
– Тодд, зачем ты полицию приволок? – спросил Владимир, рассматривая Дювела.
– Он не настоящий коп, а волонтер. К тому же я спас его мать. Алиса подтвердит.
– Ты настоящий коп? – поинтересовался Владимир.
– Я волонтер. Мы помогаем полиции. – Дювел перевел дыхание. – Некоторые коллеги считают, что при определенных обстоятельствах мы имеем право на арест. Но в основном мы помогаем тайской полиции.
– Аресты, аресты… Понятно, у вас полный беспредел. Совсем как в России.
– Чаще всего я перевожу для иностранцев, которые попали в беду.
– Это хорошо. А еще?
– Еще отвечаю на вопросы иностранцев о том, как связаться с посольством, семьей, адвокатами и так далее.
Тодд заправил рубашку, и Владимир успокоился.
– По больницам тоже развозите?
– Да, если требуется медицинская помощь. Это часть моих обязанностей, – ответил Дювел.
На глазах у русских и Тодда волонтер Дювел пересек телевизионный отдел, прошел мимо стеллажей с DVD и свернул за угол, где продавали сотовые.
– Алиса, этот Дювел тебя не тревожит? – спросил Владимир. – Ты же не веришь в его «просто помогаю копам»? Нутром чувствую, он предан им душой и телом.
– Меня тревожишь ты, Владимир, – отозвалась Алиса. – А Дювел может нам пригодиться.
– Пригодиться? Объясни, как он может нам пригодиться? Не представляю, как это слово применимо к полицейскому. Он коп, а волонтер или нет, значения не имеет.
– Со временем Дювел мог бы «просто помогать» нам. Он мог бы нам понадобиться.
Раскатистый хохот Владимира заглушил киношную перестрелку.
– Это вряд ли. Видеть его больше не желаю, поняла? Я так решил, и точка.
Алиса спросила себя, почему мужчины, начисто лишенные деликатности, волнуются, что их не поймут. Владимир подмигнул ей. Алиса ненавидела, когда он подмигивает.
– Сменим тему, – предложил Владимир. – Раз Тодд здесь, я объясню суть этой небольшой услуги.
Русские, как и тайцы, вечно выпрашивают небольшие услуги. У таких, как Владимир, все услуги небольшие – следовательно, опасные.
– Да, объясни, – кивнул Тодд.
– Что-то ты бледноват, – проговорил Владимир. – Давай мы тебя покормим. Ты ешь нормальную еду?
«Русская еда как раз не нормальная», – подумал Тодд, но показывать слабость не решился.
– Я ем все, – ответил он.
– Вот это правильный настрой, – похвалил Владимир и нажал кнопку на пульте. Умин меч замер в дюйме от шейки девушки в школьной форме.
Владимир повел их в русский ресторанчик неподалеку от торгового центра. Владел им украинец, некогда служивший в российских танковых войсках. Хозяин проводил их за уединенный столик, вручил меню и ушел.
Подали кофе, и Владимир пригляделся к Алисе и Тодду, которые сидели у стены, завешанной городскими пейзажами Москвы и Санкт-Петербурга. Сели они не рядом, а, наоборот, на приличном расстоянии друг от друга. Алисины руки лежали на столе, Тодд держал ладони на животе. «Алиса – сама невозмутимость», – подумал Владимир. В среду начинался конкурс красоты, и он рассказал, что его нынешняя пассия решила участвовать. Две ее подружки тоже подали заявку.
