– Минт мечтает о титуле Мисс Белый Сад, – сказал Владимир и передал напарникам фотографию тайки в открытом платье. Широкая улыбка, выпирающий кадык, большие уши – Минт смотрела в объектив, словно ее снимал коп. Инъекции ботокса превратили ее губы в резиновые заглушки для бампера. Для тайца самое неприятное, если его считают скучным. Если судить по внешнему виду, эта девушка скучной точно не была.
– Титул у нее в кармане, – заверил Тодд. – Это ведь конкурс красоты для катои?
Многие фаранги ошибочно считают катои настоящими женщинами. Тодд не думал, что Владимир из их числа, и насторожился, сам не понимая, почему. Необычные вкусы бизнесмену ни к чему. Самые успешные преступники подчеркнуто консервативны. Они натуралы и обожают существующий общественный уклад. Преступления позволяют им вписываться в этот уклад, а не ломать его. Мужчины, которым нравятся необычные еда, пиво, спорт, женщины, становятся преступниками-лузерами. Их сторонятся даже бандиты самого последнего пошиба.
Владимир вглядывался Тодду в лицо: он стебется над его подружкой или просто спрашивает? Американцев ведь не разберешь. В итоге вопрос Тодда он проигнорировал и продолжил:
– Она твердо решила завоевать корону Мисс Белый Сад.
– Тебя не волнует, что она родилась мужчиной?
Владимир перегнулся через стол:
– А тебя волнует?
Тодд откинулся на спинку стула.
– Все, что тебе в кайф, меня полностью устраивает.
– Та, что была в кайф тебе, ножом тебя пырнула.
Тодд пожал плечами. Ему хотелось, чтобы операция прошла гладко, а повышенный интерес к сексуальным предпочтениям Владимира гладкости явно не способствовал. Тодд растянул губы в улыбке.
– Сейчас мне больше в кайф наше дело. Мне подробности нужны: кто, что, куда и зачем.
– Придет время, и мы все тебе объясним, – пообещал Владимир.
– Оно еще не пришло?
– Тебя ножом пырнули. Готов ли ты к работе?
– Готов. Целиком и полностью, – ответил Тодд, по мнению Владимира, чересчур поспешно.
– Может, да, может, нет. В любом случае, эта встреча только для Алисы и меня. Тебя и твоей роли в операции она не касалась и сейчас не касается. Тебя не приглашали. Один раз ножом тебя пырнули, но, чувствую, никаких выводов ты не сделал. Поэтому скажу прямым текстом: пока не позову, не являйся, понял?
Тодд хотел ответить, но прикусил язык. Вялый кивок, по сути, был белым флагом капитуляции. Владимира это устроило.
Алиса с Тоддом переглянулись: Владимир достал портфель из-под стула и медленно придвинул через стол к Алисе. Вот он откинулся назад и залпом допил вторую чашку кофе.
– Проследи, чтобы все срослось, – сказал он и чуть слышно добавил: – Не напортачь.
Владимир встал, схватился за спинку стула и посмотрел на Алису. Тодду он сказал:
– Слушайся Алису. Когда она велит что-то сделать, то велит от моего имени. Даю тебе задание. Выполни его, выполни на совесть, и все будет в порядке.
Владимир ушел, оставив после себя запах французского парфюма вперемешку с ароматом растворимого «Нескафе». Алиса забарабанила ноготками по портфелю.
Тодда прошиб пот. Он сунул в рот еще одну таблетку обезболивающего и, запрокинув голову, запил ее водой.
Алиса заплатила по счету. Когда они выходили из ресторана, хозяин-украинец придерживал дверь.
– Владимир – говнюк, – сказал Тодд, когда они брели по улице.
– А ты думал, он тебя расцелует?
– Что в портфеле?
– Тебя не касается, – объявила Алиса и, держа портфель в правой руке, зашагала дальше, эдакая бизнес-леди на пути к офису.
Тодд схватил ее за руку, остановил и развернул лицом к себе.
– Хорош мозги сушить! Там деньги. Вот почему ты бросила меня в больнице. Не хочешь, чтобы я при передаче присутствовал.
Алиса вырвала руку и покачала головой.
– Ты как ребенок. Это дело касается только Владимира и меня. – Алиса свернула за угол: там она припарковала «БМВ» Пива.
– Мы ведь партнеры, так? В выручке у каждого своя доля. Значит, то, что в портфеле, принадлежит и Пиву, и мне.
Алиса засмеялась, нажала на кнопку брелока и открыла дверцу «бэхи».
– Пырнули тебя в живот, а повредили мозг. Наша операция к содержимому портфеля совершенно не относится. Поехали, Тодд. Садись в машину, я отвезу тебя домой.
Тодд прислонился к «БМВ» и, прижав руки к груди, обдумывал следующий шаг. Жара мучила его. Нужно сесть, не то он упадет. Тодд устроился на пассажирском сиденье и закрыл дверцу.
– Никуда не поеду, пока не объяснишь, что за делишки у тебя с этим вампиром.
Главное – спасти репутацию…
Алиса покатила прочь и, набирая скорость, влилась в поток транспорта.
– Мы с Владимиром знакомы давно, и дела у нас давние. К налету на склад они никак не относятся.
– Очень даже относятся. Они – часть нашего «проекта». Не скажешь, сколько денег в портфеле?
– Пятнадцать тысяч, – ответила Алиса. – Вообще-то тебя это не касается. Владимир голову тебе прострелит, если поймет, что я проболталась. Теперь ты в курсе. Будешь плохо себя вести, и я скажу Владимиру, что у тебя любопытство зашкаливает. Владимир любопытных не жалует. Они его нервируют. Меня тоже, – процедила Алиса и тут же об этом пожалела. Тодд с перекошенным от боли лицом откинулся на спинку сиденья.
– Русские – очень нервные люди. Для чего эти деньги? Кого вам убивать? Японских бандитов с самурайскими мечами?
Алиса улыбнулась, представив, как это весело.
– Деньги – гарантия победы в конкурсе красоты.
– Не стоит одновременно вести несколько проектов. Тут хочешь не хочешь, а занервничаешь.
Алиса медленно покачала головой, опустилась на водительское сиденье, потянулась к Тодду и сжала ему руки.
– Услуга небольшая. Минт выиграет конкурс красоты для катои, потому что так захотел Владимир.
– Раз он интересуется этим собачьим забегом, значит, от дела отвлекается. Владимир должен думать о складе и о том, как сбыть краденое оружие. А не переживать из-за собаки по кличке Минт.
Алиса кивнула:
– Собака она или нет, ты сам слышал: Владимир хочет, чтобы Минт победила.
– Понятно, вы с Пивом договорились. Он ведь за конкурсом стоит. Он главный судья? Да, конечно! Вы с ним заключили побочную сделку. А с Тоддом как? Небось, об этом никто не подумал.
– Никто тебя из игры не выводит. Твое дело – склад, остальное тебя не касается. Выброси из головы, и точка. Еще один момент: Минт и две ее подружки будут нам помогать.
Лицо Тодда красноречиво говорило: ничего он из головы не выбросит. Он заерзал на своем месте, при каждом движении чувствуя швы.
