— Я сдаюсь, — выдохнула девушка, — разве тебя можно не простить? — и крепко обвила шею Савелия гибкими руками.
Родионова всегда удивляло мгновенное превращение робкой невинности в бесстыдную страсть. Елизавета зажигалась мгновенно, стоило только провести кончиками пальцев по ее телу. Неожиданно он почувствовал неприятный укол ревности. А не загорится ли она страстью от чужого прикосновения?
Савелий взял девушку на руки и положил на диван. Елизавета посмотрела с вызовом:
— Что же будет дальше, молодой человек?
— А дальше последует вот что: сначала я стяну с тебя платье, а когда глаза вдоволь насытятся твоей слепящей наготой, я возьму тебя ласково и осторожно, как если бы пришлось иметь дело не с женщиной, а с хрупкой фарфоровой статуэткой.
Елизавета подняла руки, помогая Савелию снять с себя платье. А потом, испытывая явное блаженство, закрыла глаза, почувствовав, как сильные пальцы мужчины легко и одновременно очень нежно прошлись по ее бедрам. Словно в раздумье, они сделали небольшую остановку в том месте, где металлические застежки удерживали чулки, и, наконец отважившись, освободили ее ноги от тесного плена.
Теперь Елизавета целиком была в его власти. Савелий неторопливо ослабил галстук, стянул его через голову, так же не спеша освободил манжеты от запонок, снял рубашку. Елизавета не спешила расставаться со сказкой, продолжала лежать с закрытыми глазами, лишь подрагиванием ресниц реагировала на его невольное и робкое касание. Ласки становились все более настойчивыми и откровенными, а когда уже не осталось моченьки терпеть, Лиза прошептала:
— Возьми меня и крепче! Я так хочу!
— Только не открывай глаз! — улыбнулся Савелий.
— Обещаю… Боже! — воскликнула Елизавета. — Как хорошо!
Глава 21
Савелий посмотрел на часы. До двадцати ноль-ноль оставалось сорок минут. Совсем немного, надо признать, а если учесть, что добираться придется через весь город, то в запасе практически не остается времени.
— Ах, уж эти мужчины, — кокетливо произнесла Лиза, — как только добились от женщины желаемого, так тут же начинают смотреть на часы. Иди уж, можешь считать, что я ничего не заметила.
— Я всегда мечтал иметь понимающую женщину, — улыбнулся Савелий, — и, кажется, мне это удалось.
Родионов поднялся. Через две минуты он был уже одет. Критически взглянул на себя в огромное зеркало, поправил двумя пальцами чуть-чуть сбившийся галстук. Трость одиноко стояла в самом углу.
Лиза тоже уже оделась. В ней ничего не оставалось от прежней девушки — страстной и нетерпеливой, — какой она предстала всего лишь несколько минут назад. Савелия Родионова всегда удивлял талант девушек выглядеть очень невинно даже после самого страстного свидания. Савелию пришлось слегка поднапрячься, чтобы узнать в недоступной барышне женщину, властно требующую все более искусных ласк.
— Когда тебя ждать?
— Я думаю, ты не обидишься, если эту ночь ты проведешь без моего общества?
— Я буду ревновать, милый.
— Только не сильно, — Савелий поцеловал на прощание Елизавету.
Савелий пообещал извозчику за быструю езду целый рубль, и молодой возница — похабный сквернослов — так погонял сивую кобылку через весь город, словно хотел удрать от собственной смерти.
За два квартала Савелий велел остановиться. Небрежно бросил три рубля на передок и проговорил:
— А это тебе премиальные. Больно хорошо ты по матушке излагаешь.
— А мы, ярославские, все такие, — неожиданно улыбнулся парень, показав щербатый рот. — Ты бы, барин, как-нибудь к нам на извозный двор зашел. Там таких матерщинников можно встретить, что душа от зависти в пятки уходит, — проклюнулась в хрипатом голосище трогательная теплота.
— Обязательно, — серьезно отозвался Савелий Родионов и, приняв походку беззаботного гуляки, направился в сторону ювелирной лавки.
Едва Савелий постучался, как дверь распахнулась и его встретили встревоженные глаза Антона Пешни.
— Савелий Николаевич, уже время. Мы волноваться начали.
— Дела у меня были, Антоша, — произнес Савелий. — Все готово?
— Все, Савелий Николаевич.
— Что делается в банке? Охрана усилена?
— Народу понагнали! — подтвердил Васька Хруль. — Одних городовых дюжины две будет. Только ведь и у нас ушки на макушке.
— У входа в банк что делается?
— Снаружи банк охраняют четверо полицейских, но сюда не заходят, — растолковал Васька Хруль.
— Вот те здрасьте, не заходят! — неожиданно возмутился Антоша Пешня. — А кто три часа назад заглядывал?
— Верно, было дело, — легко согласился Васька Хруль. — Городовой потоптался около порога, спросил, что это мы такое затеваем. А как узнал, что ювелирную лавку открываем, так попросил рюмочку ему налить на открытие нового дела.
— И что? — спросил Савелий.
— Уважили, — радостно сообщил Васька Хруль. — Уходить потом не хотел, так его пришлось под руки выпроваживать, едва на ногах держался. Теперь можно считать, что на одного городового в банке меньше.
— Ладно, начнем, — объявил Савелий. — Давайте еще раз посмотрим. — Он достал из кармана план и уже в который раз объяснял задачу: — Долбить вам придется вот здесь, — ткнул он в точку на бумаге. — Это будет как раз над нами. Отверстие выйдет в центре хранилища. Перекрытия здесь хлипкие, но все равно уйдет не меньше часа. Внутри будут стоять сейфы, но это уже моя задача. Окна законопатили? Двери уплотнили?
— Все сделано, Савелий Николаевич, так что на улицу ни один звук не выйдет.
— Хорошо, — по-деловому отозвался Родионов. — Ну что, Васька, приступай!
Хруль перекрестился:
— С Богом, хозяин, — и, взяв кирку, полез на стремянку.
Отколотая с потолка штукатурка падала огромными кусками и разбивалась об пол в белые ошметки. Васька Хруль, не ведая усталости, продолжал молотить киркой, орудуя инструментом, как заправский шахтер. Банк был строен на века. Вместо обычного деревянного перекрытия в здании использовались каменные плиты, заказанные в Германии, но сейчас они разлетались в крошку под умелыми ударами Васьки Хруля. Трудно было поверить, что за двадцать лет каторги он не брал ничего тяжелее ложки. Теперь же он работал так, как будто бы над душой у него стояло четверо палачей с кнутами.
— Хруль, тебя заменить? — спросил Антон Пешня.
— Я не устал, — сжав зубы, отвечал Васька Хруль. — Сам все сделаю.
Неожиданно металлическое жало кирки провалилось в пустоту.
— Расширяй дыру! — скомандовал снизу Родионов.
И вновь по комнате разлетелись камни, осыпав белой пылью стоящих рядом.
— Кажется, все, Савелий Николаевич, — вдохновенно произнес Васька Хруль, заглядывая в дыру.
