Набрала телефон Андреаса Флинта. Тот не обрадовался, но говорил сдержанно.
Петра пропала три дня назад, просто уехала, и все. Прислала сообщение, что вот-вот сядет мобильный, как только удастся его зарядить, перезвонит. Куда и с кем уехала, неизвестно.
— Андреас, может, она просто с каким-то красавцем вроде Адлера сбежала?
— Фрида, ей нет никакого смысла скрываться или сбегать. Петра решила доказать, что она Юханссон, тут не до побегов.
Поговорив с Флинтом, обещавшим сообщить, если будет что-то новое, Фрида некоторое время сидела, мрачно уставившись в пустоту. Внутри зрело понимание, где еще может быть Петра. Клуб, в котором они видели девушку с Адлером… Тайный, закрытый клуб садомазохистов, откуда можно живьем и не выйти, а Петра ненормальная, она прошла жесточайшую инициацию, если после этого перешагнула порог клуба, могло случиться что угодно. Оттуда можно не выйти, и никто не узнает, куда подевалась.
Саму Фриду в клуб привел Густав, но не позволил ни стать членом, ни появиться там еще раз. Петру беречь некому, Адлер дал ей пройти посвящение.
Фрида решила расспросить у Густава, он знает в клубе многих, не может не помочь, речь идет о судьбе молодой девочки. Сердце заныло, она понимала, что эта судьба может быть очень незавидной… да, нужно просить Густава. Он не желает смешивать работу с отношениями, даже может быть очередной скандал, но выбора нет, нужно убедиться, что Петра не там.
Глянув на часы, Фрида даже подпрыгнула: скоро семь, а она в шесть должна быть дома. Выскочила из офиса, метнулась в машину. Какая Петра, собственную шкуру не потерять бы!
После утренней размолвки, которую Густаву очень не хотелось называть ссорой, остался нехороший осадок. Ее жизнь вторгалась в их отношения, а этого он допустить не мог и не хотел. И дело не в том, кем Фрида работала, даже не в ее друзьях, хотя и в этом тоже, но Густав раз и навсегда отделил ее работу от их отношений. Вернее, вообще вычеркнул первое в угоду второму.
Его средства позволяли не просто не работать, но и существовать безбедно, конечно, не иметь яхту или остров с замком, как у Ларса, но Фрида не претендовала на такое, а на хороший дом и все остальное хватило бы.
Ей оставалось всего-то посвятить себя ему и сексу с ним. Получать сплошное удовольствие, просто подчиняясь. Он что, многого требовал? Нет, всего лишь забыть о внешнем мире, когда переступает порог этого дома. Забыть о работе, друзьях, обязанностях, телефоне…
Он предпочитал видеть Фриду обнаженной, совсем обнаженной. Не каждой женщине это идет, большинству все с себя лучше не снимать, оставаясь в купальнике, например, так эротичнее. Фрида эротична в любом виде, причем это неосознанно, а потому особенно привлекательно.
Перебрав в памяти все возможные позы, в которых ему хотелось бы взять Фриду, Густав не выдержал и позвонил ей. И тут же пожалел, потому что рядом с Фридой явно были люди. Кому нужен этот ее сыск?
— Фрида, я буду дома в шесть. Не опаздывай!
— Хорошо.
И все, словно он просил заскочить на минутку.
Некоторое время Густав злился на нее за такое небрежение и на себя за неспособность расстаться с непослушной женщиной. Других нет, что ли? Других, готовых выполнить любое желание, которых не нужно учить делать минет или вылизывать все, что угодно?
Но чем больше злился, тем четче понимал, что для него нет. Он хочет эту женщину, прямо сейчас, всегда. И дождаться вечера трудно, стрелка часов движется бессовестно медленно.
Снова стал представлять, что сделает с ней, как только увидит. Во всяком случае, завтра на работу Фрида выйти будет не в состоянии. Он накачает ее коньяком и заставит стонать под собой до самого вечера. Или вообще не выпустит из дома неделю, и пусть этот розыск провалится ко всем чертям!
Если уж эта женщина так его возбуждает, то пусть и удовлетворяет его желания.
Густаву вдруг захотелось купить Фриде эротичное белье, красное или черное. А можно то и другое. Самому надеть, а потом раздеть. Он любил и хотел ее любую — одетую, полураздетую и больше всего голую. Желал и совершал подвиги неустанно, по несколько раз за ночь или за день, как сегодня с утра. Но Фрида отвлеклась на подругу, словно нарочно демонстрируя, что у нее своя жизнь.
Мало того, они почти поссорились. И все из-за чего? Неужели нельзя было выключить телефон или хотя бы не отвечать на звонок, если любовник уже стащил с тебя джинсы?
Белье, а еще розы, много роз, чтобы потом оборвать лепестки и засыпать ее всю или засыпать в воду в джакузи и затащить туда Фриду до утра.
Купив цветы, Густав мысленно рассмеялся: нужно заставить Фриду «отработать» каждый цветок. Как раз до конца недели хватит. Сейчас вот придет домой и прямо в прихожей попросит у нее прощения и заставит обещать такую отработку.
Но дом стоял темный.
Что это? Она отправилась в душ, не оставив даже свет в прихожей? Конечно, сейчас достаточно светло, все же лето, но сам факт, что у дома нет «Вольво», подаренной им Фриде, означал, что и ее самой нет дома. Или вспомнила, что чего-то не хватает в холодильнике, и умчалась в супермаркет докупать?
Росло раздражение за сорванную сцену.
Но когда он открыл дверь и понял, что Фрида еще вообще не приезжала, а уже седьмой час, раздражение переросло в злость. Густав даже не переступил порог дома, чуть постоял и вдруг со злостью врезал букетом по стене! Цветы отлетели в сторону.
Ее не было дома! Шесть семнадцать вечера, а ее нет! И это когда он приказал быть в шесть, привез цветы и эротичное белье, был готов на руках нести ее в душ прямо из прихожей!
Густава охватило уже не раздражение, а настоящее бешенство. Достал телефон, по которому связывался только с Фридой, такой же подарил и ей, занес палец, чтобы нажать кнопку вызова, но потом остановился и отключил телефон совсем. Если хотела, то могла бы уже позвонить. Он не желал принимать ее оправданий, не хотел слышать о работе или неожиданных делах, для Фриды не могло быть ничего важнее их отношений и его желаний. И если она этого не признает, значит… Что «значит», не знал и сам.
Как не знал того, как встретит ее опоздавшую. В прошлый раз он заставил сделать себе минут прямо в прихожей, поставив ее на колени, как только вошла. А еще пригрозил в следующий раз сделать это на крыльце у всех на виду.
И что теперь, действительно снимать штаны на крыльце? Дурацкая ситуация, спровоцированная его собственной угрозой и ее опозданием, разозлила окончательно. Густав метнулся к входной двери и закрыл ее изнутри. Пусть помучается, когда приедет, позвонит в дверь, по телефону… А он откроет не сразу. И не будет сегодня никаких цветов или эротичного белья, такое надо заслужить.
Но и в семь Фриды дома не было.
Ее машина появилась внизу тогда, когда он уже начал беспокоиться по-настоящему, не случилось ли чего? Стоял у окна второго этажа и наблюдал, как она поворачивает к дому, как паркуется, выходит из машины, спешит к двери.
