Он оставил свой телефон хирургу на случай, если беглец вдруг объявится, и вышел на улицу. Степка успел перебраться на соседнюю скамейку и зубоскалил теперь с бледной молодой женщиной, держащейся за правый бок в паху.
– Идем, – строго приказал ему Копылов.
Не останови идиота – он сейчас эту прооперированную в машину потащит. А Копылова попросит погулять. Идиот!
Он вот, лично, так не умеет хвост распускать перед женщинами. Мечтать только и может. И молчать красноречиво. Только подобное молчаливое словоблудие женщинами никогда еще не приветствовалось. И Света вот тоже удрала.
– Слышь, Степа, а что ты знаешь о прокурорской дамочке одной? Светлана Васильевна ее зовут. Кажется, новенькая.
– А чё? – Степка глумливо повел глазами, оскалился. – Запал, да?
– Да нет, строга очень, – соврал Копылов, и у него даже получилось. – Просто была она сегодня на квартире Ильи. Работали мы там вместе.
«А потом вместе поехали к Ивану Митрофановичу», – язык чесался сказать. И по дороге он дошел в своих мечтаниях до ее голого плеча, на которое бережно накидывает одеяло.
Но не сказал. А Степка не узрел в его молчании подвоха, со вздохом произнес:
– Слышал я про нее. Гадина, говорят. Коварная и вероломная. И подставить, говорят, может. Муж у нее был. Нормальный мужик. Так сожрала! Квартиру отжала. Мужик, как результат, спился. Так-то, Саша! Ты, если что, осади лошадей. Не нужна она тебе такая…
А какая ему нужна?! Какая??
В отдел они вернулись через час. Копылову вдруг понадобилось отправиться в морг и дотошно расспросить патологоанатома. Тот, меланхолично пожав плечами, сказал, что убили Сопунова, скорее всего, чем-то металлическим.
– Возможно, кусок трубы. Я отправил ржавчину, застрявшую в височной кости, на экспертизу. Скажут точно. Но! – Врач всех мертвых поднял кверху указательный палец, затянутый в латекс. – Но могли и о ржавую батарею приложить. Парни, что его привозили, сказали, что найден был на квартире?!
– Так точно.
– Вот и посмотрите, нет там батарей отопления со ржавчиной?!
Были, это Копылов помнил отчетливо. И батареи ржавые со следами старой краски. И краны подтекающие, и форточки, болтающиеся на одном гвозде. Удачливый прежде фотограф Илья опускался с каждым годом все ниже и ниже. Он все пропадал, пропадал, а теперь вот и вообще пропал. И где его искать, интересно? Надо подумать, навести справки у бывшей жены, может, есть у него какие-то родственники в городе? Может, он там?
В отделе сведений о его родстве в базе данных не нашлось. Только данные о бывшей жене. Копылов распечатал ее адрес, простился со Степкой, который вдруг вспомнил про какие-то неотложные дела, и поехал в центр.
Ехал долго. Пробки, пробки, пробки! Нагревшийся под солнцем асфальт продавливался тысячью колес, в воздухе парила мга из выхлопов и пыли. Пора бы уже пролиться дождю. Разрядить, разбавить, остудить. И тут же снова в голову полезли мысли о тихом местечке в еловом бору и домике на берегу пруда. Странно, что эти земли до сих пор не тронуты никем. Место-то заповедное! В сердце вдруг поселилась странная тянущая боль, сделалось тоскливо и одиноко. И невыносимо захотелось снова увидеть Светлану.
Но увидеть пришлось бывшую жену Ильи. Лучше бы не видел, честное слово!
Высоченная бабища, крепкая телом и грудастая, открыла ему дверь квартиры, и Копылов тут же ощутил себя неказистым карликом. Загорелое лицо, накачанные ботоксом губы, сильно разукрашенные глаза и крупные кольца наращенных прядей, рассыпанных по плечам.
– Слушаю.
Бывшая жена Ильи скрестила руки, и они буквально исчезли из виду под огромной грудью, которую Копылов ошибочно поначалу принял за натуральную. Он представился, продемонстрировав ей удостоверение.
– И снова – я вас слушаю, – чуть вежливее, но все же неприветливо отозвалась она.
– Я по поводу вашего бывшего мужа, – объяснил Копылов и на всякий случай уточнил, вдруг у нее их несколько. – Ильи…
– Чё опять?! – вытаращила она глаза в яркой синей подводке.
– Почему – опять? – насторожился Копылов.
– Так спрашивали его тут пару дней назад из прокуратуры, – она шевельнулась, тело колыхнулось, Копылова обдала волна теплого воздуха, обильно сдобренного приторными духами. – Мужик какой-то приходил, тоже удостоверение показывал.
– И что хотел?
– Да ничего особенного, просто хотел с Ильей встретиться, адрес его ему был нужен. Я и продиктовала.
– А по какому поводу был нужен, не уточнил? – подытожил Копылов.
– Нет, а я и не спрашивала. Оно мне надо?! – возмутилась крупная дама.
– И из какого именно отдела был этот прокурорский, вы не помните?
– То есть?! – Она выкатила глаза, казалось, они вылезли за область подводки.
– Ну, вот, к примеру, у меня в удостоверении видите? – Копылов еще раз продемонстрировал ей документ. – Написано: Советский район. А у него?
– Ой…
Она вытащила руки из-под груди и приложила к накачанным губам кончики пальцев с такими длинными и острыми ногтями, что ими можно было запросто нарезать мягкий сыр. Дама задумалась, взгляд ее медленно поплыл по лестничной клетке. Ноги, обтянутые цветными легинсами, задергались в коленях.
– Знаете, вспомнила! Что-то с берегом связано. То ли Правобережный, то ли Левобережный. Точно не помню, но что берег был – это сто процентов.
– А как он выглядел? – спросил Копылов, мысленно восстанавливая в памяти внешность Кирилла.
Но дама описала не Кирилла, это точно.
– Мужчина, – начала она вспоминать. – Лет… Лет тридцать пять – сорок, может, за сорок. Высокий, светловолосый, симпатичный. Глаза такие… Голубые. Ну, мне понравился, я бы с ним запросто, если бы он был не из прокуратуры.
Дама описала явно не Кирилла, а вот внешность его отца это живенько напомнило Копылову. Гена! Он был высоким, светловолосым, голубоглазым. Но…
Но он знал Илью и знал, где тот живет. Он же адрес бывшему тестю надиктовал.
Тогда кто это мог быть с поддельным удостоверением?! Хотя удостоверение могло быть и неподдельным. Надо бы узнать у Светланы: нигде ей по работе не встречался отдел прокуратуры, расположенный на каком-то берегу? То ли Левобережный, то ли Правобережный.
Он обрадовался, что появился повод ее навестить. До конца рабочего дня оставалось не так уж много времени, точнее – десять минут, и он решил, что проедет мимо отдела. Поедет к Свете. Если успеет до того, как она уйдет.
Ему повезло. Она стояла на пороге прокуратуры и болтала с кем-то по телефону. С кем-то не по работе – точно, потому что она улыбалась, отвечая кому-то. И улыбалась очень нежно, и у Копылова снова заболело сердце. Он остановил машину чуть дальше входа, заглушил и начал наблюдать за ней. В одной руке она держала сумочку и кофту с длинными рукавами на случай непогоды. Второй держала телефон возле уха. Та же юбка, та же блузка, застегнутая до подбородка. Та же прическа, но Света казалась ему какой-то другой, какой-то новой. Еще симпатичнее, если уточнить. Может, потому что улыбалась? С кем она говорит, интересно?
