– Это такой… Который похож на актера… Как его… Да он во всех сериалах снимается… Крутится на языке…
– Точно! – встрепенулся шеф. – Он самый! А я все голову ломал, кого же он мне напоминает…
– А невесту Фокина вы видели? – не отступал я от босса, стараясь выведать у него про похороны побольше: а вдруг пригодится?
– Видел. Всю дорогу ревела.
– А Бережная ревела? – осторожно спросил я.
– Нет, – качнул головой шеф и строго посмотрел на меня: – И запомни, Маргарита…
– …никого не убивала… Понял, шеф, – закончил я за него и улыбнулся.
Моя улыбка была резиновой.
Нет, скорее пластмассовой…
Через час после разговора с шефом неожиданно позвонила Зоя. Она у меня стояла первой в списке тех, кого я хотел допросить по всей форме. Ну или вроде того…
На ловца и зверь бежит!
– Это Зоя, – сказали в трубке.
Поначалу я ее не узнал и хотел было ляпнуть: «Какая Зоя?» – но хорошо, что она меня опередила и сдержанно пояснила:
– Из лаборатории Фокина…
– Слушаю вас, Зоя, – быстро ответил я.
– Вы не могли бы ко мне приехать? У меня есть что вам сказать… – Она пару мгновений молчала, а потом добавила: – Я уже больше не могу молчать…
– Конечно, – обрадовался я. – Говорите свой адрес.
– Улица Новокозельская, дом четырнадцать, квартира восемь.
– Боже мой, это где? – название улицы я слышал впервые.
– Это Восточный округ. Приезжайте, пожалуйста, поскорее… – Голос ее заметно дрожал.
– Скажите, а вы знаете адреса тех пятидесяти человек, что тестировались вами? – спросил я.
– Разве только несколько, – ответила она, – за которыми я сама заезжала домой.
– А адрес человека, с которым тестирование не получилось, у вас есть? – затаив дыхание, поинтересовался я.
– Кажется, есть, – после недолгой паузы произнесла Зоя. – Так вы приедете?
– Уже еду, – бросил я в трубку и услышал в ответ гудки.
Это только говорится: собрался и поехал. Но в действительности сделать это не так-то и просто: поездку из центра Москвы до восточной окраины, которая некогда была подмосковным поселком, можно приравнять к небольшому подвигу. И все-таки я его совершил!
Приехал быстро, насколько это было вообще возможно. Улицу нашел не сразу. Пришлось некоторое время порыскать среди пятиэтажных близнецов, хмуро посмотривающих на меня тускло освещенными окнами.
Пятиэтажная «панелька» стояла в глубине двора. Я зашел в подъезд, поднялся на второй этаж и позвонил в дверь, но мне никто не открыл.
Я позвонил еще раз и еще. Тишина. Похоже, открывать мне никто не собирался.
«Вышла она, что ли, куда-то»? – подумал я и решил немного подождать. Десяти минут мне хватило, чтобы терпение начало иссякать, и я, сжав руку в кулак, громко постучал. За толстой деревянной дверью было по-прежнему тихо. А это что такое? Дверь вдруг… медленно отошла от косяка…
Я вспомнил, что подобную ситуацию видел во многих детективных фильмах: герой картины или сериала, собираясь допросить свидетеля или просто поговорить с ним, приходит к нему домой, долго звонит, стучит в дверь, и, наконец, она медленно (иногда со скрипом) приоткрывается. Герой осторожно входит в квартиру и обнаруживает труп свидетеля. После чего приезжает оперативно-следственная бригада, сотрудники которой начинают «снимать пальчики», опрашивать соседей и составлять протокол осмотра места происшествия. Вот и я осторожно приоткрыл дверь и тихонько вошел в прихожую, словно опасаясь кого-нибудь разбудить.
Коридор был пуст. Дверь в кухню открыта: на столике стояла недопитая чашка с чаем и лежала надкусанная печенинка. Будто хозяйка только что вышла и вот-вот собиралась вернуться. Но нет, все обстояло иначе. Хозяйке квартиры уже никогда не испить чаю и не доесть печенье: в зале (она же спальня), на разложенном для сна диване лежала, уставившись остановившимся взором в потолок, лаборантка Зоя. И запах… Так же пахло от Рудольфа Михайловича Фокина, когда он грохнулся из-за трибуны на пол. Это был запах горького миндаля…
Обстановка девичьей светлицы выглядела небогато: диван, двухстворчатый шифоньер и трюмо. На металлической подставке без полок стоял телевизор. Окна были наполовину прикрыты шторами, за которыми виднелись кроны дворовых деревьев.
Я подошел к трюмо, достал носовой платок и, обернув им ладонь, открыл оба его ящичка. В верхнем лежала всякая женская дребедень: заколки, порванные бусы, нитки, тюбики с кремами, а вот в нижнем, в самом его уголке, стоял пузырек с бесцветной жидкостью. Когда я отвинтил крышечку, в нос мне шибанул все тот же горький запах миндаля.
Синильная кислота, то есть цианистый водород! Тот самый яд, которым был отравлен заведующий экспериментальной лабораторией Фокин! Выходит, это Зоя спровадила Рудольфа Михайловича к праотцам? Но зачем? Из-за невесты Фокина Светки? Так и без этой Светланы Зое ничего, похоже, не светило. Ведь Фокин не обращал на нее никакого внимания, и даже Маргарита Николаевна Бережная, ревновавшая его почти ко всем особам женского пола, не считала ее конкуренткой. Зоя из тех девиц, что бывают влюблены без всякой надежды на взаимность. Они молча и тихо переживают эту любовь в себе, случается, и до скончания века. Или в душевной тоске уходят в монастырь. Это как неизлечимая болезнь: уж коли она к вам прицепилась, так с ней и жить до гробовой доски…
Верно говорят, что в тихом омуте черти водятся.
И все же не верилось, что это Зоя подлила Фокину синильную кислоту в его бутылочку с минеральной водой. Хотя и вполне возможно, ведь миссия обеспечить докладчика всем необходимым была возложена именно на нее: принести воду, поставить на трибуну стакан, позаботиться о докладе…
Стоп! Но если доклад был у нее на руках, получается, она знала его содержание? И потом, отравив Рудольфа Михайловича, спрятала доклад в сумочку и ловко разыграла неутешную скорбь? Но, кажется, никакой сумочки у нее с собой не было…
Зачем она мне звонила?
Проснулась совесть?
Или же она хотела сообщить о том, что в своем докладе Фокин намеревался раскрыть обман, происходящий в экспериментальной лаборатории? А потом раздумала и отравилась?
Еще раз стоп!
А не может ли быть такого, что это не она отравилась, а ее отравили? То есть, по сути, убили?
Я подошел ближе к телу Зои и посмотрел на ее шею и руки. Нет, наручники на нее не надевали и на горло сапогом не наступали.
А может, убийца воздействовал на нее вовсе не физически? Зоя была сломлена смертью любимого человека, после его похорон не находила себе места, состояние ее психики было критическим, и тут появился некто, кто, воспользовавшись таким моментом, заставил Зою выпить яд. А потом подбросил в трюмо пузырек с синильной кислотой, чтобы эксперты сделали заключение, что Фокин был отравлен синильной кислотой именно из этого пузырька. Тогда главной становится версия, что руководителя экспериментальной лаборатории, доктора биологических наук Рудольфа Михайловича Фокина убила лаборантка Зоя Калмыкова. И она сделалась бы преступницей, покончившей жизнь самоубийством из-за душевных мук, которые не в силах более перенести. Все, дело раскрыто! И закрыто. Что настоящему убийце Фокина и нужно. Ведь, без сомнения, тот, кто убил Зою, убил и Фокина…
