– Разве ты пьешь? – первое, что спросил гость, проходя на кухню и ставя на стол пакет с алкоголем.
– Сегодня хочу напиться.
– Зачем?
Вместо ответа она пожала плечами и упорхнула в спальню. Прошло не меньше пятнадцати минут, прежде чем Глеб деликатно постучал и заглянул в комнату. Галя полулежала на кровати и смотрела на него исподлобья, хлопая длинными ресницами. Пыталась изобразить вожделение. Парень присел рядом и подал ей бокал с белым вином. Она сделала два глотка и поставила бокал на тумбочку. А потом положила ладонь ему на колено. Глебу не нужно было намекать дважды. Он придавил девушку сверху, накрыл ее рот своими губами. Галя почувствовала, как падает в бесконечно глубокую пропасть. И вместе с невесомостью на нее нахлынул страх.
– Не смей так делать, – она резко оттолкнула парня. – У нас никогда ничего не будет. Никогда!
Вскочила с кровати, выбежала из комнаты и заперлась в ванной. Было стыдно за свой нелепый поступок, она ведь искренне хотела близости, думала, что готова. Но эмоции оказались слишком сильны, и она не справилась. Сидела на полу и рыдала от страха, обиды и сожаления. Правду говорят подружки: великовозрастная девственница – это диагноз. Ей было жалко Глеба, но себя было жальче во сто крат.
Только бы он не ушел! Если он уйдет, она не простит ни себя, ни его… Глеб выбил дверь, аккуратно отставил ее в сторону. Поднял на руки сжавшуюся в углу девушку и, не говоря ни слова, отнес на кровать. Долго сидел рядом, гладил по голове, пока страдалица не успокоилась.
– Какая ты у меня глупая, – сказал он, повернув ее лицо к себе. – Я тебя люблю. Это ясно? И никогда не трону, если ты не захочешь.
Стоит ли говорить, что захотела она той же ночью. И никогда об этом не пожалела.
Воспоминания прервал звонок домашнего телефона. Галя пододвинула мужу чашку горячего чая и дотянулась до трубки.
– Родной, это тебя.
– Кто?
– Говорит, что товарищ.
Глеб поморщился. Если это тот, про кого он думает, то почему позвонил не на мобильный? Просил же!
– Алло?
– Здорово. Это Макс. Я насчет встречи. Прости, что так поздно и на домашний. Названивал тебе на сотовый, ты не брал трубу.
– Наверное, в машине оставил. Сейчас перезвоню.
Галя стояла рядом, с непосредственностью ребенка прислушиваясь к разговору. Глеб нажал на «отбой» и принялся за недопитый чай.
– Кто это был?
– Товарищ.
– Почему ты с ним так быстро поговорил?
– Потому что я ужинаю в обществе любимой жены и не хочу прерываться, – соврал Глеб. Кое-как допил ставший вдруг безвкусным чай и поспешно поднялся из-за стола:
– Я спущусь вниз. Заберу мобилу из машины.
Жена проводила его настороженным взглядом. Ей показалось, или он не хотел общаться с другом в ее присутствии?
Было за полночь, большинство окон в высотках напротив уже не горело – завтра рабочий день, люди предпочитали пораньше укладываться спать. Тем лучше, – немного темноты окружающему пейзажу не повредит. Глеб любил сумрак. Но для городского жителя сумрак – редкое удовольствие. В их с женой спальне висели плотные шторы, но даже толстая ткань не в состоянии обеспечить кромешную темноту, если вокруг на многие километры горят миллионы источников света. Сегодня сама природа решила прийти ему на выручку: начал накрапывать дождь, сперва слабый, потом пошел сильнее, пока не полил сплошной стеной. Глеб заскочил в машину и несколько минут неподвижно сидел, наслаждаясь картиной за окном. Тугие капли барабанили по стеклу, мокрая завеса приглушала свет уличных фонарей, – ему померещилось, будто воздух вокруг сгущается и начинает мерно раскачивать автомобиль, убаюкивая одинокого пассажира. Он бы с удовольствием поддался блаженному оцепенению, если бы мысли не вернулись к неприятному вопросу, который предстояло решать.
Телефон валялся на заднем сиденье. На дисплее высвечивалось десять неотвеченных вызовов. Глеб набрал номер Макса.
– Наконец-то, – выдохнул приятель. – Мы уж тут подумали, что ты срулить захотел.
– Да куда я теперь денусь.
– Это точно. Послезавтра Лизка прилетает, и мы встречаемся в нашем ресторане.
– Когда? – вяло поинтересовался Глеб.
– В девять вечера.
– Хорошо.
– Ты какой-то грустный, старик. Все путем?
– Да, порядок.
– Как у брата?
– Хорошо. Почти как новенький. Спасибо, Макс. Ты сам-то как?
– Я нормуль. При встрече перетрем.
– Тогда до среды.
Он знал Макса со школы. Сдружились с начальных классов. Они были крутой парочкой задир, головной болью всех педагогов и грозой младшеклассников. Какие только пакости не вытворяли по малолетству. Потом, в старших классах, немного остепенились, осознав, что если играть, то по-крупному, с выгодой для себя. Да. К концу учебы в школе в их классе сложилась необычная компания, трое парней и одна девчонка. Как она втесалась к ним в доверие, никто из троих не понял. Глеб хорошо помнил день, когда после уроков Лиза – симпатичная черноволосая девица из параллельного класса – подошла к ним на заднем дворе школы, где они курили. Деловито достала сигареты, попросила спички. Парни тогда от такой наглости оторопели, – девчонки их стороной обходили, побаивались. А эта сама пожаловала, да еще так по-свойски. Первым отреагировал Макс, дал ей прикурить от своей сигареты. Лиза поблагодарила и заявила:
– Слушайте, я знаю, вы крутые ребята. Я к вам за помощью, – никто не ответил на ее реплику, и она продолжила: – К нам домой стал наведываться мой отец. Несколько лет от него ни слуху ни духу не было, а тут пропил все до копейки и пожаловал. Давит на жалость матери, она только в себя пришла после его ухода, а он заявился, сука, кается, спасите его. Мать каждую ночь плачет, не знает, что делать, извел ее совсем. Я ему несколько раз говорила, чтобы убирался и не смел портить нам жизнь, но человеческого языка он не понимает. Может быть, вы с ним поговорите? Пусть исчезнет.
– А чем ты с нами расплатишься? – хохотнул Макс, кинув на девицу недвусмысленный взгляд.
– А чем хотите?
Макс осторожно положил ручищу на ее грудь, опасаясь праведного гнева, на который так горазды девчонки. Лиза и не думала сопротивляться. Уставилась прямо на него, только глаза сверкнули:
– Да пожалуйста. Мне не жалко.
– Нас трое, – Джек попытался перевести все в шутку. Вообще-то звали его простым русским именем Иван. Как-то Глеб назвал его доктором Джекилом за его неуемный интерес к медицине. Он штудировал учебники, посещал репетитора – готовился к поступлению на кафедру психиатрии и медпсихологии. Кличка к нему прилипла. Сначала «доктор Джекил» сократили до Джекила, а затем и вовсе до Джека. Так и повелось, Джек да Джек.
