Джек вспомнил морозный январский вечер, когда они стояли под домом, ожидая появления супруга Елизаветы. Напряжение сковывало мышцы, пульс выдавал не меньше ста пятидесяти ударов в минуту, волнение накатывало удушливой волной. Но это было приятно. Вместе с адреналином выделялись эндорфины, и Джек едва сдерживался, чтобы не улыбаться во все зубы. Давненько он не испытывал столь мощного драйва.
В общем-то, его роль в предстоящей операции была не слишком значительна – он специально разыграл неспособность владеть оружием. На самом деле проблем с меткостью у него не было – в тире он всегда выбивал десять из десяти. Однако становиться убийцей в его планы не входило. Он прекрасно знал себя и предусмотрительно оберегал свою психику от возможных травм. Зачем обрекать себя на сильнейший стресс, с которым придется бороться не один месяц, если можно свести его к минимуму? Даже дипломированному психотерапевту понадобилось бы немало усилий, чтобы избавиться от негативных эмоций. Поэтому Джек поступил умно: максимально уменьшил свое участие в мероприятии. Ровно настолько, чтобы его настроение не омрачалось страхом и чувством вины.
По отношению к товарищам это было не совсем порядочно. Но выбирая между порядочностью и собственным спокойствием, Джек предпочел второе. В конце концов, друзей у него трое, а он у себя – всего один. Впрочем, Макс от его лукавства не пострадал совершенно. Он возомнил себя современным Робин Гудом, защищающим честь женщины. Удобная позиция. В находчивости ему не откажешь. Придумал убедительные оправдания преступлению – и обеспечил себе душевный покой. А еще и плохо скрываемую гордость. В стрип-клубе, куда они наведались как-то вечером, Джек всячески подпитывал правильный настрой товарища.
– Интересно, как там Елизавета сейчас? – спросил он. – Наверное, счастлива.
Макс самодовольно усмехнулся:
– Точняк. Много ли бабе для счастья надо? Девять граммов в сердце, и все путем.
– Скажите, господин Гладко, что вы чувствовали, когда стреляли в живого человека? – Джек вытянул руку с воображаемым микрофоном.
– Когда я стрелял в живого человека, то чувствовал отдачу, – заржал Макс и подмигнул стриптизерше. Та живо отреагировала на внимание и подползла к краю сцены, пластично изгибаясь. Бросила на Максима призывный взгляд, облизала пухлые губы. Несколько минут Гладко созерцал ее страстный танец, иногда поощрял девицу крупными купюрами, виртуозно засовывая их в крошечные трусики. Утратив интерес к фаворитке, повернулся к товарищу:
– Извини, старик. Отвлекся. Я тут, знаешь, подумал о Глебе. Он ведь больше всех выступал против Лизкиной затеи. А как сработал! Я еще сообразить не успел, а он уже водилу загасил. Зря Лизка наезжала на Глеба. Видишь, как он расстарался. Я ему звонил недавно, но он трубу не взял.
– В подполье ушел, душевные раны зализывает, – предположил Джек.
– Какие там раны… Вечно вы, психопаты, фантазируете, – хохотнул Макс.
– Психотерапевты.
– Ну да, ну да. Вечерок у нас тогда выдался атас. Пока караулили, а чуть хрен себе не отморозил.
– Ждали мы относительно недолго на самом деле. Но я все равно начал беспокоиться, вдруг с мужиком случилось что. Споткнулся в ванной, расшибся насмерть, не дай бог.
– Ха-ха-ха, отжигаешь, старик, – Макс хлопнул друга по плечу, а через секунду уже изучал новую танцовщицу, томившуюся возле шеста.
Размышлениями о морали и нравственности Макс себя не утруждал. Бывают же личности настолько удачной сборки: духовные терзания в них попросту не заложены. Куда тяжелее было Глебу, чье состояние всерьез беспокоило Джека. После смерти беременной девушки друг заметно скис. Участвовать в новом убийстве ему было противопоказано, – он еще с предыдущим не разобрался. Джек искренне жалел его. Надо было поступить благородно и вызваться стрелять вместо Глеба. Увы или к счастью, жертвенность не присутствовала в характере Ивана Кравцова. И все-таки дружба для него не являлась пустым звуком. Поэтому он сделает все от него зависящее, чтобы вытащить товарища из депрессии. Постарается сделать.
Накануне Джек сменил номер телефона и еще не успел сообщить его Глебу. Чем не повод для звонка? Приятель поднял трубку после пятого гудка:
– Да?
– Приветствую, это Иван.
– Новый номер?
– Да.
– Учту. Что-то еще? – Глеб был явно не в настроении.
– Хотел спросить, как ты?
– Нормально.
Джек не собирался сдаваться:
– Может, встретимся завтра? Соберемся, как раньше. Лиза тоже придет.
Глеб долго молчал. Когда заговорил, его голос звучал глухо:
– Это обязательная встреча? Ты озвучишь свое право?
– Нет, что ты. Мы просто поболтаем о жизни. Ничего серьезного. Приходи.
– Если ничего серьезного, то не приду. Извини. Не до этого сейчас.
– Глеб, если ты будешь все держать в себе, легче не станет. Может, поделишься?
Собеседник вспылил:
– О, правда? Не держать в себе? Думаешь, стоит рассказать жене о том, чем я занимаюсь на дружеских посиделках? Расписать в красках то, как я давал ложные показания против несчастного парня, сбитого моим пьяным приятелем, или как убил беременную девчонку, или как расстрелял двух человек? Конечно, жена оценит мою откровенность, и мы заживем счастливее прежнего!
– Послушай…
– Нет, это ты послушай, – Глеб оборвал его. – Я, кажется, сделал все, что от меня требовалось, так? Давай не будем играть в душевность. Меньше всего я хотел бы видеть… Лизу, – он запнулся, сдержав ругательство. – И твои психологические базары мне тоже не нужны. Это ясно? Я не отказываюсь отдавать долги. Но большего от меня не требуйте.
Джек довольно улыбнулся. Открытое выражение гнева – первая ступень к налаживанию контакта.
– Я понимаю твои чувства. Не думай, что ты один испытываешь дискомфорт. Я не робот, и меня тоже захлестывают разные эмоции…
Глеб не дал ему договорить.
– Джек, оставь это, ладно? Практикуйся на пациентах.
– Ты позволишь мне сказать? – расценив молчание как согласие, Джек продолжил. – У тебя распространенное заблуждение, что к помощи психолога прибегают слабые люди. Но ведь если у тебя болит зуб, ты идешь к стоматологу и не считаешь себя слабым, так? Если хочешь нормально выглядеть – идешь к парикмахеру. Где же здесь слабость, если человек желает хорошо себя чувствовать, иметь более комфортные взаимоотношения с окружающими и обращается к психологу? Не существует слабых или сильных людей. Есть лишь состояние силы или слабости. У любого бывают приступы безнадежности и тревоги. Самому выйти из тупика бывает трудно, поэтому…
– Извини, я отходил от телефона, – съязвил Глеб. – Если ты что-то говорил, повторишь в другой раз. Максу и Лизе передавай пламенный привет.
В трубке раздались гудки. Джек вздохнул. В любом случае в беседе с Глебом он продвинулся дальше, чем предполагал. Хорошее начало – половина битвы. Он непременно вытащит друга из ямы, в которую тот сам себя загнал.
