– Телефоном?
– Этим устройством связи.
– Вдвоем мы как-нибудь справимся, – промолвил Мадейра и, повернувшись к магистру, отвесил короткий поклон. – Вам пора уходить, досточтимый. Все, что нужно, будет сделано.
Серый рукав взметнулся в прощальном жесте, дверь отъехала в сторону, ветви сиреневого куста заколыхались, будто живые, и поглотили фигуру магистра.
Он с усмешкой глядел ему вслед.
– Ваш покровитель и спонсор, Мадейра? Скорее фюрер, генеральный секретарь или Великий Кормчий…
Блюбразер вздрогнул.
– Кормчий? Почему вы думаете, что это кормчий?
– Так, к слову пришлось… Сойдемся на спонсоре-благотворителе. Его случайно не Соросом зовут?
– Магистр просил не называть его имени. Кажется, вы хотели связаться с Эри? Будьте добры, ваш обруч… ее личкод должен быть в памятном блоке. Сейчас я проверю…
– Валяйте, старина, – сказал он и вытянул руку с браслетом.
Глава 18
Крит
Восьмое. По завершении Метаморфозы, в тот момент, когда все потребности общества будут удовлетворены, следует остановить научный и технологический прогресс. Необходимо осознать, что наука – слишком дорогая и опасная игрушка и любые значительные достижения в этой сфере угрожают стабильности цивилизации.
«Меморандум» Поля Брессона,
Доктрина Шестая, Пункт Восьмой
Мы маялись в этом вагоне третий час. Грузовой трейн не очень уютное место – можно сказать, совсем поганое: коробка из триплекса цилиндрической формы и совершенно пустая. Если, конечно, не считать нас, нашего снаряжения и восьми сидений, жестких, как в кабинете Конго. Эти пыточные кресла установили блюбразеры во время своих предыдущих поездок, чему оставалось только радоваться – иначе пришлось бы сидеть на полу. Ну, нам не привыкать… Хотя в Керуленовой Яме и Штреках будет помягче – есть мох и лишайники, а кое-где земля.
Хинган и Дамаск играли в шост, подбрасывали цветные палочки и негромко поругивались – не туда упала, крысиная моча… Эри улеглась на трех сиденьях с гипномаской на лице, смотрела клип, и я старался не глядеть на нее. Эри с темными волосами! Все одно что синяя крыса или розовый манки! Дакар и Мадейра, два остальных участника нашей экспедиции, о чем-то толковали, сдвинув кресла и сблизив головы. Они занимались этим с тех пор, как мы залезли в трейн и мой приятель-блюбразер включил автоматику движения. Беседа у них была однообразной: Дакар спрашивал, Мадейра отвечал, потом спрашивал Мадейра, а отвечал Дакар.
Что касается Охотника Крита, то он предавался раздумьям.
Разгадывание загадок мне не очень нравится; я – человек действия и не люблю измышлять гипотезы. Приходится, однако! Я направлялся сейчас в таинственное место, о коем никогда не слышал – и, вероятно, о нем не знали даже Йорк и Конго, первые люди в ОБР. Йорк советовал искать за Ледяными Ключами… Я мог шататься там десять пятидневок и что-нибудь найти или с той же вероятностью попасть в желудок электрического червяка. За это нам платили, мне и остальным, и я готов был отработать плату и привилегии, обещанные Конго. Я полагался на собственный опыт, умение и ловкость, а также на удачу, но в этом списке она была последней. Что ни говори, удача – дочь труда, сестрица преодоленных опасностей… Она меня не забывала, но только потому, что я трудолюбив и всякий раз стреляю первым.
Есть, однако, удача – и невероятная удача… Мог ли я подумать, что блюбразерам известно то, чего не знают ОБР, Охотники и даже пачкуны, которые копаются в Отвалах уже семь столетий? Правильно, не мог! Тем более представить, что они поделятся своим секретом без всякой просьбы с нашей стороны. Я ведь не рассказывал Мадейре про фирму «икс», гипотезу кормчего Йорка, о пришельцах со звезд и поиски тоннелей на Поверхность – я об этом не сказал ни слова, и Дакар молчал, пока не раскрылась щелка в тупике блюбразеров. Выходит, вовсе не тупик у них, а трейн-тоннель – и прямиком на Поверхность! Вот тебе и мечтатели!
Удачно получилось. Удивительно удачно. Подозрительно удачно… Шахта к Поверхности – это уж само собой, но ведь есть еще и завод! Завод, подъездные пути, приемный узел с древним прибором для маркировки сырья – кстати, отключенным… Вот и вся инфраструктура, мечта эксперта Касселя! В чем-то он был прав, но и я не ошибался: есть производство и транспортная сеть, однако сырье гонят не в промзоны, не к оружейникам, а в Хранилища. Немаркированные слитки меди, никеля, железа, гранулы стекла и Пак ведает чего еще. Складируется автоматически, роботами, как любой металл или иной продукт переработки лома, а отпускается избранным фирмам… Осталось лишь найти, кто отпускает товар из Хранилищ и кто орудует у заводских бункеров. Первая задача – не моя, а со второй мы разберемся. Скоро!
Я бодрился, но не мог избавиться от подозрений. Предчувствий и подозрений, скажем так! Поистине мало удачи – плохо, а много – еще хуже…
Возможно, эти два события – наш поиск и секрет Мадейры – никак не связаны друг с другом? Мадейра собирался приобщить Дакара к братству, вот и дал ему аванс – зная, что Дакар мечтает о Поверхности… Можно сказать, намек – мол, блюбразеры не фантазеры, а люди серьезные! Ну, все и завертелось…
Простое объяснение? Простое. А к чему искать сложные? В конце концов, я нанимался не за тем, чтобы разгадывать загадки. Моя работа – забраться наверх, исследовать местность и взять образцы.
– Образцы, – произнес я вслух, и Дакар повернулся ко мне:
– Что ты говоришь, партнер?
– Нам велено взять образцы. Притащить в купол пришельца. Вот только живого или мертвого?
Он махнул рукой:
– Нет там никаких пришельцев. Были бы, давно бы до вас докопались. Там, думаю, руины и леса, какие растут в умеренных широтах. Ель, сосна, береза, клен… еще холмы, овраги, реки да болота. Если не наступило глобальное потепление… А если наступило, вылезем в джунглях.
– Скоро увидим, Дакар, – дрогнувшим голосом молвил Мадейра, и они вернулись к своему разговору.
Я прислушался. Толковали о языке и, похоже, не могли понять друг друга. Дакар расспрашивал, какие есть на свете языки, упоминая незнакомые названия: русский, английский, арабский, китайский и массу прочих, звучавших еще непривычнее – хинди, суахили, эсперанто. Мадейра морщил лоб, никак не мог понять, чего он хочет. Я, кстати, тоже. Никогда не слышал о других языках, кроме того, который в ходу под куполами. Древние книги Эпохи Взлета тоже написаны на нем, но их не прочитать – смысл больно темный.
Наконец Дакар сказал:
– Есть много куполов на побережье континента, к востоку от Сабира – Хана, Шанха, Сел и Нанк. В них говорят на том же языке, что и в Мобурге?
– Разумеется. Другого языка нет, Дакар.
– А люди? Какие там люди?
– О чем вы? – Мадейра снова наморщил лоб.
