К барышне вновь вернулась безмятежность.
— Они и вправду впечатляют, — ледяным тоном ответила Дуня. — Знаете, что я вам предлагаю, — теперь ее голос звучал заговорщицки. — Давайте поднимемся на верхний этаж и обсудим все по порядку. Там имеются отдельные комнаты, где нам никто не помешает.
Чернопятов расплылся в довольной улыбке.
— Именно это я и хотел предложить вам. Да как-то все не решался, — голос Георгия сделался страстным.
В возбуждении Чернопятов коснулся коленей Дуни, но в этот раз девушка лишь сдержанно улыбнулась. Ага, пришло время и для личных отношений.
— Оказывается, вы очень скромный, — ее рука нежно погладила его по щеке.
Чернопятов попытался задержать руку, но пальцы выскользнули из его ладоней.
— Здесь есть очень хорошие кабинеты, — с жаром воскликнул Чернопятов, пытаясь дотянуться до руки Дуни. С опозданием заметил, что рукав рубашки угодил в салат. Черт бы его побрал! Взяв салфетку, он аккуратно промокнул испачканное место. На губах девушки мелькнуло нечто похожее на улыбку. — Я обещаю вам лучшее шампанское, — продолжал Чернопятов с прежним жаром. Рука Дуняши теперь была далеко, и нужно было бы перегнуться через стол, чтобы дотянуться до нее.
— Вы думаете, мне не приходилось бывать в этих кабинетах? Какие вы все, мужчины, наивные, ну, право, как дети! — произнесла Дуня, слегка прогнувшись, отчего ее упругая грудь обрисовалась еще четче.
Чернопятов слегка отстранился, — а вот это уже новость! Он непонимающе захлопал глазами, а потом произнес:
— А, ну да, понимаю! Конспирация. Революционный долг и все такое прочее.
Дуня лишь отмахнулась:
— Какой там долг! Просто мне нравится проводить время в компании с понравившимися мужчинами.
Эта женщина могла шокировать.
Чернопятов неопределенно хмыкнул. А может быть, так оно даже и лучше.
— Ну, так что, мы идем?
— О, да, конечно! — встрепенулся Чернопятов, поднимаясь.
Дуня первой вышла из зала. Платье у нее было длинное, суженное книзу, отчего она мелко перебирала ногами и напоминала русалку.
Дуня энергично устремилась вверх по лестнице. Стук каблучков затих в середине коридора. Взявшись за бронзовую ручку, она терпеливо поджидала Чернопятова, как бы всем своим видом спрашивая: «Ну, что же это вы, мой друг, припозднились?»
Георгий невольно сглотнул слюну. Девица была необыкновенно хороша. Тесное приталенное платье обтягивало ее, выгодно подчеркивая ее стать. Чернопятов не без удовольствия отметил, что у Дуни был отменный вкус, это был едва ли не самый лучший кабинет в «Яре». И он не без удовольствия вспомнил, как несколько дней назад угощал в этом же самом номере дорогим шампанским молодую женщину. Мать очаровательной малышки и строгая классная дама, она позволяла себе раз в месяц пообедать в дорогом ресторане и не особенно капризничала, если ухажер оплачивал ее ужин. В этот раз таким человеком оказался Чернопятов, и последующие несколько часов он ни разу не пожалел об этом.
— Вы заставляете себя ждать, — с улыбкой укорила его Дуня.
— Господи, я все еще не могу поверить в свое счастье, — вдруг растрогался Георгий.
Она представлялась ему небесным созданием. Глядя на нее, охотно верилось в существование богинь. Но нет, барышня не воспарила к небесам, оставалась рядышком и обжигающим взглядом смотрела прямо ему в глаза.
— Остыньте, мой друг, — неожиданно холодно произнесла Дуня, — я такая же, как все. — И, задумавшись на секундочку, поправилась: — Ну, может быть, чуточку красивее большинства.
— Вы себя недооцениваете… Прошу вас, — толкнул Георгий дверь.
В углу комнаты стояла необыкновенно широкая кровать. На ней свободно могло бы разместиться с десяток человек. Но он будет с Дуняшей наедине, а следовательно, имеется хорошая возможность для разного рода экспериментов и постельных маневров.
Чернопятов вошел в комнату и обернулся к Дуне.
— Это он и есть? — вдруг услышал Чернопятов глухой старческий голос.
— Вы кто? — перепугался Чернопятов, резко повернувшись.
— А ты по карманам-то не шарь, — ласково урезонил его старик, — успокойся… Если, конечно, не хочешь, чтобы тебя отсюда вперед ногами вынесли. А зовут меня Парамон. — И, заметно приосанившись, добавил: — Для тебя Парамон Миронович. — Повернувшись к Дуне, старик заметил: — А ты, Душечка, молодец. Все в точности выполнила. Какого знатного карася в сети заманила. Так и хочется его на сковородке зажарить. Хе-хе-хе! Ничего, еще успеется.
— Позвольте!.. — взвизгнул Чернопятов.
— А ну, усадите-ка его, — приказал Парамон Миронович, обращаясь к кому-то за спину Чернопятова. — Не понимает наш гость!
Георгий обернулся. Он успел разглядеть огромного мужчину, буквально подпирающего макушкой потолок, и его темные немигающие глаза. Вот тот поднял руку и стремительно нанес удар. Чернопятов успел заметить, как кулак, подобно пушечному ядру, надвигается на него с молниеносной быстротой, закрывая собой окружающее пространство. Голова от страшного удара откинулась назад, а ноги, подброшенные высоко вверх, устремились за телом. В угасающем сознании промелькнула ядовитая мысль: «Повеселился, значит!»
Открыв глаза, Георгий увидел над собой склонившееся лицо старика: седая ухоженная борода, длинные белые волосы. Он напоминал Деда Мороза с рождественских открыток. Даже улыбался точно так же — весело, но с заметной хитринкой, дескать, чем же вы меня встречать будете?
— Никак очухался, — удовлетворенно протянул Парамон Миронович. — А ты говоришь, убил ненароком. Ему, молодцу, еще жить да жить! — И, помолчав, добавил со значением: — Если, конечно, благоразумно будет вести себя. Только прошу тебя, родимый, не огорчай меня и ответь честно, где картина-то? Она ведь большущих денег стоит, а потом, тебе и не принадлежит.
Обстановка незнакомая. Стены красного кирпича, напрочь лишенные штукатурки. Это не меблированные комнаты, а какой-то жуткий подвал. Не исключено, что погреба «Яра». Стащили на носилках вниз, как смертельно пьяного, да запрятали от людского глаза в подземелье.
В помещении горела лампа, тускло освещая стены.
— Кто вы такие? — спросил Чернопятов.
— Запамятовал? — посочувствовал Парамон Миронович. — Вот что с человеком-то делается. Ты вот его стукнул в лоб, не спросясь, — обратился он с явной укоризной к человеку, стоящему за спиной, — а у него, может быть, голова того… слабая! Он ведь может так и рассудка лишиться, как же потом тогда с человеком-то разговаривать? Ты все лыбишься, — заворчал он, — а мне-то не до шуток. — И, примешав к своему голосу меда, заговорил, напоминая заботливого деда: — Вот как тебя угораздило! Эхе-хе! А зовут меня Парамон Миронович, хозяин я Хитровки. А в «Яр» захожу для того, чтобы щец откушать. Уж больно славно их здесь готовят! Хотя повар-то и французик, но уж больно силен в русской стряпне. Да посадите вы его! — громко распорядился старик. — Что я, изверг, что ли, чтобы с распластанным беседовать.
