– Шрамы на пальце? – встрепенулась я.
– Выясняется, – пожала плечами Эльвира. – Будем снисходительны к коллегам из другого района – они тупо не в курсе. Поступила общая информация. Задержанный находится в больнице – хм, с травмами различной степени тяжести, причем, заметь, менты его не били. М-да уж, есть еще бабы в наших полуторамиллионных селениях… Некто Луговец, дважды сидел за мелкие кражи и нанесение телесных повреждений, сопряженных с риском для здоровья… Не хочешь опознать своего паршивца? – внезапно спросила она.
– Эльвира, пожалуйста, не надо, – взмолилась я, впадая в бесконечный ужас. – Я же его не запомнила, какой от этого толк? Пустая трата времени и нервов.
– Ладно, живи пока, – снисходительно усмехнулась Эльвира. – Не будем тебя беспокоить. Ты не пострадала, да и трудно твой случай рассматривать как криминальный эпизод. Может, ему скучно было, хотел тебе руку пожать?
С души свалился камень весом с экскаватор. Я была уверена, что люди, стерегущие мой покой, взяли «того самого». На работе тоже стояло хрупкое затишье (очевидно, перед новым бомбометанием). В четверг в мою квартиру поскреблись, и я впустила на порог нервного Вадика Суховеева, одетого в настоящий прокурорский мундир, кое-как вуалируемый тонкой ветровкой. Смазливая физиономия «приходящего» любовника подрагивала от волнения. Я давно уже заметила, что он неохотно приходит ко мне домой – то ли опасается, что его застукают соседи, то ли боится подставить видеокамерам свое открытое, целомудренное личико. Но тем не менее приходит. Во-первых, так проще: не надо ломать голову, в какой мотель податься (а потом еще домой везти «отработанный материал»), во-вторых, дешевле – сойдет и щуплый букетик. Вот и сейчас он торопливо запер за собой дверь, расплылся в блудливой улыбочке и сунул мне жалкий веник из хризантем (которым, похоже, не так давно подметали пол).
– Вадик, неужели ты развелся? – подколола я, выбираясь из потных объятий.
Он испугался, но виду не подал.
– Милая, как тебе не стыдно? Как ты можешь такое говорить? Ведь такие дела не делаются со скоростью пулемета…
Комментарии не требовались. Пулеметная очередь длиною в год – это зрелище.
– Милая, я страшно соскучился… – Он наседал, а я отступала к спальне, ведя оборонительные бои. Отступать в другом направлении было глупо. Вадик как Штирлиц – все равно уговорит и выкрутится. Зачем же время терять? – Дорогая, я так по тебе истосковался… Две недели не виделись, я так страдал… Жена приехала из Голландии и сразу слегла – надеюсь, это не СПИД, – вымученно пошутил Вадик. – Ей постоянно нужны лекарства, уход…
«Так уйди», – чуть не вырвалось из меня, но я промолчала.
В результате упорных оборонительных боев мы все же рухнули на койку, и Вадик самозабвенно отвел душу. А потом перевернулся на спину и как бы невзначай глянул на часы.
– Получил дозу позитива? – отдышавшись, спросила я.
– О да, крошка… – с энтузиазмом отозвался Вадик. И тут же спохватился: – А ты?
– А я не-а, – вздохнула я и натянула на нос покрывало.
– О, дорогая, мне так жаль… – с чувством начал Вадик и замолчал, не зная, чем отвлечь меня от такого «горя». – Ты говорила на прошлой неделе, что на тебя напали? – вспомнил он. – Может быть, я неправильно расслышал твои слова по телефону…
– Серьезно? – изумилась я. – Родной, ты все напутал. Может, ты с кем-то другим разговаривал?
И стала терпеливо ждать, пока он соизволит отвалить. Вадик не обманул моих ожиданий – исчез как утренний туман, взяв с меня слово, что я буду с нетерпением ждать его дальнейших визитов. Терпения хватило, чтобы закрыть за ним дверь, а потом пойти в ванную и вылить в раковину очередную порцию слез.
В пятницу все было нормально. Вадик на горизонте не появлялся, люди с вкрадчивыми голосами не звонили, государство не доставало. Позвонила бухгалтер, отрапортовала о прибыли за текущий квартал. «Эх, – тоскливо подумала я, – сохраниться бы на этом уровне».
Вечером я заглянула к Эльвире с бутылкой неплохого сухого вина. Соседка обескуражила – стояла у распахнутого шкафа посреди груды тряпок и уныло созерцала «винтажные» джинсы с множеством заплаток.
– Открываю шкаф, – невесело констатировала она, – а оттуда мне на голову вываливается все, что нечего надеть.
– На расстрел, что ли, нечего надеть? – изумленно уставилась я на этот раритет.
Эльвира швырнула джинсы на диван и скептически покосилась на бутылку вина в моей руке:
– Докладываю, соседка: нужно что-то немаркое, прочное, способное выдержать соседство с живой и неживой природой. Желательно непромокаемое, огнестойкое. – Она немного подумала и добавила: – И пуленепробиваемое.
– Страсти-то какие, – поежилась я. – Все понятно. Ты едешь на пикник.
– День рождения в субботу.
– У кого?
– У меня.
– У тебя день рождения?
– Ну, ёксель-моксель, – простодушно всплеснула руками Эльвира. – Я не похожа на человека, у которого может быть день рождения?
– Но это неприлично с твоей стороны, – возмутилась я. – Могла предупредить. Я что, на ночь глядя побегу за подарком?
– Забей! – поморщилась она. – Будешь должна. А поехали с нами? Я серьезно, Евгения. Веселый необременительный пикничок с выездом на природу. Развеемся от дел непосильных. Личную безопасность гарантирую. Будут несколько мужчин из нашего управления, девчонки из следственного отдела. Мужики нормальные, не волнуйся. Все как на подбор, майоры и капитаны, люди положительные. Парочка неженатых, но у них отличное европейское воспитание.
– Ну, не знаю… – Я занервничала. Вот только с ментами еще не приходилось отдыхать.
– Все, решено, – тряхнула распущенными кудрями Эльвира, – никаких капризов. Ты – моя соседка и обладаешь статусом особой неприкосновенности. Едем в Араканский бор, поздно вечером возвращаемся. Транспорт – служебный, водители не пьют. Девяносто верст от города – заповедное место, бывший Громовский заказник на юге Аракана. У нас там что-то вроде… гм, базы. Никаких посторонних, территория заказника огорожена – несколько квадратных километров сущей пасторали. Какие там места… – Она мечтательно уставилась на потолок. – Нетронутые леса, ручьи, речушки, водохранилище в четырех километрах от базы… А какие живописные там скалы и водопады, ты бы только видела… Мы будем отдыхать, нежиться на солнышке, болтать о насущных женских делах… Не забывай, соседка, лето на календаре. Оглянуться не успеем, как оно кончится. В общем, не приемлю отказа, быстро выпиваем твой «сухарь» – и иди собирайся. Найдешь в чем выехать на пикник на один день? В семь утра выходим на Мичурина, нас подберут и повезут в гости к сказке…
Что я здесь делала? Все изменилось за какую-то жалкую ночь. Я даже толком не поспала. И зачем поехала на этот пикник? Уверовала, что все хорошо, что светлая полоса в жизни еще не кончилась и я нахожусь под защитой закона? Избавь нас боже от такой защиты… Мелькала бледная мысль: а почему мы с Эльвирой должны тащиться на Мичурина? Трудно шоферу въехать во двор? Но мысль не засиделась – мало ли что… За каждым заезжать – весь день народ собирать. И снова неприятно засосало под ложечкой, когда Эльвира подхватила меня на обочине и стала подбрасывать в воздух. Она смотрелась убедительно – джинсы в заплатах, жилетка с множеством карманов, похожая на бронежилет. Пышные волосы скручены под бейсболкой, надетой задом наперед.
