* * *
Замок, запирающий двери, был ему, конечно, знаком. Плохо было то, что, по всей видимости, его долго не открывали. Родионов снова полез в саквояж, достал одну из масленок и несколько раз нажал на нее, сунув носик в замочную скважину. Запахло керосином. Затем, с минуту подождав, он наполовину засунул в скважину один крючок и на четверть другой, много тоньше, потом одновременно повернул их по часовой стрелке два раза. Замок дважды щелкнул и открылся.
Медленно, очень медленно открыв дверь, чтобы, не дай бог, не скрипнула, Савелий вошел в здание. Так же медленно, без единого скрипа, он прикрыл за собой дверь и попытался закрыть замок, но тот, сделав один оборот, не пожелал сделать второго. Дверь хоть и заперлась, но язычок замка зашел за скобу совсем чуть. Не желая тратить время на эту треклятую дверь, Савелий зажег керосиновый фонарь и огляделся. Вокруг него были ведра, лопаты и метлы. В углу степенно стояли два большущих лома.
«Подсобка», – подумал Савелий и, осторожно ступая, двинулся вперед. Скоро высветились несколько ступенек и обитая железом дверь, запертая на два английских замка.
Спустя четыре минуты Родионов, почти не дыша, поднимался по выщербленным гранитным ступеням на второй этаж. Ступив на площадку, прислушался, но, кроме стука собственного сердца, ничего не услышал. Потом он осторожно выглянул за угол. Коридор был пуст. Неслышно ступая по ковровой дорожке, Савелий двинулся вперед. «Плановый отдел», «Отдел кредитов и ссуд», «Касса». Ага, вот и господин живописец Шишкин. Савелий осторожно приподнял картину и снял ее с гвоздя. Показалась дверца с совершенно круглым отверстием. Что же, замочек тоже не нов. Такой как раз был на одном из несгораемых шкафов в том поезде, где в его купе словно с неба свалилась Лизавета, оставшись с тех пор с ним, как она выразилась сама, навсегда. Такой замок закрывался не на язык, а на засов, и ключ представлял собой фигурный штырь, из которого, когда он полностью входил в отверстие, вываливалась планка, которая при повороте штыря и двигала засов в нужном направлении.
Такой ключик из мягкого металла, могущего принимать любые формы, у Савелия имелся. Он вставил его в отверстие и, легонько раскачивая, стал поворачивать в замке. Когда ключик дошел до упора, из его наконечника вывалилась планочка, соединенная одним концом с ключом. Родионов облегченно выдохнул, повернул ключ, и дверца открылась. За ней оказалось небольшое углубление в стене с вделанной в нее металлической коробкой. Чтобы открыть ее крышку, Савелию понадобилось менее минуты. А потом он опустил тумблер в положение «выкл.».
На лестнице, по которой поднимался Савелий, послышались шаги. Родионов быстро прикрыл дверцу в стене, повесил на место шишкинский офорт и, схватив саквояж, метнулся по коридору. Он уже почти добежал до угла, как на лестничной площадке, ведущей к этому концу коридора, тоже послышались шаги. Родионов кинулся к одной двери, другой – заперто. Тогда, наугад вытащив из саквояжа отмычку, он сунул ее в замок первой попавшейся двери, повернул и нажал на дверь. Замок щелкнул и открылся. Савелий скользнул в дверной проем и только успел прикрыть дверь, как шаги послышались уже в коридоре: двое охранников шли навстречу друг другу. Шаги стихли рядом с дверью, за которой спрятался Савелий, а затем послышался голос:
– Ну, чо, вроде все в порядке, Степан?
– Конечно, в порядке. И чего это тебя понесло в этот обход? Пошли обратно. Небось самовар уже вскипел. Напарит щас, и будет в дежурке, как в бане.
– Давай на третий этаж еще поднимемся? – послышался снова первый голос.
– Да зачем?
– Так, совесть успокоить.
– Кто сюда полезет, Гриша?
– Мало ли.
– Ну, знаешь, – проворчал Степан. – А сигнализация на что? Тут к каждой двери проводочки секретные подходят. Стоит ее открыть, и бац: сирена по всему зданию. Вор с испугу замечется и деру на выход. А тут мы: куда это вы, дескать, торопитесь, гражданин нехороший? А позвольте-ка ваши вороватые ручки! И оковы на них – щелк! А далее звоночек в участок: приезжайте, мол, робяты, за грабителем; Степа и Гриша, как всегда, оказались начеку, взяли голубчика совсем тепленьким. А потом нам с тобой дадут по серебряной медали и денежную премию от участка. Да еще, чай, и банк чего подкинет, ведь как-никак мы его денежки-то спасли.
Затем послышались удаляющиеся шаги, и все стихло. Было похоже, что охранник Степа убедил охранника Гришу, и они пошли в дежурку пить чай.
Выждав несколько минут, Савелий вышел из своего укрытия и посмотрел на часы. Стрелки показывали четверть двенадцатого.
Кабинет управляющего он открыл без особых проблем, затратив на дверной замок столько же времени, сколько обычно требовалось самому управляющему, чтобы открыть его родным ключом.
Комната была небольшой, в два окна. Посередине ее стоял длинный стол с приставленными к нему стульями. В конце его находился еще один стол, образующий вместе с первым букву «Т». За этим столом обосновалось крутящееся кресло с коричневой кожаной обивкой. Сбоку от кресла стояли африканская пальма в кадке и большой несгораемый шкаф, которые принято теперь называть бронированными сейфами. У окон и противоположной стены стояли кожаные канапе с низенькими диванными столиками перед ними. Под потолком висела электрическая люстра с двумя десятками лампочек по пять свечей, на полу, сразу от входа, был расстелен ковер, кое-где покрывшийся старческими плешинами.
Савелий медленно подошел к сейфу. «Немец, – отметил он про себя, – скорее всего, „Крауф и сыновья“.
Сейфы этой фирмы Родионов знал хорошо. Но этот отличался от виденных им своими габаритами и замком с цифровым кодом.
По привычке Савелий некоторое время ходил вокруг сейфа, описывая своеобразные круги и как бы примеряясь, в какой бок вцепиться этому зверю. Замок для Родионова был новым. Вскрывать такие еще не приходилось. Он представлял собой четыре паза, расположенные в верхней части дверцы. Пазы имели по бокам деления от нуля до девяти и рычажки, двигающиеся по этим пазам от верха до низа. Каждый из этих рычажков блокировал один из четырех запоров замка, и только правильный набор всех цифр позволял высвободить эти запоры и затем открыть сейф обычным ключом.
Родионов поставил фонарь так, чтобы он освещал верхнюю часть дверцы, открыл саквояж и достал стетоскоп. На данном этапе Савелию нужны были только два инструмента. Это врачебный стетоскоп и его родные пальцы.
Первое, что он сделал, – установил все рычажки против делений с нулями. Затем взялся за первый и стал медленно опускать его вниз: щелк – единица, щелк – двойка… Ему показалось, что против цифры 7 щелчок был чуть сильнее. Он приставил стетоскоп к дверце сейфа и повторил движение рычажка в обратном направлении. Против цифры 7 щелчок был действительно сильнее.
Установив первый рычаг против семерки, Савелий взялся за второй и проделал с ним те же действия, что и с первым. Второй цифрой оказалась четверка. На две последние цифры он затратил столько же времени, сколько на одну первую. Код оказался следующим: 7417. Это был нынешний, 1909 год, но в летоисчислении не от Рождества Христова, а от Сотворения Мира. Что ж, код как код, не хуже и не лучше иных. Нет, пожалуй, лучше… Дальнейшие действия потребовали отвертки с узким тонким жалом и обыкновенной спицы.
