– Вы что тут сидите, у вас запасные двери настежь! – Он схватил трубку телефона и закричал в нее, сорвавшись на петушиный фальцет: – Два-два-шесть! Дайте мне немедля два-два-шесть…
– Дежурный первой полицейской части слушает, – послышалось вскоре из трубки.
– Это говорит городовой Машков. При обходе здания мною обнаружено вскрытие дверей запасного входа отделения Государственного банка.
– Повторите, – после некоторого молчания сказал уже другой голос в трубке.
– Мною, городовым Машковым, обнаружено вскрытие дверей Государственного банка, – громко и четко доложил полицейский. – Считаю необходимым выслать к зданию банка полицейский наряд.
– Похитители еще в здании? – заволновался голос в трубке.
– Полагаю, да, – ответил городовой. – Четверть часа назад, во время моего предыдущего обхода, двери были заперты, – соврал он.
– Хорошо, – услышал из трубки Машков. – Блокируйте со сторожами все выходы из здания. Никаких действий не предпринимать, слышите? – волновалась трубка. – Никаких самостоятельных действий. Наряд высылаем…
* * *
Алексея Ивановича дежурный по Управлению разбудил без четверти двенадцать, через минуту после того, как принял звонок от пристава первой части. Эта минута понадобилась дежурному для того, чтобы подняться с первого этажа на второй, где находилась казенная квартира полицмейстера. Вот именно ради подобных экстренных случаев, чтобы не мчаться на извозчике через весь город на квартиру начальника, теряя драгоценное время, и имелось специальное предписание, заверенное министром внутренних дел, обязывающее полицмейстеров и городничих проживать на казенных квартирах при Управлении, а приставов частей при своих участках. Впрочем, казенная квартира – это было совсем неплохо.
Без пяти минут двенадцать полицмейстер Васильев уже мчался на извозчике к отделению Государственного банка, а его помощник Шершнев катил на Московскую к дому Фоминых, где располагалось сыскное отделение и, опять-таки, квартира начальника отделения Николая Ивановича Савинского.
Когда Васильев прибыл на место, пристав первой части Михаил Збановский с помощником, квартальными и городовыми уже оцепили все здание и ждали только приезда полицмейстера. Пристав был молод, горяч и рвался в бой. Как только Васильев ступил с приступки пролетки на землю, Збановский подскочил к нему и, стараясь не выказывать возбуждения, спросил:
– Разрешите начинать, господин полицмейстер?
Алексей Иванович нехотя кивнул:
– Начинайте, уж коли вы здесь. Ежели он еще в здании, то, верно, затаился где-нибудь, поскольку вас он давно, как говорят в их мире, срисовал. Рассредоточьтесь по этажам, возьмите с собой сторожей с ключами, и чтоб ни одно помещение, ни один закут не выпал из вашего внимания. Вам ясно?
– Ясно, господин полицмейстер, – бодро ответил пристав.
– Ну-ну, – буркнул Васильев себе под нос. И еще тише добавил: – Не так я все это планировал.
– Прошу прощения, что вы сказали? – не расслышал последней фразы полицмейстера Збановский.
– Я же сказал – начинайте, – уже раздраженно махнул рукой Васильев.
Затаиться в одном из кабинетов, спрятаться – значило отрезать себя от выхода и дать захлопнуться дверце мышеловки. Выбраться из здания через окна тоже не представлялось возможным: окна были забраны решеткой из арматурных прутьев, вырвать такую решетку не смог бы и сам знаменитый цирковой атлет Журто. Да даже если бы удалось ее вырвать – что, прыгать прямо в лапы легавых? Ведь здание банка было оцеплено по всему периметру так, что полицейские могли взяться за руки и водить вокруг банка хоровод. И Савелий вспомнил – подвалы! Может, в них можно найти какой-нибудь выход наружу? Находились они в дальней части корпуса, там, где были квартиры сотрудников банка.
Послышался шум подъезжающего экипажа. Верно, подъехало начальство. Все, медлить больше нельзя.
Савелий шумно выдохнул и бросился в дальний конец коридора. Через несколько секунд он спустился на первый этаж, пролетев лестницу в одно мгновение, и уперся в запертую металлическую дверь. По плану, именно она вела в подвалы. Родионов раскрыл саквояж, нащупал нужные отмычки и стал орудовать ими, сунув в узкую скважину английского замка. Ну же, ну!.. В это время в противоположном конце корпуса послышался топот множества ног. Полицейские растекались по зданию, как ручейки огромной реки, прорвавшей плотину. Дверной замок выщелкнул раз, два и открылся. Савелий уперся плечом в дверь, и она подалась назад, натужно скрипя петлями.
– Стой, – послышалось совсем близко.
Не оглядываясь, Савелий протиснулся в проем и закрыл тяжелую дверь. Нескольких секунд ему хватило, чтобы провернуть замок на два оборота.
– Он здесь, здесь, – глухо послышалось за дверью.
Родионов быстро вставил в скважину замка одну из отмычек, просунул до упора и резким движением сломал ее.
– Теперь вам придется повозиться с замочком, – тихо сказал он, смахнув капельки пота, проступившие на лбу.
Изучая план, Родионов менее всего обратил внимания на подвалы. И вот теперь, доставая план из кармана сюртука, он мысленно похвалил себя за предусмотрительность. Он ведь знал план этажей наизусть и вполне мог бы и не брать с собой этих бумаг, добытых Занозой. Но, однако, взял. И вот теперь, расстелив кальку на бетонном полу, он при свете лампы рассматривал все эти квадратики, прямоугольники, длинные и короткие полоски, обозначающие комнаты, проходы и двери меж ними.
– Черт, – тихо выругался Савелий, торопливо рассматривая чертежи на кальке. – Черт, черт!
Выхода наружу не было. Немного успокаивало одно: судя по всему, план подвала был неполным. И там, в самом дальнем его конце, обозначенном на кальке пунктирными линиями, возможно, существовала еще вероятность какого-то выхода.
Через минуту, может, чуть меньше из-за толстой железной двери послышался голос полицмейстера Васильева:
– Выходите, господин Родионов. Вам некуда деваться, вы в ловушке. Если вы сдадитесь добровольно, вам это наверняка зачтется на суде. Выходите…
Но Савелий этого не слышал. Его уже просто не было за этой толстой железной дверью.
* * *
Когда Савинский подъехал на извозчике к банку, Алексей Иванович стоял у запасного выхода и нервно курил папиросу.
– Обставил он нас, господин Савинский, – вместо приветствия хмуро сообщил полицмейстер. – Обвел вокруг пальца, как несмышленышей. Ничего, – он бросил недокуренную папиросу и носком сапога с силой вдавил ее в землю, – мы его возьмем.
– Он в здании? – спросил Савинский.
– Заперся в подвале, – ответил Васильев. – Испортил замок и сейчас сидит и гадает, когда мы его возьмем, через четверть часа или минут через двадцать.
Васильев криво усмехнулся и глянул в глаза Савинского.
– Каков пройдоха, а? Расставил нам ловушки: Купеческий банк, Волжско-Камский, который, дескать, будет брать в воскресенье, то есть завтра. И мы с тобой в эти ловушки, как малые дети… Тьфу, стыдоба-то какая перед людьми.
