– Вот что, если он у вас появится, пожалуйста, сообщите об этом господину уряднику. А уж он знает, что нужно делать.
– Непременно, – с видимым облегчением произнес приказчик, провожая нежданных гостей до самых дверей.
– Вы, ваше высокоблагородие, не переживайте, я буду наведываться, – басовито и очень серьезно пообещал урядник, бросив сердитый взгляд на приказчика. – Они тут у меня вот где! – сжал он в кулак растопыренные пальцы.
* * *
В последующие четыре часа Виноградов с урядником посетили еще четыре гостиницы. Управляющие и половые внимательно рассматривали фотографии, но ни один из них не признал в них своих постояльцев. По-настоящему крупно повезло только в шестой гостинице. Приказчиком оказался давнишний клиент урядника, – некогда мелкий карманник, промышлявший на базарах. Их тесное знакомство началось с того, когда однажды, сшибая очередной пятак, тот по неосторожности залез в карман к уряднику, праздно разгуливающему по рынку. Несмотря на природную расторопность, карманник был пойман. Урядник, пребывая в благодушном настроении, отводить мальца в участок не пожелал, лишь крепко надрав ему уши, отпустил восвояси, пообещав в следующий раз выпороть прилюдно.
Как это ни удивительно, но преподнесенная наука не пропала даром. Завязав с воровским промыслом, отрок устроился в гостиницу, где вскоре дорос до приказчика. Завидев крестника, урядник долго хлопал его по плечу, выражая тем самым свое расположение, и, хитровато поглядывая на Виноградова, говорил о том, что у парня был настоящий талант щипача, и, не окажись в свое время на его пути полицейского, тот непременно дорос бы до марвихера.
Терпеливо переждав неожиданный всплеск эмоций со стороны урядника, Виноградов разложил на стойке с дюжину фотографий, поинтересовавшись у приказчика:
– В твоей гостинице проживал кто-нибудь из этих господ?
Едва глянув на разложенные снимки, детинушка без колебаний поднял фотографию Макарцева.
– Вот этот останавливался в гостинице, – уверенно проговорил он. Тонкий изящный палец слегка царапнул по глянцевой поверхности, оставив едва заметный след. – Месяца два назад проживал в меблированных комнатах.
– Как долго?
– Недели три будет.
Такие изящные пальцы, должно быть, в свое время немало неприятностей доставили ротозеям. Губы Виноградова тронула снисходительная улыбка: «Такой талант пропадает!»
– Как его зовут, знаешь?
– Он назвал себя Афанасьевым Петром Макаровичем.
Виноградов невольно хмыкнул.
– У меня ведь его фотография осталась, – сообщил приказчик. – Когда он съехал, половой уборку в его нумере делал, ну и нашел. Наверняка берег ее, шибко дорогая!
– Где же лежала фотография?
– Залетела под шифоньер. Ну, я и оставил ее пока себе, вдруг хозяин захочет взять.
– Принесите ее, – распорядился Виноградов.
– Сей момент, – удалился приказчик.
Через несколько минут он вернулся.
– Вот она.
Виноградов взял фотографию. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять – изготовлена она была у весьма искусного мастера. Макарцев был запечатлен на фоне Казанского собора. На снимке Макарцев представлялся франтом, знающим цену удовольствиям. На тонких губах – снисходительная улыбка. Рядом с ним стояла дама.
Положив снимок в карман, Виноградов усмехнулся:
– Если у него возникнет нужда взять снимок, пусть обратится в сыскную полицию… Гляньте сюда, молодой человек, – Григорий Леонидович выудил из конверта фотографию хозяина ресторана Епифанцева, – а этот человек к вам наведывался?
– Признаю. Наведывался, – охотно отозвался приказчик, едва глянув. – Много раз приходил. О чем разговаривали, не ведаю, а только он подолгу у него оставался и часто выходил какой-то озабоченный. – Широко заулыбавшись, добавил: – А часто он приходил к нему со своей женой. Шикарная дама! – прищелкнул он языком. – Сама высокая, со статью. С такой грешить – одна сладость.
– А что, с ней кто-то грешил? – насторожился Григорий Леонидович, внимательно разглядывая его хитроватое лицо.
– А то как же! Вот с этим Афанасьевым и грешила, – убежденно заверил приказчик. – Ее муж по своим делам съезжал, а она тотчас к нему в нумер.
– Откуда ты знаешь? – подивился Виноградов.
– Как же мне не знать, – с жаром продолжал приказчик, – если я эти записочки сам передавал.
– А записки-то читал?
– Не сдержался, прочитал, – честно признался приказчик, продолжая улыбаться.
– Хм… Занятная получается история, – произнес Григорий Леонидович, стараясь не выдать своего волнения. – И чего же она ему писала?
– Все больше в любви признавалась, а еще в гости к себе зазывала.
– Он ей отвечал?
– Отвечал. Помню, как-то господин Афанасьев подозвал меня к себе и спросил: заработать, мол, четвертной хочешь? А я ему и говорю, конечно, желаю. А он мне тогда говорит, отнеси вот это письмецо одной барыне на Подколокольный переулок, восемнадцать. А потом мне записку от нее передашь.
– И что там в этих записках было?
– Господин Макарцев писал, что любит ее очень. Называл своей розой и спрашивал, когда она сможет к нему приехать.
– И чего же барыня?
– Как прочитала, так сразу вся просияла. Даже штоф водки мне поднесла для поднятия настроения. А оно у меня и так приподнято было после получения четвертного!
– И что далее?
– Сказала, чтобы в прихожей обождал. Я самую малость обождал, как она с записочкой выскочила. Побрызгала на бумагу духами и мне передала.
– Ты и эту записку прочитал? – с надеждой спросил Григорий Леонидович, разглядывая плутоватое лицо приказчика.
– А то как же… Прочитал! – почти обиделся приказчик. – Уж больно мне интересно было, как господа переписываются.
– И что там?
– Писала, что любит очень господина Афанасьева, но прийти сейчас не может, а непременно явится завтра часиков в восемь вечера, когда ейный муж отправится к своей сестре.
– Не обманула, пришла?
– Пришла, – охотно кивнул приказчик. – Мимо меня проходила, так сделала вид, что и не заметила. Вот как они заперлись, так до самого утра и не открывали. Только один раз просили шампанского принести. Наш лакей Васька на подносе им принес. Только в комнату они его не впустили, господин Афанасьев этот поднос у него у порога принял. А потом еще рублем за старание одарил.
– Хм… Вот оно что. И сколько раз ты записочки относил?
– Да разве все это упомнишь? – Задумавшись на секунду, продолжил: – Думаю, что, может, раз пять, а то и шесть будет.
– Спасибо, голубчик, – произнес довольный Виноградов, складывая фотографии в большой пакет из плотной бумаги. – Если что вспомнишь, так обязательно сообщи.
