За последние десять лет Григорий Леонидович являлся на каждое значимое место преступления. Городовые, зная о заведенном порядке, оцепляли то место, изгоняя любопытных за ограждение, а если преступление случалось в помещении, то его запирали, выставив караул.
Первым в комнату проходил Григорий Леонидович в сопровождении фотографа. И, не нарушая порядка вещей, велел фотографировать помещение сначала крупным планом, где произошло чрезвычайное, а потом отдельные предметы, орудия злодеяния и жертв.
Скоро кропотливая работа стала давать определенные результаты: уже через год альбом превратился едва ли не в полную антологию преступного мира Москвы, что позволило сократить раскрываемость злодеяний.
Фотолаборатория была едва ли не любимым детищем Григория Леонидовича, а потому для ее оснащения средств не жалел: покупал усовершенствованные камеры, а также всевозможные мелочи, позволяющие с предельной точностью воспроизвести картину трагедии.
К удивлению Виктора Краюшкина, альбом оказался необыкновенно внушительным.
– Здесь у меня собраны мошенники, – произнес Григорий Леонидович, – так что, прошу, пожалуйста, посмотрите повнимательнее.
Достаточно было заглянуть в альбом, чтобы понять – Григорий Леонидович большой педант. Снимки содержались в идеальном порядке, фотографии подписывались, а портреты преступников были подклеены на отдельные листки, где указывались их привычки и особые приметы.
– Пока ничего не вижу, – честно признал Краюшкин.
– Может быть, вы найдете хозяйку квартиры Анну Герасимову?.. Хотя я не думаю, что ее зовут именно так. И все-таки попытайтесь…
Не встретив знакомых лиц, Виктор Краюшкин перевернул еще одну страницу, на которой были запечатлены несколько женщин в приличных костюмах, весьма изящной наружности. Краюшкин не без удивления прочитал, что каждая из них входила в группу хипесниц.
На следующих страницах были наклеены фотографии, где было запечатлено еще несколько женщин, столь же обворожительных, – все они были трамвайными воровками. Одна из них, судя по записям в альбоме, была выпускницей дворянских курсов, имела кличку Фея, которая невероятным образом подходила к ее белокурым кудрям и обворожительной внешности. Встретишь такую – так еще и влюбишься!
Вряд ли возникнет мысль, что на счету у этой юной дамы весьма хитроумные мошенничества. Здесь же было написано, что барышня обладает невероятным даром убеждения, граничащим разве что с гипнозом. Если это не так, то как же можно объяснить, что граждане под ее чарами добровольно расставались с имуществом?
– Фотография – вещь довольно конкретная, – назидательно заметил Виноградов, – так что если даже фигуранты состарятся и лишатся всех своих зубов, то их все равно можно будет опознать и через полстолетия.
Виктор Краюшкин просматривал одну фотографию за другой.
Со снимков на него смотрели совершенно разные лица, в подавляющем большинстве кроткие и располагающие. Глядя на них, с трудом верилось, что за каждым лицом тянется череда хитроумных злодеяний. Некоторые из фигурантов, стараясь обмануть фотографа, пытались строить ему рожицы, нелепо скалились, но даже из-за этих масок просматривалась хищная натура их обладателей.
Григорий Леонидович сидел в сторонке и, попыхивая толстой сигарой, наблюдал за выражением лица Краюшкина. Иной раз на его губах мелькало нечто похожее на усмешку, ему определенно нравился его помощник. Так что со временем будет кому передоверить все свои дела. Останется только договориться с начальником сыскной полиции Санкт-Петербурга, чтобы тот не препятствовал переводу Краюшкина на службу в Москве.
Лицо помощника менялось от удивленного до откровенно брезгливого, и Виноградов с уверенностью мог сказать, какую именно фотографию Виктор Алексеевич рассматривает в данный момент.
В этот раз на его лице обнаружились какие-то новые оттенки: брови удивленно приподнялись и собрали на лбу несколько морщин, рот малость приоткрылся, как если бы в нем застыл возглас удивления.
– И что?
– Вот она! – с каким-то затаенным злорадством протянул Краюшкин.
Невольно создалось впечатление, что преступница находилась всего лишь в метре от него с застегнутыми на запястьях наручниками, и оставалось только спровадить ее в казенный дом.
Григорий Леонидович даже не поднялся со своего места, продолжая попыхивать сигарой, как если бы ничего не произошло.
– Вы уверены в этом? – почти равнодушно спросил он, пуская под потолок новое колечко дыма.
– Вы знаете, о ком я говорю? – перевел удивленно взглянул Краюшкин на ухмыляющегося Виноградова.
– Разумеется. Я даже могу сказать, какая именно фотография вас заинтересовала. Двадцать четвертая страница, вторая фотография справа.
– Совершенно верно, – обескураженно ответил Виктор Краюшкин. – Но как вы догадались?
– Можете назвать это интуицией или опытом, как вам будет угодно. Это ее портрет, причем последний, когда она попала в наше управление по чистой случайности. Мы проводили облаву на Хитровке, а она в это время гостила у своей приятельницы, которая содержала там девичий салон… Так сказать, для утех. Вы понимаете, о чем я говорю?
– Разумеется!
– Тогда нам не удалось поставить ей что-то в вину, хотя за ней водились кое-какие грешки. Но зато получилась весьма интересная фотография. Думаю, что этот снимок поможет нам и в дальнейшем. – Виноградов потерял интерес к сигаре и положил окурок на краешек блюдечка. Тонкая струйка дыма, слегка искривляясь, уходила к потолку, где и рассеивалась. – Весьма привлекательная барышня. Имел честь познакомиться с ней поближе. Изворотлива, умна, способна давить на жалость, а у такого впечатлительного человека, как вы, мой друг, она способна даже выжать слезу. Так что я считаю ее весьма опасной особой.
– Трудно представить, что за таким ангельским лицом, – задумчиво протянул Виктор Алексеевич, справляясь с собой, – скрывается дьявол.
– Уверяю вас, дорогой мой коллега, ангельское лицо – не всегда признак добродетели. На своем веку мне пришлось повидать немало подобных противоречий… Переверните страницу, – произнес Виноградов, не вставая с места. – Видите в правом верхнем уголке фотографию весьма юной дамы? Не правда ли, она невероятно мила?
– Пожалуй что, – не уверенно произнес Виктор Краюшкин.
– Поначалу она проходила у нас как воровка и мошенница. Знаете ли, промышляла в театрах. Зайдет в будуар, попросит стул, а потом оказывается, что вместе с ним пропадает еще и сумочка какой-нибудь актрисы с золотыми украшениями. Занималась хиппесом, подсыпала снотворное своим клиентам. Три раза она не рассчитала… Так что за ней три загубленных души. Вот вам и барышня с милым лицом. – Григорий Леонидович поднялся и подсел к столу. – Хочу вам сказать, что она весьма талантливая особа, если это слово применимо к преступному ремеслу. Вот посмотрите на эту фотографию, – ткнул он пальцем в общий снимок, где были запечатлены выпускницы Смольного института благородных девиц. – Думаю, что барышню в первом ряду вы узнали сразу. После этого снимка прошло шесть лет, но время только добавило очарования к ее внешности. – Широко улыбнувшись, продолжил: – Так что советую вам впредь быть поосторожнее.
