— Хорошая мысль, — сказал я более мягко, возвращая бинокль. — Взгляни — никогда не знаешь, что появится.
Казалось, сейчас он мечтает о том, чтобы бинокль исчез без следа, но все же взял его и оперся о подоконник — посмотреть на дом Спейнов. Наша «Фиона» мыла кружку на кухне.
— Что видишь? — спросил я.
— Лицо Джанин видно очень четко; если бы я умел читать по губам, то разобрал бы каждое слово. Компьютерный экран я бы не разглядел — угол не тот, — но названия книг на полке прочитать можно и список на доске — тоже: «Яйца, чай, гель для душа». А это уже что-то, да? Если он мог каждый вечер читать список покупок, то знал, где Дженни будет на следующий день…
— Да, стоит проверить. Особое внимание обратим на камеры наблюдения вдоль ее маршрута — посмотрим, не появляется ли там кто-то регулярно.
«Фиона» у раковины резко повернула голову, словно почувствовав, что за ней следят. Даже без бинокля я разглядел, как она вздрогнула.
— Ох ты! — вдруг воскликнул Ричи — так громко, что я едва не подпрыгнул. — А, черт, извините. Посмотрите-ка на это.
Я навел бинокль на кухню и подстроил под свое зрение — оно оказалось настолько хуже, чем у Ричи, что мне стало не по себе.
— Куда нужно смотреть?
— Не в кухню — за нее, в коридор. Видна входная дверь.
— Так, и?..
— Слева от двери.
Я повернул бинокль влево, и вот она: панель сигнализации. Я негромко присвистнул. Цифр не видно, но это и не важно — достаточно видеть движения пальцев. Дженни Спейн могла менять код хоть каждый день — несколько минут, проведенных в логове, пока она или Патрик запирали дверь, свели бы на нет все ее меры предосторожности.
— Так-так-так. Ричи, друг мой, прошу прощения, что недооценил твою идею с биноклем. Похоже, теперь мы знаем, как можно обойти сигнализацию. Молодчина. Даже если наш парень сегодня не появится, ночь потрачена не зря.
Ричи склонил голову и потер нос — то ли смущенный, то ли довольный.
— Мы все еще не знаем, как он добыл ключи. А без них от кода мало проку.
В кармане пальто завибрировал мой телефон: «ковбой Мальборо».
— Кеннеди, — сказал я.
Он почти шептал.
— Сэр, мы засекли парня, который выходил из переулка Оушен-Вью. Это тупик у северной стены городка, там одни стройплощадки; попасть туда он мог, только если перелез через стену. Парень немаленький, в темной одежде, но, к сожалению, это все — мы не хотели подходить слишком близко. Мы следили за ним до тех пор, пока он не свернул на Лужайки Оушен-Вью. Там тоже тупик, ни одного достроенного дома, так что у него нет никаких причин там находиться. Мы, разумеется, не хотели идти за ним, но пока продолжаем наблюдение на краю Лужаек. Пока что оттуда никто не выходил, но он мог снова перелезть через стену. Мы хотим сделать круг и поискать его с той стороны.
Ричи обернулся и стал наблюдать за мной.
— Отличная работа, детектив, — сказал я. — Оставайтесь на связи и быстро осмотрите окрестности. Если сможете как следует разглядеть человека и дать нам описание, прекрасно, но, ради Бога, не напугайте его. Если заметите кого-нибудь, не показывайте, что разглядываете его — проезжайте дальше, болтая друг с другом. Действуйте.
Наш парень мог быть где угодно, так что я не рискнул включать громкую связь, а вместо этого сделал знак Ричи подойти ближе. Он присел рядом со мной, склонившись ухом к телефону.
Бормотание «летунов»: один из них шуршит картой и разбирается с маршрутом, второй включает передачу; негромкое урчание двигателя. Кто-то барабанит пальцами по приборной панели. Минуту спустя — внезапный шквал громкой болтовни: «…И жена мне говорит — давай выбросим и это тоже!» — и взрыв деланного смеха.
Мы с Ричи затаили дыхание, склонившись над телефоном и едва не касаясь друг друга. Голоса достигли пика, затем смолкли. После паузы, которая, казалось, затянулась на целую неделю, «ковбой» заговорил еще тише, однако с нарастающим волнением:
— Сэр, мы только что проехали мимо худощавого мужчины ростом примерно пять футов десять-одиннадцать дюймов. Он направляется на восток по Оушен-Вью-авеню — это за стеной от Лужаек. Уличного освещения нет, так что мы не очень хорошо его разглядели, однако он одет в пальто средней длины, темные джинсы и темную шерстяную шапку. Ему лет двадцать-тридцать.
Ричи быстро со свистом выдохнул.
— Он вас раскусил? — спросил я так же тихо.
— Нет, сэр. Ну то есть поклясться я не могу, но мне так не кажется. Когда он услышал нас у себя за спиной, то быстро оглянулся и опустил голову, но не побежал. И пока мы его видели в зеркале заднего вида, он просто шел по улице — с той же скоростью, в том же направлении.
— Оушен-Вью-авеню. Там люди живут?
— Нет, сэр. Вместо домов одни стены.
Значит, никто не упрекнет нас, что мы подвергаем жителей опасности, позволяя этой твари свободно идти сквозь ночь навстречу нам. Но даже если бы на Оушен-Вью-авеню было полно розовощеких семейств и незапертых дверей, я бы не беспокоился. Наш парень не убивал тех, кто просто появился у него на радаре. Для него никто не имел значения, никто не существовал — кроме Спейнов.
Ричи нагнулся над своей сумкой — так низко, чтобы его не было видно из окна, — вытащил сложенный лист бумаги и расправил его перед нами в бледном прямоугольнике лунного света: карта городка.
— Отлично, — похвалил я «ковбоя». — Свяжись с детективом… — Я щелкнул пальцами в сторону Ричи и показал на кухню Спейнов; «Оутс» — произнес он одними губами. — …с детективом Оутс. Скажи ей, чтобы была начеку. Пусть запрет все окна и двери и убедится в том, что оружие заряжено. Затем пусть начинает таскать барахло: бумаги, книги, DVD — все равно что, — из комнат в кухню, и притом как можно заметнее. Вы двое двигайтесь к точке, где впервые увидели парня. Если он сдрейфит и попытается уйти мимо вас, берите его. Больше не звоните — разве что в крайнем случае. Если что-нибудь произойдет, мы вам сообщим.
Я положил телефон в карман. Ричи поставил палец на карту: Оушен-Вью-авеню, в северо-западном углу городка.
— Здесь, — сказал он еле слышно за мощным бормотанием моря. — Если он идет к нам, выбирая пустые улицы и перелезая через стены, ему понадобится минут десять-пятнадцать.
— Похоже на то. Но сюда он вряд ли придет: думаю, побоится, что мы нашли это место. Сначала он все разведает и решит, стоит ли рисковать, — будет искать полицию, незнакомые машины, следы деятельности… Я бы сказал, минут двадцать пять в общей сложности.
Ричи поднял глаза на меня:
— Если он решит, что риск слишком велик, и даст стрекача, то за шкирку его возьмем не мы, а «летуны».
— Я не против. Пока он не объявился здесь, он просто парень, который вышел на ночную прогулку и забрел в глушь. Мы можем выяснить, кто он, и мило с ним побеседовать, но задержать его не удастся — разве что он настолько глуп, что наденет окровавленные кроссовки или явится с чистосердечным признанием. Я с радостью уступлю кому-нибудь право взять парня, а через пару часов — отпустить. Не хочу, чтобы он думал, будто у него преимущество перед нами. — Что мы будем делать, если он не побежит, не имело значения: я был настолько уверен, что он идет к нам, что почти чувствовал его запах — горячий, острый и мускусный; он приближался, отражаясь от крыш и строительного мусора. Впервые увидев логово, я в ту же минуту понял, что он сюда вернется. Загнанный зверь рано или поздно бежит домой.
