Внезапно я почувствовал, что силы кончились: две бессонные ночи вцепились в меня когтями и потянули вниз.
— Сломался Конор Бреннан, — сказал я. — Вот человек, которому нечего терять: у него нет ни работы, ни дома, ни семьи, ни даже рассудка. Ставлю что угодно — изучив его жизнь, мы не найдем ни близких друзей, ни родных. Бреннана ничто не держит. Кроме Спейнов, он никого не любит. Последний год он прожил словно какой-то отшельник или Унабомбер — просто для того, чтобы наблюдать за ними. Даже твоя теорийка строится на том факте, что Конор — псих, который, черт побери, шпионил за Спейнами в три часа ночи. Ричи, у парня не все в порядке с головой. И от этого не отмахнешься.
За спиной у Ричи, в жестком белом свете комнаты для допросов, Конор положил ручку и принялся тереть глаза кончиками пальцев — в мрачном, безостановочном ритме. Я подумал о том, сколько он уже не спал.
— Помнишь, мы говорили о самом простом решении? Оно сидит у тебя за спиной. Если найдешь доказательства того, что Пэт был злобным подонком, что он избивал жену и детей до полусмерти и готовился уйти от них к девочке-модели с Украины, тогда и приходи. А пока что я ставлю на психа.
— Ты же сам сказал: псих — не мотив, — возразил Ричи. — То, что его расстраивали проблемы Спейнов, — это все ерунда. Неприятности у них начались много месяцев назад. И ты мне говоришь, что он ни с того ни с сего решился на убийство — да так быстро, что у него даже не осталось времени убраться в логове. «По телику ничего нет… А, я знаю, что делать: пойду к Спейнам и всех замочу». Да ладно. Ты сказал, что у Пэта Спейна нет мотива. Черт побери, а у этого парня какой мотив? На хрена ему их убивать?
Вот поэтому, в частности, убийство — уникальное преступление: только оно заставляет нас задаваться вопросом «почему?». Ограбления, изнасилования, мошенничество, торговля наркотиками — у каждого преступления из этого грязного списка есть свои, готовые, «встроенные» объяснения. Расследование убийства требует ответов.
Некоторым следователям наплевать. И формально они правы: если можешь доказать кто, закон не обязывает тебя доказывать почему. Однажды мне досталось дело — человека убили из проезжавшей мимо машины. Жертва вроде бы погибла случайно, но уже после того, как мы взяли убийцу и добыли улики, которых хватило бы на десять дел, я потратил несколько недель на разговоры со всеми ненавидящими копов подонками из его вонючего района, и наконец кто-то проболтался, что дядя жертвы работал в магазине и отказался продать двенадцатилетней сестре убийцы пачку сигарет. В тот день, когда мы перестанем задаваться вопросом «почему?», в тот день, когда мы решим, что «потому» — приемлемая причина оборвать чью-то жизнь, в тот день мы отойдем от входа в пещеру и впустим внутрь диких зверей.
— Поверь, мы все выясним, — сказал я. — У нас есть знакомые Бреннана, его квартира, которую можно обыскать, компьютер Спейнов — а возможно, и Бреннана, — у нас есть улики, которые нужно проанализировать… Мотив есть. Извини, что не сложил воедино все кусочки загадки за первые сорок восемь часов, но, честное слово, я их найду. А теперь давай разделаемся с этими долбаными показаниями и пойдем по домам.
Я двинулся к двери, однако Ричи остался на месте.
— Напарники, — сказал он. — Утром ты говорил, что мы напарники.
— Да, так и есть. И что?
— Значит, ты не можешь решать за нас обоих. Мы принимаем решения вместе. И я говорю, что нужно дальше заниматься Пэтом Спейном.
Его поза — ноги расставлены, плечи разведены — говорила о том, что без боя он не сдастся. Мы оба знали, что я могу загнать его обратно в коробку и захлопнуть крышку. Один плохой отчет о нем — и Ричи отчислят из отдела и вернут в отдел транспортных преступлений или наркотиков на несколько лет, а то и навсегда. Мне нужно было просто намекнуть — разберись с бумагами Конора, оставь Пэта Спейна в покое, — и он бы отступился. И на этом закончились бы наши отношения, которые начались на больничной парковке менее суток назад.
— Ладно. — Я закрыл дверь, привалился к стене и постарался расслабить плечи. — Ладно. Вот что я предлагаю. Где-то с неделю придется поработать с Конором Бреннаном, чтобы дело не развалилось, если, конечно, он тот, кто нам нужен. А параллельно будем заниматься Пэтом Спейном. Старшему инспектору О'Келли эта идея понравится еще меньше, чем мне, так что трубить о наших планах не станем. Если же это всплывет, мы скажем, что делаем все, чтобы защита Бреннана не раскопала каких-нибудь жареных фактов про Пэта. Придется работать допоздна, но если ты справишься, то и я тоже.
Ричи, казалось, засыпал стоя, но он был молод, так что пара часов сна все исправит.
— Я справлюсь.
— Не сомневаюсь. Если найдем что-нибудь на Пэта, то заново все проанализируем и пересмотрим нашу стратегию. Как тебе такая мысль?
Он кивнул:
— Звучит неплохо.
— На этой неделе ключевое слово — «осторожность». Пока у нас нет веских улик, я не собираюсь говорить родным Пэта Спейна, что он убийца. И смотреть на то, как это делаешь ты, я тоже не собираюсь. Если хоть кто-то из них смекнет, что мы считаем Пэта подозреваемым, все кончено. Я понятно выразился?
— Ага. Абсолютно.
Ручка по-прежнему лежала на бланке; Конор навис над ним, прижав ладони к глазам.
— Нам всем нужно выспаться, — сказал я. — Передадим его для оформления документов, напечатаем отчет, оставим инструкции для «летунов», а затем — домой, спать. Встретимся здесь в полдень. А теперь давай выясним, что он для нас приготовил.
Я сгреб со стула свои свитеры и нагнулся, чтобы запихать в сумку, но Ричи меня остановил.
— Спасибо, — протянул он мне руку. Его зеленые глаза глядели прямо на меня. Мы пожали друг другу руки, и я подивился тому, с какой силой он стиснул мою ладонь.
— Не стоит благодарности. Мы же напарники.
Слово повисло в воздухе — яркое, дрожащее, будто огонь спички.
— Супер, — сказал Ричи кивая.
Я хлопнул его по плечу и продолжил собирать вещи.
— Шевелись. Не знаю, как ты, но я мечтаю отправиться на боковую.
Мы набили сумки вещами, выбросили в мусорную корзину бумажные стаканчики и пластиковые ложечки, выключили свет и заперли комнату. Конор не пошевелился. В окно в конце коридора все еще пробивался тусклый свет усталой городской зари, но на этот раз ее холод меня не коснулся. Возможно, все дело было в энергичном юноше рядом со мной: в крови снова забурлило ощущение победы, и сон как рукой сняло. Я выпрямился, чувствуя себя крепким как скала. Я был готов ко всему.
11
Телефонный звонок раздался, когда я крепко спал. Он словно вытащил меня со дна моря — ничего не соображающего, задыхающегося. На секунду мне показалось, что это пожарная сигнализация и что Дина заперта в горящей квартире.
— Кеннеди, — сказал я в трубку, приходя в себя.
